За возвращением из этого путешествия домой, я застал моего хозяина Андийца, который здесь по мне пришел преднамеренно. Мой временный опекун нуждался большой заработной платы за те несколько дней, которые в его больной я побывал. Отсюда ссора, которая возникла, и пришло бы может к крови разлива, если бы не предотвращено назад разъединением что спорят, которые в ямамх popakowano. Соответствующая власть, распознав дело призвала виновным Андийца, чем Таулинца, и предала его суду его наиба князя Лабазана в Андии, который проживал. Результатом всего было, что я достался на собственность Лабазана, и из тех пор я стал его невольником.
Управление князя осталось здесь в горах при трех только лицах, о которых позже я вспомню, и кто бы тебя не назначил. Каждый считает их наравне с другими горцами, от каких ничем теперь не отличаются. Богатый Лабазан достатками и респектабельный, поскольку через свой характер то заслуживает. Наиб есть пока кто наилучший того места по нему не отнимет. Недолго я оставался у Лабазана. Доставленные бумаги до Шамиля, забранное из разбитой почты на русской стороне, были поводом, что меня что кажется непрерывно при писателе также к Шамиля отосланный. Шамиль, по уничтожению Дарго, вместе со своими мюридами переселился в Ведено. Новая но его резиденция находится на этой самой долине, что более давняя, верст 12 от нее на восток и на этом самом расстоянии от Андии. В том месте где наложил это новое местопребывание, от стороны ее восточной от Дарго, долину, перерезающую две реки, окаймляет гора Arseńska Эрсеноевская, у подножия которой течет первой из этих рек, по-видимому называемая Гудермес. К другой реке Муар вдоль долины течет с западной стороны аула, попадает глубоким яром поток, который течет. Кроме этого ирония, с этой стороны аула непроходимые леса, вдоль целой растущие долины. Южная сторона аула обеспеченной горами przed-andyjskiemi. В треугольнике между другой рекой и потоком, Шамиль очистил себе место для своей столицы. Площадь купил у жителей, к которым относился, очистил его из леса, а заложенное там местопребывание назвал «Шамильские Ведени», для различения от двух чеченских аулов той же фамилии лежащих там с близкого расстояния, один у первой реки называемого «Большого Ведено» а другой над другой при устье ее притока, зовущей себя «Малое Ведено». С Андии к Ведени я ехал непрерывно верхом в кортеже Labazana, который мюриды его половине дороги снова я осматривал будто тот каскад, который я увлекался идя первый раз до Andyi. Но не было то того же самого каскада, дорога потому что с Andyi к Wedeni ведет как на 4-ой версте разделяется на два ответвления, одна ведет к Дарго Dargo, другая до Ведено Wedeni. То только определенная, что одна и та сама вода создает оба этих перевала, из которых другая еще есть тропа от первой, хоть местность почти одна и та же сама. В нескольких местах быстрая вода и в огромных массах из каменных отверстий хлещут вверх, а в значительном размере рассыпаются в миллионы бриллиантовых капель и падают на переломленные большие каменные части, и снова каскадами падают к общему руслу и назревшей из них реки, которая полукругом обплывает стены противоположных гор, а потом выходит на долину Wedeńską, которая виднеется, через яр силой той же воды назревший. И здесь также перед каскадом возвышается в облаках от юга черной стеной громадных перпендикулярных скал, от стороны северо-западной запал венком ряд скалистых гор, обвешанных разноцветной растительностью кустов и цветов. На восточной только стороне открывает через заросли lasem- яр живописный вид. Упомянутую долину, по которой с грохотом и шумом продолжаются обширной рекой воды к Веденю. Предвечерний мы прибыли к аулу Шамиля в приличном порядке. Наиб и старший мулла ехали передом; кортеж же целый за ними, рядами по 4 коня и важно звучным голосаом поет обычную песню из Корана: «Ля Илляха Иллаллах» медленно вел себя. Аул Шамильский иначе называемый Мюридским, с ковром в обширный квадрат и ничем не отличается от обычных чеченских аулов. Деревянные сакли, почти одна о другой упирается, представляли обычно преобладающий здесь непорядок в строительстве. Две главных улицы на крыши через средство аула переходящее, отмечались от других узких и поломанных просторностью и аккуратностью. Аул вокруг окруженный постоянными зубными досками у верха заостренными. Дом Шамиля отдельно за аулом ближе яра и реки с гор выплывающей, представляет! достаточно порядочная застройка в квадрат, обведенная палисадом имеющая на 4 сажень по крайней мере высоты. В палисаде сделанной ogromn ych размеров ворота к которой вступают по разводному на блоках мосту. Те ворота, обычно закрытые, а для входа есть другие двери в палисаде оборудованные, перед которыми Miurydowie дневную и ночную охрану держат. Внутри палисады стоит в квадрат здание целый под одной крышей. Извне до срока здания ведут ворота в посредине здании на против тех ворот в палисаде, сделанная. После одной стороны этих ворот, именно по левой, возвышается достаточно формировочный дом трехэтажного называемого «Кумыкским», в котором содержатся сокровища и казна. После правой же стороны стоит двухэтажный дом порядочно и крепко из тесаных бревен построенного называемого «домом Шариата» то есть судебный. В посредине квадратного суда, возвышается прекрасный трехэтажный дом со всех сторон колоннами окруженный, с европейской аккуратной крышей, досками отделанная, исключительно к одному лицу принадлежащего Шамилю. Целый этот дом старательно из бревен построенный. На одной линии с домом Шамиля, также перед аулом Мюридов возвышается огромная деревянная мечеть, на нескольких сотен шагов от главных шамильских ворот. На обрывистом берегу реки на расстоянии не больше как четырнадцать с половиной сажней от аула мюридского, вдоль по над яром тянется «sołdacka słobodka», ежели поселение солдат русских в числе к 360 людям, которые составляют отдельную команду Шамиля. На другой день утром, Лабазан и хозяин у которого он ночевал, мюрид Джабраил Chadijo (Чаберло?), взяв меня с собой, удались на улицу Шамиля в дом судебный, то есть Шариату. Здесь у входа стоял один из мюридов Шамиля на карауле и от каждого, кто входил к Шариату, все оружие забирал. Мой хозяин также сложил здесь свой кинжал, шашку и пистолет, и такой беззащитный вошел внутри Шариата. Я остался во дворе, окруженный малыми и старшими оборвышами. Некоторые однако из тех, которые собираются к Шариату, были порядочные люди, серьезные и много измены обещающие. Вскоре отворились внутренние ворота дома Шамиля и слово «Шамиль» шорохом разошлось по толпе.
За возвращением из этого путешествия домой, я застал моего хозяина Андийца, который здесь по мне пришел преднамеренно. Мой временный опекун нуждался большой заработной платы за те несколько дней, которые в его больной я побывал. Отсюда ссора, которая возникла, и пришло бы может к крови разлива, если бы не предотвращено назад разъединением что спорят, которые в ямамх popakowano. Соответствующая власть, распознав дело призвала виновным Андийца, чем Таулинца, и предала его суду его наиба князя Лабазана в Андии, который проживал. Результатом всего было, что я достался на собственность Лабазана, и из тех пор я стал его невольником.
Управление князя осталось здесь в горах при трех только лицах, о которых позже я вспомню, и кто бы тебя не назначил. Каждый считает их наравне с другими горцами, от каких ничем теперь не отличаются. Богатый Лабазан достатками и респектабельный, поскольку через свой характер то заслуживает. Наиб есть пока кто наилучший того места по нему не отнимет. Недолго я оставался у Лабазана. Доставленные бумаги до Шамиля, забранное из разбитой почты на русской стороне, были поводом, что меня что кажется непрерывно при писателе также к Шамиля отосланный. Шамиль, по уничтожению Дарго, вместе со своими мюридами переселился в Ведено. Новая но его резиденция находится на этой самой долине, что более давняя, верст 12 от нее на восток и на этом самом расстоянии от Андии. В том месте где наложил это новое местопребывание, от стороны ее восточной от Дарго, долину, перерезающую две реки, окаймляет гора Arseńska Эрсеноевская, у подножия которой течет первой из этих рек, по-видимому называемая Гудермес. К другой реке Муар вдоль долины течет с западной стороны аула, попадает глубоким яром поток, который течет. Кроме этого ирония, с этой стороны аула непроходимые леса, вдоль целой растущие долины. Южная сторона аула обеспеченной горами przed-andyjskiemi. В треугольнике между другой рекой и потоком, Шамиль очистил себе место для своей столицы. Площадь купил у жителей, к которым относился, очистил его из леса, а заложенное там местопребывание назвал «Шамильские Ведени», для различения от двух чеченских аулов той же фамилии лежащих там с близкого расстояния, один у первой реки называемого «Большого Ведено» а другой над другой при устье ее притока, зовущей себя «Малое Ведено». С Андии к Ведени я ехал непрерывно верхом в кортеже Labazana, который мюриды его половине дороги снова я осматривал будто тот каскад, который я увлекался идя первый раз до Andyi. Но не было то того же самого каскада, дорога потому что с Andyi к Wedeni ведет как на 4-ой версте разделяется на два ответвления, одна ведет к Дарго Dargo, другая до Ведено Wedeni. То только определенная, что одна и та сама вода создает оба этих перевала, из которых другая еще есть тропа от первой, хоть местность почти одна и та же сама. В нескольких местах быстрая вода и в огромных массах из каменных отверстий хлещут вверх, а в значительном размере рассыпаются в миллионы бриллиантовых капель и падают на переломленные большие каменные части, и снова каскадами падают к общему руслу и назревшей из них реки, которая полукругом обплывает стены противоположных гор, а потом выходит на долину Wedeńską, которая виднеется, через яр силой той же воды назревший. И здесь также перед каскадом возвышается в облаках от юга черной стеной громадных перпендикулярных скал, от стороны северо-западной запал венком ряд скалистых гор, обвешанных разноцветной растительностью кустов и цветов. На восточной только стороне открывает через заросли lasem- яр живописный вид. Упомянутую долину, по которой с грохотом и шумом продолжаются обширной рекой воды к Веденю. Предвечерний мы прибыли к аулу Шамиля в приличном порядке. Наиб и старший мулла ехали передом; кортеж же целый за ними, рядами по 4 коня и важно звучным голосаом поет обычную песню из Корана: «Ля Илляха Иллаллах» медленно вел себя. Аул Шамильский иначе называемый Мюридским, с ковром в обширный квадрат и ничем не отличается от обычных чеченских аулов. Деревянные сакли, почти одна о другой упирается, представляли обычно преобладающий здесь непорядок в строительстве. Две главных улицы на крыши через средство аула переходящее, отмечались от других узких и поломанных просторностью и аккуратностью. Аул вокруг окруженный постоянными зубными досками у верха заостренными. Дом Шамиля отдельно за аулом ближе яра и реки с гор выплывающей, представляет! достаточно порядочная застройка в квадрат, обведенная палисадом имеющая на 4 сажень по крайней мере высоты. В палисаде сделанной ogromn ych размеров ворота к которой вступают по разводному на блоках мосту. Те ворота, обычно закрытые, а для входа есть другие двери в палисаде оборудованные, перед которыми Miurydowie дневную и ночную охрану держат. Внутри палисады стоит в квадрат здание целый под одной крышей. Извне до срока здания ведут ворота в посредине здании на против тех ворот в палисаде, сделанная. После одной стороны этих ворот, именно по левой, возвышается достаточно формировочный дом трехэтажного называемого «Кумыкским», в котором содержатся сокровища и казна. После правой же стороны стоит двухэтажный дом порядочно и крепко из тесаных бревен построенного называемого «домом Шариата» то есть судебный. В посредине квадратного суда, возвышается прекрасный трехэтажный дом со всех сторон колоннами окруженный, с европейской аккуратной крышей, досками отделанная, исключительно к одному лицу принадлежащего Шамилю. Целый этот дом старательно из бревен построенный. На одной линии с домом Шамиля, также перед аулом Мюридов возвышается огромная деревянная мечеть, на нескольких сотен шагов от главных шамильских ворот. На обрывистом берегу реки на расстоянии не больше как четырнадцать с половиной сажней от аула мюридского, вдоль по над яром тянется «sołdacka słobodka», ежели поселение солдат русских в числе к 360 людям, которые составляют отдельную команду Шамиля. На другой день утром, Лабазан и хозяин у которого он ночевал, мюрид Джабраил Chadijo (Чаберло?), взяв меня с собой, удались на улицу Шамиля в дом судебный, то есть Шариату. Здесь у входа стоял один из мюридов Шамиля на карауле и от каждого, кто входил к Шариату, все оружие забирал. Мой хозяин также сложил здесь свой кинжал, шашку и пистолет, и такой беззащитный вошел внутри Шариата. Я остался во дворе, окруженный малыми и старшими оборвышами. Некоторые однако из тех, которые собираются к Шариату, были порядочные люди, серьезные и много измены обещающие. Вскоре отворились внутренние ворота дома Шамиля и слово «Шамиль» шорохом разошлось по толпе.