Стихи. Том 1. 20222004 - Патрацкая Наталья Владимировна

Чувство управляет человеком,
Этикет скандалит, но внутри.
Вот идет красавец, быть бы веку,
Он проходит где-то на два-три.

Чувствую идет с душой на вылет,
Он готов бы трепетно любить,
Но судей людских он не осилит.
Слухи. Разговоры. Все забыть.

Так проходят трепетно недели,
Он пройдет, не дрогнет даже бровь.
Видимо, себя мы полюбили,
Очень мы боимся чувства новь.

Но внезапно чувства встрепенулись,
Отточили импульсы волны,
Словно мы в миг в молодость вернулись,
Рядом бились волны из воды.

Волга встрепенулась чистой гладью,
Словно кожа тянет за собой,
Как-же кожу хочется погладить!
Нет, красавец! Чувствам всем отбой!

Привыкли к Интернету, нет сети,
Один лишь дождь отчаянно струится.
И солнышку не скажешь: «посвети»,
Но можно одиночества добиться.

И можно помолчать в своей лишь келье,
Где две кровати, да милейший шкаф.
Ведь поначалу каждый что-то мелет,
Потом в своей душе он станет Гафт.

То бишь из критики, и просто из молчанья,
Соседи вдруг становятся враги.
Как-будто бы прошло табу-венчанье
И в разговоры втянуты грачи.

А за окном одни грачи летают,
Вытаскивая мусор весь на свет.
Грачи людей прекрасно понимают.
Они всегда здесь были. Люди  нет.

Стекают капли с сосен, застревая
Лишь в окончанье веток и ствола.
А дождь идет, питье земле давая.
Но птицы не щебечут нет гола.

Однако зелень распускает косы,
Листочки распушились под дождем.
Еще чуть-чуть начнутся здесь покосы,
А мы тепла и солнца подождем.

Пансионат, дендрарий, Волга,
Сирень, береза среди полей,
Что поймою зовутся, полно,
Водичку местную налей.

От нее польза для желудка,
Или привет от докторов.
Среди истории голубка
С грачом гуляет средь котов.

Такое мирное соседство,
Животный мир среди листвы,
Здесь лечат все, и даже сердце
Забьется лучше в век весны.

И легкие вздохнут свободно,
Расправив крылья. Воздух  плен.
А ингаляция упорно
Выводит бронхи из систем.

А можно полечить колени,
Ладони в воске завернуть,
Исчезнут в миг остатки лени,
А полечившись  снова в путь.

А им дышать мешали долго,
Ведь рядом жизнь! Ведь рядом Волга!
Рыбалка для мужчин,
Для женщин танцы,
Так уровнялись чьи-то шансы.

Холод. Ветер. Волга. Ель.
Небо удивляет:
Облака плывут на мель,
Солнце замедляет.

Редкий вид со всех сторон:
Кустики, березки.
Ель не просто, ель-барон,
Шишки словно слезки.

А сосна? Нет, не одна,
Целые аллеи.
Вековая здесь сосна,
Небо сквозь белеет.

Дождик, солнце и тепло,
А бывает холод.
Много волн здесь утекло,
Путь у волги долог.

Руки можно опустить,
Подержав их в Волге.
Теплоход не пропустить,
Путь туристов долгий.

Перевернуть, перечитать и передумать,
В мозги чужие не влезать, в другие думы.
А так невзрачно на душе, когда все скверно,
А надо бы пройти еще все мимо сквера.
Короче, жизнь забьет ключом, зайди с мороза,
Здоровье все еще пищит, любви угроза.
А надо б просто подышать на фоне снега,
Пройти немножечко пешком и без телеги.
Вздохнуть всей грудью, отпустить любые тени,
И солнце в душу запустить, в златые сени.

Болезнь подкралась как змея
Различной нечестью,
Когда совсем не встала я,
Жизнь стала вечностью.
И кислород в носу моем
Шумел не медленно,
В реанимации не ной,
Жизнь стала бледною.

КТ  четыре у меня,
От легких только шум,
И всю исследуют меня,
У медицины  ум.
Я вся подключена была
К приборам, трубочкам.
Порой в воде своей плыла
Гусем иль курочкой.

Лежать все время на боку,
Дышать сквозь усики,
Я в Боксе ела на духу,
Подгузник  трусики.
Какой-то дикий маскарад,
И новогодний плен,
Но доктор вдруг сказал, что рад,
Я победила тлен.

И на девятый только день
лежу в палате я.
И кислород в носу как тень,
Но слабость знатная.
Еще почти я не хожу,
Дыхалка звонкая,
Но я в палате, я лежу.
А иглы тонкие.

Короче, что тут говорить,
Недели две прошло,
Когда я вышла из ворот,
И я пошла, пошла
Прививки были у меня,
И даже целых две,
Но заболела, не кляня,
И так шла по судьбе.

Не так все радужно пошло,
На МРТ мой путь,
Ковид в мозги мои вошел,
И это просто жуть.
Мозги и сердце берегу,
И пью таблетки я,
Я от себя не убегу,
Хожу как в клетке я.

Разрезав карту на две части,
Бойцы стояли под Москвой,
Восточной не было в ней масти,
Лишь канонады слышен вой.

«И не сдавать фашистам Истру!»
Приказ был Жукова: «Стоять!»
План Рокоссовского неистов,
Но Клин пока не удержать.

Еще осталась им на сдачу
Всего лишь несколько шагов,
«Рубеж армейский» шел сквозь дачи,
И Истра вмерзла от врагов.

«Тайфун» панфиловцев тревожил,
Загнал их насмерть, жизнь-табу.
Штаб Рокоссовского в миг ожил,
Приказ: Все танки на судьбу!

И Катуков пришел на помощь,
он танки в Крюково прислал,
два дня боев, и вражья немощь,
на минном поле был аврал.

Бои шли в Каменке глухие
сквозь минометные огни,
И пулеметы здесь лихие,
Стрелки сражались не одни.

У Малино остались танки,
Все искорежены судьбой,
Боев неделя, прах, останки,
Был выигран самый важный бой!

Красавец шахтер ехал рядом в вагоне,
Модерный попался вагон,
И шторки серели из саржи в погоне,
Чтоб спрятать шинель и погон.
Едва все снега отошли незаметно,
Трава зеленела вдали,
И солнце слепило глаза несусветно,
Шахтер про себя говорил.

Не кашлял, не злился. Улыбка сияла,
Довольный шахтер был вполне.
Жене все звонил, чтобы не забывала.
Он ехал к холодной волне.
Откуда он ехал? Что в тундре оставил?
Он третьи был сутки в пути.
Закрыл за собой воркутинские ставни,
Где уголь всегда мог найти.

Он четверть от века углем умывался,
По штольне туда и сюда.
Однако красивым и бодрым остался.
Он сам был как будто слюда.
Любил Воркуту, жену, шахту, поездки.
Он просто напротив сидел.
Жена у него была явно прелестна.
Уехал. На все есть предел.

Блестят тела от масла или пота,
Юлят фигуры юрко на паркете,
От ласточки мужчины взяли что-то,
А женщины от дятла долбят что-то.

Веретено едва ли отдыхает,
Когда танцует женщина его,
Мужчина как-то вкрадчиво шагает,
И смотрятся они почти легко.

Закручивают парную дилемму,
Как будто подключают к солнцу клемму.

Друг перед другом, рьяно изгибаясь,
Танцуют пары резко и легко,
Лишь иногда отчаянно вращаясь,
Они из танца делают кино.

Слегка любовь показывают люду,
Критиковать за это я не буду.

Драйв двух мужчин под ритм небесный,
Их пары крутят на носках,
Колени гнут, паркет им тесный,
И музыка гремит в висках

Догоняет ветер волны,
Разгоняет тучи прочь.
У волны есть гребень сольный
Белый-белый, день не ночь.
Мощь безбрежная качает
Белый парус на волнах.
Капитан один не чает
Уцелеть как в бурунах.

Ветер вольный сильно дует,
Прячу уши в капюшон.
Только тихо реют туи,
Ветер им не в унисон.
Берег временно безлюден,
Кошки прячутся в траве,
Дует ветер в мае лютый,
Все деревья в суете.

А вчера здесь грело солнце,
Тишина и благодать,
И купанье в море с солью,
Загорали все на пять.
Вот оно простое чудо:
Просто ветер и песок,
То порывы ветра пудом
Ударяют в мой висок.

Повернуться к морю трудно,
Круто дует мне в лицо.
Ладно, ладно, слишком нудно.
В дом иду я на крыльцо.
Дома тихо и привольно,
Лишь колышется трава
За окном. Ей ветер вольный.
Она вьется как волна.

Цветут и ирис, и сирень,
Вдали мелькает парус.
И дует ветер сквозь мигрень,
На берегу Икарус.
Цвет моря яркой бирюзой
Взмывает над волнами.
Деревья мелкою листвой
Меж берегом и нами.

Какой простор из бирюзы!
Цвет моря замирает.
А берег, словно из слюды,
В нем годы пролетают.
И чайки вьются над волной,
А лебеди украдкой
Подходят белой сединой,
А корм для них  зарядка.

От бирюзы не отойти,
Волна не отпускает.
Каштан пытается цвести,
Он взгляды привлекает.
Вот сакура цветет, цветет
И просится на фото,
И каждый с ней как тет-а-тет,
Сплошной из кадров смотр.

И только ветер вездесущ,
Он царь и самодержец.
И только нет дождя. А суш
Собою ветер держит.
Курорт, отель, пансионаты,
И санаториев венцы,
Различны эти все пенаты,
В них всероссийские гонцы.