О, черт! воскликнула она радостно. Конечно же! Конечно же, он это придумал! Как я не подумала об этом?
Потому что очень хотела этого?
Нет, покачала головой Анна. Я уже делала иногда заказы для таких журналов, как «ОМ», иногда мне заказывали обложки для дисков музыканты. Я не сомневалась в себе. Но просто я не думала, что я такая ценность, что меня надо заполучать такими окольными путями. Я бы и так готова была с Гариком как минимум дружить, если не быть его девушкой. Просто то, что ты говоришь, было избыточным.
Понятно.
Знаешь, что странно? Анна посмотрела на меня озорно. Что каждая раскрытая афера Гарика не огорчает меня, а приносит невероятное облегчение. Как будто мне возвращают мое потерянное.
Понимаю тебя. Правда мощный источник энергии, самооценки и ощущения себя в море адекватной величиной.
Точно! Это похоже на состояние контроля за своими движениями. На вождение машины, как будто зона гололеда закончилась. Кстати! Мы довольно скоро купили машину.
Да?
Да, но давай по порядку. Пока я рисовала никому не нужную обложку, произошло много разных вещей Гарик поселился у меня, и не стало с ним комфортно, я рисовала свою коллекцию, а он очень радовался, рассматривая вечером, что я делаю. Это было счастье.
Потом он предложил переехать в красивый загородный дом, где было две огромных комнаты, балкон, это была целая вилла. Ее хозяева куда-то уехали и почему-то сдали Гарику очень недорого. Я еще не уехала из своей квартиры окончательно, я только примерялась могу ли я жить с Гариком, не спасть, а именно жить. И где-то дня через три я расслабилась и приняла решение быть с ним.
На вечеринку пришли друзья Гарика, и мы впервые поссорились, вплоть до того, что я стала собирать вещи.
Как это было?
Была вечеринка, мы выпили, и я хотела обрадовать Гарика тем, что согласна остаться у него. Я думала, что он обрадуется, но он неожиданно разъярился, даже не посмотрел, что были его друзья. Друзья быстро ушли, а Гарик продолжал орать на меня и обвинял, что я собралась устроиться у него, как у себя дома. На что я сказала, что он мудак и сам ведь меня пригласил, но Гарик продолжал орать, тогда я взяла свои вещи и, рыдая от обиды, направилась к дверям.
Знаешь? Моя мамочка частенько начинала так же орать на меня, без всякого повода. Для профилактики, поэтому у меня было две версии: одна, что я чего-то не понимаю, другая, что люди иногда тупят и понимают слова не так.
На пороге он тебя остановил, сказал, что любит
до безумия! закончила фразу Анна.
*
Примечание 8:
Гарик, получив то, что хотел Анну к себе во владение, ее согласие быть с ним, тут же решил определить доминанту обвинил ее в захвате его территории. Если бы Анна была более искушенной, она бы сразу встала и ушла навсегда, потому что человек, который готов так повернуть согласие в агрессию, либо очень жестокий продуманный манипулятор, либо у него серьезно нарушена психика.
То, что Анна постоянно сравнивает Гарика с матерью, говорит нам о том, что ее отношения были инициированы желанием разобраться в своих подсознательных проблемах с матерью, а точнее с тем подвалом, который она получила в фенотипе (неосознаваемые схемы поведения) от нее. Мы не всегда можем критично оценивать поведение инспирированное родителями, так как критика поведенческих навыков у нас всегда сцеплена с теми, кто нас учил. Чтобы дорасти до понимания несовершенства учителей, человек должен пройти долгий путь самоосознания и отделения в своем поведении того, что есть он сам от того, что в его поведении работает как инфекция. Манипулятивные отношения, включающие в себя гипноз, глубокое внушение и транс, частенько производятся бессознательно. Я уж не говорю о том, что ребенок начинает подражать родителям в самых глубинных схемах без критики, а потом не может с ними расстаться. Или может, но от противного, что уже требует осознания. Но чтобы осознать, мы должны отразиться.
***
И-и-и-и..
Тут я ослабла. Я не могла поверить, что у меня есть что-то настолько ценное, что мне нужно врать такие вещи.
И какая же вещь оказалась в тебе такой ценной?
Я сама, сказала Анна грустно. Он таскал меня по всем открытиям, тусовкам. Ко мне подходили, чтобы поговорить и познакомиться, и потом мы попадали в какие-то интересные тусовки. Вскоре Гарик сказал, что нашел галерею, галерист которой очень сильно хочет поговорить с ним насчет коллекции. Ему понравились рисунки Гарика, которые я успела ему подправить по его просьбе. Однажды Гарик пришел радостный, принес аванс и объявил, что галерист заключил с ним контракт, но Гарик готов отказаться от контракта, если я против этого. А против я могла быть потому, что делали мы рисунки Гарика вместе, и я предлагала ему продавать нам совместный бренд. Но Гарик сказал, что галерист предложил другой вариант сделать сначала выставку Гарика, а потом мою. Это было нормально.
И-и! Ты начала работать над его артами?
Ну Скажем так. Мы делали их вместе. Он набрасывал концепт, а я делала его красиво. Хотя концепт мы тоже вместе, конечно, разработали. Но идея. Идея была его. Она была интересная, но короче. Продукт это больше, чем идея.
Понимаю, согласилась я. В песне должны быть слова, музыка, а потом ее еще нужно спеть.
Ну-у Что-то вроде этого, согласилась Анна. В общем, месяц плотной работы, и бинго! Мы развесили наши работы в галерее «Нарзан».
Круто! воскликнула я.
*
Примечание 9:
Из этой части рассказа становится понятно, что Гарика Анна интересовала как продуктивный профессиональный работник. Путем раскачки, пользуясь трагичным положением Анны, он вошел в ее жизнь и быстро начал применять. Расплачивался он тем, чего у Анны не хватало внутри любви к ее «Я», позитивного взгляда в будущее и умения социализироваться. Очевидно, что в детстве она могла подражать только такому отношению к себе. Любовь это подражание и отражание, другой любви не бывает. Когда мы любим, мы отражаем то, как отражают нас.
Судя по тому, какую Анна выбрала профессию, ее мать отражала а позитиве ее способности рисовать, судя по всем остальному, у Анны или не было отражения совсем, либо оно было отрицательным, во всяком случае формы манипуляции очевидны.
Глава 7. Обещания лучше исполнения
В общем, продолжала Анна. Все было прекрасно, кроме одного с моей выставкой дело никак не продвигалось, и я страдала. После того, как мы с Гариком получили деньги за его (наши, точнее) работы, Гарик принялся тотчас за новую коллекцию, он сказал, что галерист хочет, чтобы Гарик сделал еще такие арты. Но я решила все-таки продолжить свою, несмотря на то, что большую часть времени я доводила холсты Гарика до состояния продукта.
Гарик торопил меня сроками, и я мне трудно было находить время для себя, кроме того, голова была занята его проектом.
Почему? удивилась я. Ведь у вас же уже были деньги, ты могла просто заняться собой!
Могла бы, сказала Анна. Но Гарик сказал мне, что ему надо сдать выставку галеристу через два месяца. Это очень короткий срок, чтобы сделать тридцать крупных полотен. Я попробовала предложить Гарику заявить обе наши фамилии, но Гарик сказал, что галерист не хочет путаницы в фамилиях. Типа, все уже привыкли, что это работы и стиль Гарика. И хочет именно его выставку. Я, конечно, расстроилась, спросила: «О`кей, сейчас мы будем вдвоем впахивать на твое имя, а мне что останется?» «Мы получаем деньги на двоих!» возразил Гарик. «Ок, ответила я. А если с тобой что-то случится? Или ты уйдешь от меня к другой? Что со мной будет? У меня не будет ни имени, ни денег, ни времени».
На это Гарик помолчал и сказал, что он сделает мне выставку персональную. Уговорит галериста. Я успокоилась, и мы принялись за холсты. Вторая выставка ушла еще быстрее и дороже. Галерист был счастлив. И Гарик, хотя он не подпускал меня к разговорам с галеристом, но я верила ему, что галерист недолюбливает женщин. К тому же, я видела, как у Гарика отлично получается договориться там, где у меня не было никаких шансов. Я так думала. Я так думала, что он, действительно, хочет мне помочь. И он, действительно, помогал мне.
Примечание 10:
Гарик ставил Анну перед постоянным выбором: он и его карьера или Анна, но без него. Поскольку у них уже сложились отношения, у Анны было две причины дорожить Гариком:
обещание, что и ей тоже сделают персональную выставку;
эмоциональная привязанность, социальный статус семейной пары, она перестала быть неудачницей
В обмен на это она все силы вкладывала в его проекты.
Ну и к тому же, обещание-то впереди, и оно держит. А когда ты уже выполнил его, надо еще что-то придумывать, чтобы снова держать.
***
Мы сделали с ним выставку еще одну для него, и я сумела закончить с трудом мою собственную выставку. Хотя мне было очень сложно это сделать. Он был очень обидчивым, иногда он начинал меня обвинять в каких-то безумных грехах. Например, однажды он начал обвинять меня в том, что я его обманываю. Я пыталась выяснить, в чем я его обманываю, но он так и не сказал, этот пустой бессмысленный разговор продолжался час. Я отвечала ему на вопрос, а он словно не слышал, постоянно привязывался к какому-то неважному слову, и я снова оказывалась виноватой. Наконец, я не выдержала и разрезала свою картину, если бы я этого не сделала, я бы точно лопнула от напряжения. Я реально думала, что он просто не понимает меня. Пыталась объяснить ему, а он говорил мне: «Не оправдывайся!» Тогда я говорила, что я не оправдываюсь, а пытаюсь объяснить. Он спрашивал: «Что я хочу объяснить?» Я начинала объяснять, а он говорил мне: «Прекрати врать!» Это было бесконечно, адский бег по кругу.