Ипатов взял коврик и постелил его в уголочке, прямо за дедушкой, поставил рядом свою бутылку с водой, вздохнул и стащил с ног кроссовки вместе с носками.
А потом в зал вошёл Гена. В лёгких свободных тренировочных и футболке без рукавов. Зал был небольшим, и Ипатов наконец смог разглядеть Гену поближе. Тёмно-рыжие, оформленные в классическую стрижку, густые волосы чуть завивались на концах, зелёные с золотинкой глаза смотрели уверенно и при этом как-то по-доброму, а слегка пухлые губы казались какими-то живыми, будто всегда готовыми к улыбке.
Но больше всего на Ипатова произвели впечатление веснушки. Они не покрывали всё лицо, как показалось Ипатову вначале, а, словно размах крыльев неведомой птицы, густо усыпа́ли нос, щёки, широкие скулы и заходили на виски. Ипатов представил, как бережно дотрагивается до них пальцами, но тут же одёрнул себя: такое совершенство не для него точно.
И конечно же в нём сразу зашевелились комплексы. Ипатов почувствовал себя просто уродцем по сравнению с Геной и, переступив с ноги на ногу, спрятался за спину дедушки.
Всем добрый вечер! У Гены оказался приятный, мягкий, низкий голос. Сегодня у нас хатха-йога. Кто в первый раз меня зовут Геннадий.
Гена потыкал кнопочки на музыкальном центре, и по залу поплыла тихая медленная музыка.
Садитесь поудобнее на коврики, прикрывайте глаза, и мы начинаем.
Ипатов сел на задницу, покрутил головой и попытался изобразить подобие позы лотоса. Спина у него тут же изогнулась колесом, а под коленками начало тянуть.
К нему подошёл Гена и протянул пластиковый кирпич:
Подложи под ягодицы. Спина должна быть ровной.
Ипатов покраснел, схватил кирпич и сунул под задницу, а Гена прошёлся по Ипатову профессионально-оценивающим взглядом и вернулся на свой коврик.
Ипатов йогой никогда не интересовался, и в его представлении это было что-то вроде лёгкой гимнастики. Поэтому ему показалось несколько странным, что первые пятнадцать минут надо было сидеть неподвижно и просто вдыхать и выдыхать воздух самыми разнообразными способами. Вроде как это должно было способствовать расслаблению, но Ипатов натурально психовал. У него затекла спина, болели непривычно согнутые ноги, а из носа при каждом резком выдохе норовили вылететь непонятно откуда взявшиеся сопли.
«На кой чёрт я сюда припёрся? Идиот!» клял себя Ипатов, слушая мерный успокаивающий голос Гены, подсказывающий как и когда вдыхать и выдыхать.
Наконец позволено было подняться. Ипатов и поднялся. Только тут же едва не упал обратно порядком затекшие ноги держать тело отказывались. Кое-как размяв их, он снова вернулся в строй.
За дыхательной практикой последовала разминка, с которой Ипатов легко справился и даже несколько приободрился не всё, мол, так уж и плохо.
А вот потом началось самое ужасное. Гена говорил какие-то непонятные слова, и вокруг все, как по команде, принимали ещё более непонятные позы. Ипатов старался повторять, не успевал и злился.
Собака мордой вниз. Отдыхаем, сказал Гена.
Все в очередной раз наклонились, упёрлись ладонями в коврик, отклячили задницы и замерли. Гена медленно ходил по залу и оглядывал отстройки асаны.
Ипатов чувствовал себя идиотом. Он стоял с задранной вверх задницей, у него всё болело, пот катил по лбу и спине градом, и он искренне не понимал, какой на фиг отдых может быть в таком положении.
Гена возник возле него неожиданно, словно специально подкрался. Он аккуратно взял Ипатова пальцами за тазовые косточки и слегка потянул назад. Под коленками тут же неприятно напряглось, и Ипатов заскрежетал зубами от натуги.
Вот так. И чуть прогнись. Гена положил ладонь на спину Ипатова и легонько нажал.
Ипатову стало невыносимо стыдно футболка-то была насквозь мокрой от пота.
Устал? тихо спросил Гена.
Угу, выдавил из себя Ипатов.
Давай, сядь в баласану.
Чего? прохрипел Ипатов.
Поза ребёнка.
Гена плавно опустился рядом на колени, сел и вытянул вперёд руки, ложась грудью и лбом на пол.
Ипатов лёг, как ему показали, а Гена приподнялся.
Как тебя зовут? спросил он.
Роман.
Это твоя первая практика?
Первая, подтвердил Ипатов, а про себя добавил: «И последняя».
Вначале всегда тяжело. Ты втянешься. Мышцы привыкнут, и гибкость появится. Я помогу. И, не дожидаясь ответа, Гена встал и ушёл к своему коврику продолжать занятие.
Из зала Ипатов выполз. Красный как рак, на трясущихся ногах, злой как тысяча чертей и проклинающий на все лады Оксану. Единственным светлым для него моментом в полуторачасовой тренировке была шавасана. Поза трупа. Именно трупом Ипатов себя и ощущал, когда лежал на коврике с закрытыми глазами и слушал Генины вкрадчивые бормотания про расслабление тех или иных частей тела.
Душ и сауна немного успокоили нервы и расслабили мышцы. Но, когда Ипатов шёл к выходу из клуба, ноги всё равно неприятно подрагивали. И рука, сжимающая ручки спортивной сумки, тоже.
Около стойки ресепшна стоял Гена и мило болтал о чём-то с девушкой-менеджером. Ипатов отдал браслет с ключом от шкафчика, получил карточку и направился к дверям.
Рома! Гена догнал его и улыбнулся.
Ипатов отметил, что Гена вовсе не на голову его выше, а максимум на половину головы, и уставился на совершенно очаровательные ямочки на его щеках.
Как ты? спросил Гена. Мышцы болят?
Не то слово, вздохнул Ипатов.
Ты не очень спортивный. Совсем недавно начал в клуб ходить? Я видел тебя, ты с Оксаной тренируешься. Она классная, сделает из тебя человека.
Ипатов вспыхнул.
«Вот же сволочь! Сначала издевался полтора часа, а теперь унижать вздумал!»
Я и так человек.
О Извини. Я не хотел обидеть. Гена вгляделся в глаза Ипатова. Ты что, комплексуешь? Из-за фигуры? Напрасно. Мышцы нарастить не штука. Но не увлекайся. Тебе не пойдёт. Ты
Гена запнулся, и Ипатову на секунду показалось, что в его глазах промелькнул не только профессиональный интерес.
В общем, с тобой и так всё в порядке, закончил Гена. Но спортом, конечно, надо заниматься. Для здоровья. Ну пока. Надеюсь, увижу ещё тебя на своих занятиях.
Гена отвернулся и пошёл обратно к ресепшну. И Ипатов мог бы поклясться, что Гена был слегка смущён.
Когда Ипатов подъехал к дому, его уже ждал у подъезда Женя. В руках он держал пакет с двумя бутылками вина и две большие коробки с пиццей. Они поздоровались и зашли в квартиру.
У тебя мило, сказал Женя и водрузил коробки на кухонный стол.
Ипатов убрал вино в холодильник и достал своё, уже охлаждённое. Покосился на коробки с пиццей, вздохнул и кивнул на них:
Знаешь, тут я тебе компанию не составлю.
Он поставил на плиту кастрюлю с водой и достал размораживавшуюся с самого утра рыбу филе кого-то там, название Ипатов уже не помнил.
Пока вода закипала, он разлил по бокалам вино.
Давай за дружбу, предложил Женя.
Давай.
Они выпили.
Знаешь, давно мечтал подружиться с геем, начал Женя, но всё как-то не складывалось. Все мои, к слову малочисленные, бывшие как-то желания дружить не вызывали. А знакомиться ради дружбы даже не знаю как.
А я в детстве мечтал хотя бы просто с кем-нибудь подружиться. Но годы шли, а надо мной только смеялись. Так что я и мечтать перестал. Да мне, собственно, и так неплохо было, без друзей.
Нет, Ром, друзья нужны обязательно. Если мы с тобой действительно подружимся, ты поймёшь, как это здорово, когда есть человек, с которым можно поговорить откровенно, который поймёт и поддержит.
Наверное ты прав, задумчиво сказал Ипатов.
Вода закипела, и он положил в неё рыбу. Разогрел в микроволновке рис и нарезал огурцы с помидорами.
Женя с интересом понаблюдал за его манипуляциями, а потом осторожно спросил:
Ром, ты болеешь чем-то?
Нет. С чего ты взял?
Нууу Меню у тебя оригинальное.
Ипатова и так бесила перспектива вдыхать божественный аромат пиццы и давиться при этом варёной рыбой, а тут ещё Женино замечание.
Сам ты болеешь! У меня специальный план питания. Я мышечную массу наращиваю.
Зачем?
Как это зачем? удивился Ипатов. Посмотри на меня. Я тощий и страшный. Мне надо подтянуть задницу и накачать мышцы, иначе никто на меня не посмотрит.
И вовсе ты не страшный, перебил его Женя. Худой, конечно, но вполне симпатичный.
Ипатов всё ещё немного злился, поэтому продолжил прерванную мысль:
А тебе не мешало бы наоборот. Не думал спортом заняться и перестать жрать всякую гадость?
Конечно, Женя не был таким уж прямо толстым, но на фоне тощего Ипатова изрядно контрастировал.
Женя не обиделся:
Думал, Ром. Но недолго. Я совершенно неспортивный и очень слабовольный. Да и потом Может это глупо, но я хочу найти человека, который полюбит меня таким, какой я есть. Не за сексуальное тело, а за красивую душу.