Обычно пляски продолжались до тех пор, пока Прародитель не насмотрится-налюбуется, да и погаснет, уступая дорогу молодым парням, для которых самое время наступает. А они уж своего никогда не упускали хватали понравившихся девчонок и, хохочущих, утягивали за собой тропки любимые показывать да ночным небом любоваться. По осени и свадьбы начинали играть
Костер начал спадать, но почему-то не постепенно, как обычно, а резко, будто лучину в темной комнате задули. Не самое лучшее предзнаменование, поэтому и зашептались, зароптали люди за нашими спинами.
На несколько мгновений тьма стала совсем непроглядной, а потом за шиворот, как иголки, побежал морозец, волосы и шея мигом подернулись инеем. Стало очень тихо, я отчетливо услышала, как рядом у Волнины бьется сердце. Быстро-быстро, как у загнанного зверька. Может, мое также билось, не знаю Только ставшие мокрыми ладошки разомкнулись, и наши руки безвольно упали вдоль туловища. Из темноты начали проступать знакомые картины вот негромко плещется река, вот лес совсем рядом тянется к нам своими крючковатыми руками.
А на месте пепелища стоял незнакомец. И вроде бы глазу не за что зацепиться, а чувствовалась в нем сила какая-то страшная, чужеродная. И вроде молодой совсем, вёсен двадцать отметил. Но лицо суровое, длинное. Нос с горбинкой, жесткая черная борода. И, поди ж ты, кудри смоляные на голове. Девчонкам на зависть.
Первым, как и положено, опомнился старейшина. Подошел ближе, за ним сыновья его встали, оттеснив нас, девчонок, плечами широкими. Они воинскую выправку сразу разглядели, не то что я, нос да кудри разглядывала. А незнакомец вдруг первый заговорил, и видно было, с каким трудом он слова из себя выдавливал:
Я махнул он рукой в сторону Ключиницы. Оттуда пришел.
Добро, кивнул старейшина. Гостям у нас всегда рады, коли с миром приходят. Праздник у нас сегодня. Подходи, сейчас костры наново зажжем, засуетился Можай, на сыновей оглядываясь. Садись рядом, угощайся.
Погоди приглашать, проскрипел мужчина. Я за долгом, моему божественному Предку обещанным. Ныне время подошло, глянул исподлобья на нас с Волниной.
Великая Вода подтверждает мое право, он протянул старейшине мокрый венок.
Еле слышно ахнул кто-то в толпе, а по моим плечам опять иглами скользнул мороз.
Несколько мгновений все молча смотрели на этот венок. Я подметила, что он пообтрепался, вон цветы уже выпадают, видимо, впопыхах плели.
А потом сообразила, кто плел тот венок, и коленки мои подогнулись. Осела я на землю, как куль с мукой, хватая ртом воздух. И уже ни одной мысли в голове не осталось, только страх дикий.
Долг предков. Это что же получается? Я его отдавать пойду? Вот совсем недавно же прыгала по лесу, резвилась, а теперь уже, почитай, со светом прощаться пора? А мама? Когда подумала о маме, слезы хлынули из глаз рекой.
Рядом опустилась Волнинка, по голове погладила, и вроде даже полегче стало. Но оглянулась вокруг и сразу наткнулась на взгляды жалостливые. Сказывала я ранее, что означает венок девичий в руках чужака. Но ведь ни разу за всю мою жизнь не было такого. Басня просто, которой девчонки пугали друг друга накануне Представления. Как же вышло, что все всерьез?
Глава 2
Ночью в лесу было холодно, несмотря на то что лето и не думало уступать осени. Мелкий дождик надоедливо проникал сквозь плащ, а ветер, хоть и совсем слабенький, заставлял съеживаться под мокрой одёжей и мечтать о теплой печке в родной избе. Ноги по знакомым тропкам ступали быстро, уверенно, след в след за мужчиной. Он не собирался на меня оборачиваться. Кажется, как ушли из деревни, ни разу не посмотрел, иду я следом или нет, только выглядел злым и раздраженным. А до того и парой слов с ним не обмолвились. Куда идем, зачем? Как животное неразумное, я больше не имела никаких прав. Слезы опять начали подступать к глазам, противно скатываясь по кончику носа.
Родители с братьями все-таки пришли на праздник, видимо, долго меня дома ждали. А и надо было тогда из Леса сразу домой пойти, ну подумаешь, мать бы полотенцем поддала да братья подзатыльниками наградили. И сам ведь Лес неспроста хулиганил. Но догадливая я только задним умом. Хуже нет осознавать, что причинила огромное горе любимым людям.
Мне даже не дали подойти к ним, несколько крепких мужиков держали враз постаревшего отца и разъяренных братьев, а мать такую я видела только, когда бабушка умерла И родителей жалко, а себя сильнее, но никто не мог пойти против воли Прародителей. Еще помнили древние заветы и силу, с которой нельзя не считаться. Только мнилось мне случайность это, пройдет немного времени, и образуется все. Не могли Стихии от меня отказаться, не хуже других я девка
Мне даже не дали подойти к ним, несколько крепких мужиков держали враз постаревшего отца и разъяренных братьев, а мать такую я видела только, когда бабушка умерла И родителей жалко, а себя сильнее, но никто не мог пойти против воли Прародителей. Еще помнили древние заветы и силу, с которой нельзя не считаться. Только мнилось мне случайность это, пройдет немного времени, и образуется все. Не могли Стихии от меня отказаться, не хуже других я девка
Прошагав версты две параллельно Ключинице, мужчина остановился на небольшой полянке, окруженной елками, скинул заплечный мешок и начал собирать ветки для костра. Я некоторое время молча смотрела, потом взялась ему помогать, кажись, не умерла еще, да и не безрукая, в стороне стоять.
Костер разгорался плохо, мокрые ветки шипели, а когда занялись, больше дымили, чем давали тепла. Незнакомец расстелил свой плащ рядом с огнем, завернулся в него и, кажется, уснул. А я притулилась с другой стороны, опершись на еловый ствол, не решаясь лечь на землю. Елочка тут же приобняла меня ветками пушистыми, укрыла от непогоды и холода, утешать начала по-своему. Я взглянула на спутника видел, нет? Но тот, похоже, спал.
Никогда и никому не рассказывала о том, как с Лесом общаюсь. Возможно, мама и догадывалась, когда я маленькая чуть что бежала во двор, березе жаловалась, но то детские причуды. Сначала я пыталась объяснить, но кто малявку послушает, я и в Болотного Лешего верила, и про Домового баяла А повзрослев, не стала никому говорить, что Лес наш живой. Да и как сказать, если только я его слышала
Так и просидела остаток ночи, иногда задремывая и тут же вскидываясь с непривычки. На рассвете я, видимо, все-таки уснула крепко, потому что, открыв глаза, увидела уже яркое солнце над головой, а парня рядом не было. Позволила себе пару минут помечтать, что привиделось мне все вчерашнее. Сейчас встану да побегу домой А потом поднялась, растерла затекшие ноги и сняла тяжелый влажный плащ. Развесила его на ветках. Может, и успеет высохнуть.
Места здесь были знакомые, не раз сюда забредала в поисках ягод. Вспомнила полянку добрую недалеко. И от места ночевки не уйду, не потеряет меня спутник, и земляники на завтрак наберу. Если повезет, то и грибы попадутся. И точно, полянка нашлась там, где я ее видела, небольшая, но усыпанная красными земляничками, шагу некуда ступить. Я наклонилась и ягоду за ягодой в рот стала отправлять, со вчерашнего дня ведь не ела ничего, не хотелось. А одну попробовала и не остановиться.
Так увлеклась, что заметила зверя, когда он встал в полный рост и солнце мне закрыл. Медведь вышел со стороны леса, тоже решив перекусить. Он стоял надо мной, поводя носом и решая, что делать. Никогда не было такого, чтобы с лесными жителями я не могла договориться. Лучше бы, конечно, вовремя уходить с их пути, но сегодня я его просто не услышала ни шороха кустов, ни хруста валежника под тяжелыми лапами. А веточки склонившейся над поляной березки тревожно зашептали: «Раздражен С лесом не знаком Опасность Нападёт! Нападёт!» Я осторожно начала пятиться назад на корточках, как и стояла:
Здравствуй, Хозяин лесной, не обижайся, не хотела я на пути у тебя стоять, медведь зарычал, а я замерла на месте, но говорить не перестала.
Я тут землянику нашла, попробуй, не побрезгуй лесным угощением. Солнышко в этом году ласковое было, много ягод в лесу появилось. И дождик не обидел, щедро поил водицей. Земляника крупная, сочная, всем хватит. Ежели мешаю тебе, то пойду своей стороной, я бормотала и чувствовала, как успокаивается медведь, расслабляется. Опускается вздыбленная холка. Но я знала, на поляне он терпеть меня не будет. И постепенно отходила под защиту деревьев.
Оставалось всего пару шагов сделать, чтобы медведь клыки страшенные спрятал. И я даже выдохнула с облегчением, думая, насколько все-таки с животными проще, чем с людьми, как мимо моего плеча пролетел блестящий кинжал. А следом и мужчина, оттолкнув меня за спину и обнажив меч, заступил дорогу медведю. Нож царапнул лобастую морду и отскочил на землю. А разъяренный зверь заревел и бросился на нас. Теперь ведь не отпустит, пока не достанет. Либо сам подохнет, либо нас порвет. Не стала я убегать и прятаться, от страха ноги совсем ватные стали. Только и сообразила отойти подальше, не путаться под ногами.
Медведь был уже не молод в черной шерсти светилась седина. Он был осторожен, но быстрые и точные удары мечом его раздражали, заставляли раз за разом нападать и напарываться на острие. От тяжелого звериного запаха, к которому примешивалась кровь, мне стало плохо, я закрыла глаза. И не разглядела страшный замах, который свалил меня на землю. Я закричала от боли, полоснувшей по животу, а потом вовсе вокруг всё потемнело и пропало.