И я очень тебя рад видеть, сестренка, скалится в нехорошей улыбке Вовчик. Мой драгоценный братец, умудрившийся и квартиру проиграть, и мать до инсульта довести.
Шаг влево, вправо Вовчик повторяет за мной зеркально. Потом и вовсе борзеет настолько, что хватает меня за куртку и волочет в сторону от двери. Ну и конечно за пределы поля зрения камеры над входом.
Не сказать, что я уж очень оптимистка, знаю, что университетский охранник обычно сериальчики с большей охотой смотрит, чем за камерами следит. Но все-таки.
Да отвали ты от меня, дергаюсь, но, увы, пусть брат младше меня на два года он тяжелее и сильнее. И даже, кажется, на какой-то бокс ходил. А может, даже и сейчас ходит. Мутные его дружки у него, кажется, после того бокса и появились.
Т-с-с, Катюха, Вовчик хохочет, толкая меня к стене, ты что, мне не рада? А я так соскучился, так соскучился!
Нету у меня денег, рявкаю во весь голос, надеясь, что хоть кто-нибудь из выбегающих навстречу долгожданной свободе однокурсничков обернется и решит вмешаться.
Ну что ты, сеструха, Вовчик улыбается, вроде как даже мирно, у меня тут клевый проект намечается.
Ставочка стопудовая? я кривлюсь от этого его бреда он реально хуже аппендицита. Как та, из-за которой ты папину квартиру проиграл?
И ведь смог же тогда убедительно набрехать маме, что у него действительно какой-то бизнес там. Что ему надо взять кредит под залог недвижимости. И мы сразу заживем как белые люди, как при папе было!
Мама искренне верила, что у Вовчика хватка. Что Вовчик в отца пошел. Ни хрена меня не слушала. До тех пор пока братки к нам под дверь не постучались и не показали дарственную, подписанную моим дорогим братцем. Подарил квартиру вместе со всем имуществом.
Мы тогда с мамой только и смогли, что по сумке вещей сгрести, пока братки над душой стояли. Да до остановки автобусной дойти, а там маме плохо стало.
Катюха, ты что, не слыхала примету, кто старое помянет у того со здоровьем проблемы, Вовчик угрожающе щурится, не беси меня. Я просто повидаться пришел. А ты косяками мне тыкаешь.
Это твои косяки, тыкаю пальцем в цветущую на левой скуле россыпь синяков, какого хрена твои дружки ко мне лезут? Долги твои с меня требуют. Я тебе говорила, Вовчик знать тебя не хочу. Видеть не желаю.
Понятия не имею, о ком ты.ужно сказать, дурака мой братец изображает первоклассно. Вот только меня от его актерской игры априори тошнит.
Катюх, ну че ты ерепенишься, завязал я, льстиво так, почти подобострастно шепчет Вовчик, лучше б ты сказала, где мать лечится. Я б её хотя б навестил. А то дожили, полгода уже родную мать не видел.
Справочку от психиатра принесешь, что встал на учет и проходишь лечение может быть, я и подумаю. Пока нет иди нахрен.
Мои истерические нотки все-таки привлекают внимание. Но увы совершенно не того персонажа. Тощеватый очкарик Сергиенко останавливается в трех шагах от первой ступеньки, смотрит на меня в упор.
«Ну давай, Женек, подай голос. Хоть кто-то из наших да откликнется», умоляю про себя. Мне не нужно, чтобы Сергиенко пытался за меня впилиться, увы, братец мой понимает только язык грубой силы и такую слабую угрозу он не особо оценит.
Нет. Сергиенко выстаивает пару минут, потом хлопает себя по лбу и бросается обратно в здание. Ну, блин. Опять что-то забыл, склеротик. Даже не факт, что реально обратил на меня внимание. У Женьки вечно какие-то завихрения в голове. Что ни ляпнет все не в тему.
Эй, куда уставилась, сестрица? Вовчик встряхивает меня за плечо.
Нету больше сил на твою рожу смотреть, огрызаюсь зло. Досадую на Сергиенко, на себя, что на него понадеялась, на весь гребаный мир, который не может избавить меня от компании моего мудака братца.
Ты себя не по-людски ведешь, Катюха, наконец-то сквозь фальшивую гримасу на лице Вовчика проступает настоящее его лицо ублюдка, который распускал руки, стоило только нам одним остаться дома, я просто с матерью хочу повидаться. Хер ли ты ерепенишься?
Потому что ты к ней за деньгами пойдешь, пожимаю плечами, потому что последний раз, когда я только тебя упомянула ей стало хуже. Потому что её опекун сейчас я, и иди ты в жопу, Вовчик.
Слышь, родная, Вовчик с силой встряхивает меня, прихватив за куртку, ты видать забыла свое место, да? Я могу напомнить. Ты после этого на своей блядской работке еще долго жопой не покрутишь. Она у тебя черная будет.
Где-то внутри меня поднимается страх. Холодный такой, до костей пробирающий. Потому что это раньше Вовчик бил в полсилы, так чтоб синяков не оставалось. Боялся отца. А сейчас да похуй ему. Я ему сдачи дать не смогу. Никогда не могла.
Сжимаю зубы отчаянно. Нихрена я ему не скажу. И он, наверное, не осмелится бить меня прямо тут, но так ли далеко затащить за угол? И ори не ори у универа сейчас уже и народу нет. Все кто освободился уехали. Только Сергиенко и пробежит. А ему просто похер.
Где лежит мать? Вовчик переходит на откровенное шипение. Я тебя в последний раз спрашиваю, Катя.
Извините, от резкого холодного голоса сзади и над нами вздрагиваем мы оба. Даже я, обмирая от страха и предвкушения пиздеца, не смотрела туда, смотрела на злющую рожу мудо-братца.
Ройх стоит в двух шагах от Вовчика, скрестив руки на груди. Глаза леденющие, скальп на лету срезающие.
Господи, а его-то как сюда принесло?
И почему именно его, блин, опять?!
Слышь, мужик, не лезь не в свое дело, мирным, но угрожающим голосом советует Вовчик, это моя сестра. У нас тут семейные вопросы решаются.
Попутно мне сжимает руку такой четкий намек: Вякнешь втрое опиздюлишься.
Я даже глаз поднять не могу. Как омертвела вся.
Да мне похер, кто ты там, мальчик, скучающе комментирует Ройх, но если ты от неё клешни свои не уберешь, челюсть с асфальта собирать будешь.
Господи, что угодно мог сказать ведь.
Что он мой препод, что вызвал полицию, или что сейчас охрана подойдет.
Почему сказал это?
Да еще и пальцами медленно перебирает. На той руке, которую вчера от Вовкиного кредитора расхерачил.
Пальцы Вовчика с такой злобой стискиваются на моей руке я почти уверена, что сейчас кость под ними лопнет. А потом он резко сплевывает и шагает в сторону.
Ебнутые вы тут все какие-то, роняет напоследок и бочком-бочком протискивается мимо Ройха. Сваливает прочь.
А я
А у меня подгибаются ноги. И в глазах резко темнеет. Сил моих больше нет. Кончились.
Прихожу в себя от неприятного, аммиачного запаха, ввинчивающегося мне в мозг с настырностью самореза. Противно. Пытаюсь как-то увернуться от этого запаха, но чьи-то безжалостные пальцы пихают пропахший нашатырем тампон. Снова. И снова. И снова.
Особенно раздражающим оказывается неприятный подрагивающий голос, который при более детальном ознакомлении оказывается голосом не кого-нибудь, а Женьки Сергиенко. Нервничающего. И перескакивающего с одного на другое.
А он точно в полицию не заявит? Мне он сразу не понравился. Я думал, парень Катин, а вы говорите брат
Ну, не папа римский, и слава богу, голос Ройха над моей головой оказывается эффективнее нашатыря. Ну, точнее это мне так сперва кажется. Я вздрагиваю, вскакиваю на ноги, а потом меня так резко бросает в жар, что я с трудом не падаю обратно.
Господи, Иванова, да уймись ты уже наконец, минуту назад спокойный, обращаясь ко мне, Ройх будто теряет весь этот свой дзен, возвращаясь к своему исходному раздраженному состоянию. Тяжелая ладонь падает на мое плечо, заставляет приземлиться обратно. Я Даже не протестую. Сквозь круговерть темных и цветных пятен особо даже не получается понять, куда бежать.
Пей, под мой нос суют стакан с водой. И это внезапно оказывается очень заманчивый стакан я ощущаю лютую жажду. А потом прохожусь взглядом по белому рукаву подавшего, по щетинистому подбородку. Цепляюсь взглядом за темные глаза злейшего своего врага, глядящего на меня в упор.
Отравлено? выдаю еле шевелящимся языком.
Конечно, едко кривится Ройх, для тебя мой лучший яд, Катерина.
Так щедро с вашей стороны
Господи, что я несу вообще?
Осознаю, ужасаюсь, запоздало заливаюсь краской, забираю стакан, чтобы уткнуться в него носом и не поднимать глаз.
Ты нас напугала, тем временем Женька решает, что пришло время для его звездного дебюта и обращается прямо ко мне, я думал, может, тот парень что-то тебе сломал.
Он мог, бесцветно выдыхаю я, между двумя маленькими глотками воды, это ты позвал?..
Юлия Владимировича? Д-да, я, впечатленный однокурсник даже заикаться начинает, тот твой брат очень неприятный.
Ну, не зря же мы с ним родственники, болезненно кривлюсь, но судя по недоуменным глазам Женьки моего сарказма он не понял. Ну и ладно.
Спасибо, тихо произношу, потом перевожу взгляд на Ройха, и вам, Юлий Владимирович.