И тут спотыкаюсь, встречаюсь с тяжелым взглядом незнакомца, возле которого крутится Армен. Важная шишка, делаю вывод, и хмыкаю от того, как стелется перед незнакомцем владелец клуба, который гоняет тут всех и в хвост, и в гриву.
Быстро возвращаюсь в ритм, отвожу глаза и снова прикрываю их, отдаваясь музыке. Но чувствую, как он меня раздевает, оголяет мое нутро, вскрывает мои внутренности и желает. Его вожделение ощущается даже с такого расстояния. Мне кажется, что, высунь я язык, и смогу попробовать его похоть на вкус. Через пару битов я приступаю к самой любимой части здешней публики. Сложные и провокационные пируэты на пилоне. И все это время за мной наблюдают темные глаза того крупного мужчины, что так пугает меня и заставляет верещать мою интуицию.
Мужчина что-то говорит армянину, кивая головой в мою сторону. Меня охватывает паника, отдаваясь покалыванием во всем теле. В животе неприятно ухает, будто меня резко подбрасывает на американских горках. От удушающей духоты и спертого, насквозь пропахшего чужой похотью воздуха, сводит дыхательные пути. И мне даже кажется, что я начинаю задыхаться. Но тут последний аккорд, заключительный элемент «хвост дракона», овации разношерстной мало что уже соображающей публики и конец. Быстро ретируюсь, не смотря в сторону зала, но спину обжигает чужой мужской голодный взгляд. Сглатываю. Страшно. Вижу, что привлекла нежелательное внимание гостя.
Могла и получше выступить, встречает меня в гримерке ядовитая фраза Арины, исходящей желчью.
Вот иди и выступи, Армен тебя звал к гостю, иду ва-банк, желая избавиться от ее общества.
И пока она, недоверчиво смотря на меня, выходит в зал, я быстро скидываю эти неприличные тряпки и облачаюсь в привычную одежду. Спортивка, кепка, кроссовки, капюшон. Подхватываю рюкзак и только тянусь к ручке двери, как она открывается сама. Резко, будто кто-то находится в нетерпении.
Уже оделась, недовольно окидывает мой прикид Армен, затем причмокивает, это преступление для такой красивой женщины одеваться так уродливо и невзрачно, Эльфи.
Эльвира, поправляю его, цежу сквозь стиснутые зубы.
Да, Эльвира, глаза опасно блестят, не нравится, что перечу и перебиваю его.
А чего он хотел? Пусть работникам своим приказывает.
Подработка для тебя есть, ты Галаеву понравилась. Оплата в десять раз выше стоимости сегодняшнего выступления, руки у него подрагивают, словно ему важно мое согласие.
Не интересует, не даю ему договорить и отталкиваю, протискиваясь к выходу.
Но натыкаюсь на чужую крепкую, широкую мужскую грудь, обтянутую черным свитером. Носа касается приятный аромат парфюма, будоражащий рецепторы. Поднимаю свои глаза и встречаюсь с хищным взглядом того бугая. Рефлекторно делаю шаг назад, но его рука спокойно ложится на поясницу и прижимает к себе. Черноволосый, черноглазый, с легкой проседью на висках, он излучает ауру власти и той безграничной силы, что так пленяет девичьи сердца бабочек наподобие Арины.
Добрый вечер, голос у него хриплый, низкий, вызывает у меня мурашки по всему телу.
Он смотрит на мое лицо, одежду цепким взглядом, а затем словно теряет ко мне интерес. Лицо его становится незаинтересованным и холодным, как штормовое небо перед грозой. Он отпускает меня, и я выдыхаю с облегчением.
Я устал ждать, Армен, продолжает при этом грозной скалой нависать надо мной.
Быстро огибаю его, пока он не понял, что это я та самая танцовщица Эльфи.
Почему-то уверена, что он и есть тот самый загадочный авторитет Шамиль Галаев. И оттого спешу еще быстрее, пока за мной не устроили погоню. Успеваю на крайний автобус и только тогда выдыхаю спокойней. Но дома меня ждет неприятный сюрприз. Открываю дверь ключом и останавливаюсь. От чужого мужского смеха и игривого женского.
Тихо закрываю за собой дверь и снимаю обувь.
Ну, как, я пятерочку заслужила? задает вопрос кому-то Вера.
Голос у нее слегка пьяненький, словно она хорошенько так уже поддала.
Ммм? мужчина стонет, раздаются причмокивающие звуки поцелуя, не знаю, не знаю, через часик решим.
Они смеются, а затем я слышу, как парочка с шумом ложится на наш старенький диван. Затем раздается треск, грохот и визги сестры. Кипя гневом и негодованием, залетаю в зал и вижу картину маслом ножка дивана сломана, сам он подкосился и лежит набок. Рядом столик, на котором откупоренная бутылка вина, фрукты, стейки, конфеты. На меня смотрят два испуганных лица. Одно тревожное у сестры, и второе мужское, полное недоумения и тревоги.
Ну, как, я пятерочку заслужила? задает вопрос кому-то Вера.
Голос у нее слегка пьяненький, словно она хорошенько так уже поддала.
Ммм? мужчина стонет, раздаются причмокивающие звуки поцелуя, не знаю, не знаю, через часик решим.
Они смеются, а затем я слышу, как парочка с шумом ложится на наш старенький диван. Затем раздается треск, грохот и визги сестры. Кипя гневом и негодованием, залетаю в зал и вижу картину маслом ножка дивана сломана, сам он подкосился и лежит набок. Рядом столик, на котором откупоренная бутылка вина, фрукты, стейки, конфеты. На меня смотрят два испуганных лица. Одно тревожное у сестры, и второе мужское, полное недоумения и тревоги.
Что здесь происходит? практически рычу, злая на младшую за такую подставу в клубе.
Эль, ты рано, переводит напуганный взгляд с меня на мужика и обратно, я думала, задержишься.
Вот так ты готовишься к экзамену? скрещиваю руки на груди и включаю режим старшей.
Парочка встает со сломанного диванчика. Верка хмурится, отгораживается от меня. Но ее ощутимо ведет, видно, голова кружится, и вертолеты в голове гудят.
Ой, Эльвир, не начинай, ик, старается говорить твердо и с наездом, но получается плохо, с учетом ее состояния, че ты ханжа такая? Н-не видишь, вона, налаживаю внурти-внутри-снути-тьфусвязи, в общем.
Что связи, это я вижу, скептически смотрю на полуголого мужика с трехдневной щетиной.
Тот судорожно натягивает на себя штаны, прячась за спиной сестры, но мне его прекрасно видно.
Да ты оп-пять н-не понимаешь, вертит пальцем воздух, даже не стесняясь, что стоит в одном белье, не прикрывается, познакомься, ик, эт-то Артём, препод по экономике, ну, завтра же экзамен.
То, что препод, я поняла, угрожающе, как мне кажется, улыбаюсь, а точнее даже скалюсь, стискивая изо всех сил мышцы, чтоб вовсе не озвереть.
Весь сегодняшний вечер коту под хвост, и все ради чего? Ради очередной аферы и шашней своей бестолковой сестры?!
Выметайтесь! указываю пальцем на выход суетящемуся мужичку, за все это время так и не проронившему ни слова. Тюфяк.
Тот молчит и, подхватывая свой телефон, спешит убраться. Но сестра, как бы я ее ни пыталась удержать, бежит за ним.
Артем, все же в силе? канючит, снова включает в тон ласковые и заигрывающие нотки.
Увидимся завтра, Вера Сергеевна, на экзамене, и будьте добры, выучите билеты, холодный голос его явно остужает пыл моей сестры.
Но она продолжает что-то просить у него жалобным тоном уже в коридоре. Я подхожу к окну, не желая слушать этот позор, и жду, когда он уйдет, и мы сможем с ней поговорить наедине и серьезно. Хлопает входная дверь. Слышен плач Веры, а затем она шумно идет в гостиную.
Что т-ты наделала, дурра? всхлипывая, наезжает на меня эта дурында.
Подходит ближе и толкает, а у самой набирает обороты истерика. Слезы, сопли, тяжелые тягучие вздохи.
Я завтра съезжаю, Вер, я устала уже выручать тебя, отвожу взгляд, не в силах смотреть ей в лицо.
Мне стыдно, ведь отказывать ей я не привыкла, и начинать сейчас нашу сепарацию хоть и мучительная, но необходимая мера. Иначе она всегда будет надеяться на меня и никогда не вырастет.
Выручать? Ты только что испортила мое будущее! кричит, разрывая связки, и такое отчаяние в ее голосе, что мне становится не по себе, он из-за тебя поставит мне неуд, и меня турнут из универа!!! И это будет твоя вина! Твоя вина!
Толкает меня и целится ладонями в грудь. У нас начинается потасовка. Я толкаю ее в ответ, уклоняюсь от пощечин, но пару раз прилетает. Не сильно больно, но неприятно. Еще и от родной сестры.
Да ты хоть знаешь, что в клубе произошло? не выдерживаю и начинаю нападать сама, да мне мерзко там появляться, танцевать перед этими уродами, чувствовать на себе их липкие похотливые взгляды, и все для чего? Да ради тебя, чтобы ты все успевала! Чтобы у тебя проблем не было! И где же эти деньги? А? За квартиру плачу я, за коммуналку и еду тоже я! Что тебе еще от меня надо?
В конце своей душераздирающей речи у меня на глазах выступают слезы, голос срывается, и я уже шепчу с надрывом и болью, всхлипами. А вот Вера будто подпитывается моим срывом, глаза ее наливаются кровью, а лицо искажает злобный оскал. Даже осоловелость исчезает с глаз. Будто она трезвеет, и оттого ее жестокие слова меня ранят сильнее.
А кто тебя, белоручку, просит мне помогать? Устраивать мою жизнь и давать никчемные советы? Ты кто такая, а? Да я сама разберусь в своей жизни и устроюсь, как сама решу. Тоже мне, цаца, нашлась. Сама невинность. Да лучше удавиться, чем еще раз от тебя мораль услышать, тварь!