Сынок Ты кушай, кушай, а после спать пойдём. Я тебе сказку на ночь почитаю, хочешь?
Мальчик кивнул и начал есть омлет. А Ирэна с запозданием поинтересовалась у матери:
Так ты, что же, весь месяц одна с ребёнком?
Да он в садик ходит, дочка. Ничего, справляюсь, ответила Настя, ей очень хотелось расспросить Ирэну сколько времени она пробудет дома, но не решилась, не спросила. Сколько пробудет это всё их время, пусть даже если его совсем-совсем немного
Спать легли на старой бабушкиной кровати с чугунными резными изголовьями, приглушённый свет ночной лампы падал на бледное лицо ребёнка.
Что почитать? растерянно спросила Ирэна, бросив взгляд на полку с детскими книжками и выхватив яркую обложку «Питера Пена»
Спой мне песенку, неожиданно произнёс мальчик и посмотрел тёмно-изумрудными глазами, влажно поблескивающими в приглушённом свете.
Ну хорошо, песенку так песенку, легко согласилась молодая женщина и осторожно прилегла рядом, заботливо подоткнула одеяло, накрыв сына. Она совершенно, ну просто абсолютно не знала, что делать и как вести себя с этим странным мальчиком. Да, это её ребёнок, её родной сын. Вот у него даже волосы такие же обидно-рыжие и глазищи большие, зелёные-презелёные, как у неё самой. Но взгляд его Ирэна терялась, она ничего не знала о своём сыне. НИЧЕГО. И эта мысль, впервые за четыре с половиной года жизни её сына посетила Ирэну. И ей стало страшно и впервые стыдно. И, отводя виноватый взгляд от лица сына, она попыталась вспомнить слова колыбельной, которую недавно слышала по телевизору. Память на слова у Ирэны была потрясающая, и, стоило ей только представить красивый голос Полины Гагариной, как первые строки припомнились быстро, как будто сами по себе начали выстраиваться в недавно услышанную песню:
Загляни ты в сердечко мне
И скажи «Уходи!» зиме.
Ветер воет, а ты грей меня.
Небо стонет, а у нас весна.
Нежный и тихий голос звучал в тишине, обволакивая, успокаивая и убаюкивая. Но странный мальчик не закрыл глаза, наоборот, оживился и с жадностью припал взглядом к лицу женщины, которое белело в полутьме при неярком скупом свете ночной лампы со старым сиреневым уже давно выцветшим абажуром. Поняв, что её слушают, Ирэна приободрилась и продолжила:
Попроси у облаков
Подарить нам белых снов.
Ночь плывёт, и мы за ней
В мир таинственных огней.
Разгони ты тоску во мне,
Неспокойно у меня на душе.
«А ведь и правда, неспокойно, подумала Ирэна. Тревожно на душе, маятно. А отчего маятно? Ирэна чувствовала, понимала, что именно сейчас в этот день и в этот вечер полностью изменила свою судьбу, отказалась от всего привычного, отказалась от себя самой прежней. А новой Ирэны ещё нет, и к чему этот её сегодняшний поступок приведёт? Тоже неизвестно. Потому и маетно. Потому и тревожно жить с ощущением вины, с осознанием того, что вся её жизнь, все её поступки были какие-то неправильные, легкомысленные. А как быть дальше, молодая женщина не знала. Но, положившись на мудрость интуиции, решила, что всё само собой образуется. Время только нужно.
Попроси у облаков
Подарить нам белых снов.
Ночь плывёт, и мы за ней
В мир таинственных огней.
Разгони ты тоску во мне,
Неспокойно у меня на душе.
Ирэна два раза повторила припев, сын продолжал слушать очень внимательно, взгляд его детских глаз стал задумчивым, и личико заострилось.
Ну, а теперь спать! решительно произнесла Ирэна и, приобняв мальчика, легонько заставила его положить голову на подушку, доверчиво прошептала в детское ушко, Знаешь, открою тебе секрет, в детстве мне рассказывали, что ночью оживает то, что прячется днём. И если ты сейчас не закроешь глазки и не уснёшь, то увидишь, как над крышей дома напротив пролетает ведьма на метле.
Илюша недоверчиво посмотрел на Ирэну и бросил опасливый взгляд в тёмное окно, где при жёлтом свете восходящей луны зловеще чернели корявые ветки старой яблони. И испуганно зажмурился, прижался к груди Ирэны. А она провела ладонью по его волосам, тихо засмеялась, прикоснулась губами к детской щеке.
Ничего не бойся, сынок. В детстве мне было страшно засыпать, потому что я была в комнате одна. Но теперь мы вместе. И никто не посмеет нас напугать, верно? А теперь закрывай глазки, чтобы тебе приснился волшебный сон. Он уже прилетел и ждёт, когда ты позволишь ему показать тебе интересную историю.
Мальчик кивнул в ответ и закрыл глаза. Ирэна продолжала легонько поглаживать сына по волосам, дожидаясь, когда ребёнок уснёт. И в тишине, не волшебный сон, а острые обидные и жгучие мысли прокрались в её сознание. Она вспомнила свой прошлый приезд до того, как они с Евсеевым улетели во Францию на Лазурный берег. Это было больше месяца назад. И тогда отец, всегда ласковый и приветливый с дочерью, впервые посмотрел на неё строго, даже сурово и произнёс:
Ты, доня, не приезжай больше. По телефону нам с матерью звони, и хватит с нас этого. Каждый раз, когда ты вот так приезжаешь наскоками на пару часов, только сердце Ильюшке тревожишь, рану его расколупываешь. Ты приехала, побыла пару часов и упорхнула. А Ильшка потом несколько дней сам не свой ходит или убегает куда и прячется. Мы с Лялечкой его еле находим. В прошлый раз он в старом сарае у Васильковых просидел. Промёрз весь, пока мы его нашли. Не приезжай, доня, не надо.
Тогда она на слова отца обиделась. Никогда до этого он ей ничего не запрещал, а тут вот взял и резко так потребовал от неё в родном доме больше не появляться. Ирэна тогда с обидой в сердце уехала и действительно почти два месяца не то что не появлялась, а и не звонила даже родителям. И о сыне ничего не спрашивала.
А теперь вот в ночной тишине, в сиренево-тревожном свете лампы подкралось это воспоминание. Пока она на отца обижалась, он, оказывается, в больнице между жизнью и смертью находился. А она и не знала ничего, не догадывалась. Да и прав был тогда отец, что ни говори Плохая она мать, никудышная. Как можно отказаться было от возможности прижать к себе сына? Ирэна провела ладонью по узкой спине ребёнка, прижалась щекой к вихрастому затылку. И слёзы, жгучие, полные стыда и отчаяния, брызнули из глаз. Ирэна всхлипнула, но слёзы эти сдержать не пыталась. Пусть бегут, раз им надо так Слёзы эти щипали глаза, и с ними, со слезами этими жгучими выходило что-то ещё, и на душе становилось легче. Как будто душа очищалась от чего-то ненужного, избавлялась от отчаяния и обиды.
Слёзы текли и текли по лицу, делали влажными рыжеватые вихры сына, а потом вдруг перестали. И молодая женщина вздохнула жалобно, но легко, сладко, закрыла глаза и погрузилась в сон мгновенно, по-детски быстро и легко. И в ту ночь к ней тоже пришли волшебные сновидения. Ирэне снилось лето, ромашковое поле, облака над рекой и она сама, маленькая рыжая девочка, бегущая босиком по этому полю к реке. А над ней порхали разноцветными крыльями бабочки. Совершенно детский сон. Ирэне такие сны много лет как не снились.
На следующий день Ирэна попросила Настю поехать в больницу к отцу. Они выехали на своей машине утром, как только отвезли Ильюшу в садик. Солнце уже золотило ветви черёмух, буйно разросшихся вдоль огородов по обоим сторонам просёлочной дороги. Ирэна залюбовалась свежими листьями, покрытыми росой, прозрачной дымкой чуть подрагивающего тумана, поднимающегося с полей. А она уже и забыла, как здесь бывает красиво ранним утром! А дышится-то, дышится как легко, Господи! В приоткрытое окно вплывали запахи скошенной травы и ароматы полевых цветов.
Скоро август кончится, заметила Настя, так же смотря в окно, и озабоченно добавила, А мы Ильюше в школу ещё ничего не собрали.
Ильюша должен идти в первый класс этой осенью, и такое важное событие полностью вылетело из головы Ирэны.
Да, конечно, мама, спохватилась она, Мы обязательно всё купим, и школьную форму, и портфель, и тетрадки с ручками.
Боюсь, что пенсии отца на всё не хватит, вздохнула Настя и повернулась к дочери, сидящей за рулём, Я тебе не говорила, но Я под сокращение попала. Не работаю с весны. А как отец заболел, так его сразу на пенсию отправили. Вот так и живём на одну пенсию Да ещё лекарства В аптеке, где по льготному рецепту можно купить лекарство, нужных лекарств вчера не оказалось в наличие, пришлось идти в другую аптеку и покупать их, а они такие дорогие
Почему ты мне раньше про это не сказала? упавшим голосом спросила Ирэна.
Дочка ты не подумай только, я не чтобы упрекать тебя говорю. Так уж вышло
Ирэна промолчала. А когда приехали в больницу, волнение Ирэны возросло. Как отец примет её? А если он ей совсем не обрадуется, как раньше?
Но стоило ей переступить порог палаты, как все сомнения разом исчезли. Отец, как только увидел их в дверях, оживился, в карих глазах появился молодой блеск.