Да угомонись ты! рявкает Медведь, одновременно с этим хлопая по столу ладонью.
Я отшатываюсь назад, а малыш испуганно замирает, изредка взмахивая длинными мокрыми ресницами.
Да угомонись ты! рявкает Медведь, одновременно с этим хлопая по столу ладонью. И как только поверхность не треснула. Зато на столе директора подпрыгнули канцтовары, ноутбук и папки.
Мы же с мальчиком вздрогнули всем телом. Ноги мои, кажется, вообще на долю секунды оторвались от пола, и малыша подбросило тоже.
На секунду медвежонок затих. Но только на секунду, а потом заорал пуще прежнего и теперь явно от испуга. И мне его жутко жаль и хочется укрыть от лап и рыка его неадекватного папаши.
Михаил Иванович в бешенстве вскочил со своего кресла, спрятал лицо за ладонями и заорал в них:
А-а-а!
Псих! А еще директор! Нервы у него ни к черту еще и ребенка до истерики довел. Шагает тут по кабинету своему тудасюда и орет как ненормальный, а малыш может упасть со стола!
Что вы делаете? не выдерживаю я. Вы почему кричите на ребенка?
Быстро приближаюсь к мальчику, обхватываю его двумя руками, прижимаю потную головенку к себе. Взмок бедный ребенок от крика!
Поглаживаю малыша по спинке.
Тише, тише, маленький, не бойся, не столько его, сколько себя успокаиваю. Сердце как у зайчишки скачет.
Мальчик не вырывается. Наоборот, доверительно льнет ко мне, будто нашел во мне свой щит. Крик становится тише и вскоре прекращается. Блузка намокает детскими слезками и слюнями.
Вот умничка, успокаивайся. Сейчас водички попьем и плакать больше не будем, да?
Всхлипывает в ответ, устал кричать.
Как ты его выключила? басит медведь. От его рыка малыш опять напрягается.
Я с ним просто разговариваю, а не ору как некоторые, слова срываются быстрее, чем мозг посылает сигнал подумать кому, что, а главное, КАК я говорю.
Кручу головой по сторонам, ищу графин с водой, бутылку какую или хоть чтото, где может быть питьевая вода. На директора не смотрю. Насмотрелась уже, хватит. Знала бы, что он такой неадекват, от работы отказалась бы, не раздумывая.
Воды принесите. Пожалуйста.
В жизни бы не хватило мне смелости попросить у разъяренного мужчины воды. Но сейчас мне терять нечего, я нахожусь здесь, возможно, последние несколько минут, максимум час, так что могу себя вести так, как заслуживает этот зверь. Холодным, уничтожающим тоном я прошу у него воды для ЕГО же СЫНА!
Думаю, кому-то там, наверху, пора бы призадуматься, кому они раздают такое счастье детей. Этому индивиду я бы тысячу раз подумала. Таким не то, что детей, таких стерилизовать в зачатке надо!
Зверь, стоя посередине помещения, таращит на нас с ребенком залитые негодованием глаза. Оказывается, они у него темносиние, почти черные. Утренний солнечный свет хорошо освещает заросшее щетиной уставшее лицо Медведя Ивановича. М-да уж, так себе морда. А вдруг у него бешенство? Что там Галя говорила? Привороты ему делали? Что-то не то явно подсыпали. С Озверином перепутали.
Шведов, наконец, отмирает, в два широченных шага уходит из кабинета, хлопнув дверью. Малыш мелко вздрагивает, а мое сердце подпрыгивает от хлопка.
У-у, медведь бесчувственный, шиплю сквозь зубы и тут же ругаю себя, ведь мальчик может услышать и повторить
Ты как? Эй! хочу поднять ладошками личико мальчика, заглянуть ему в заплаканные глазки, еще раз успокоить. Не дается. Наклонил вниз голову.
Сажусь в кресло его отца.
Ой, ничего себе, как в перину провалилась, восклицаю от неожиданного эффекта. Слишком мягко, невероятно удобно.
Почему-то вспомнилась сказка про Машу и трех медведей, где девочке понравилась кроватка маленького Мишутки. Только тут кресло самого Медведя. Не складывается образ с предметами.
И пока моя попа ловит кайф, устраиваясь с комфортом на сидушке, мальчик заинтересовано поглядывает на меня исподлобья. Всхлипы становятся реже.
Выпрямляю спину. Так мы с малышом на одном уровне. Окольцовываю его бедра руками. Заглядываю в глаза, пытаюсь установить зрительный контакт.
Давай знакомиться? Меня Настей зовут, а тебя? улыбаюсь ему.
Молчит. Бровки хмурит, сопит, пальчики указательные друг с другом стыкует. Тихо всхлипывает.
Можно?
Касаюсь подушечками пальцев мокрых щечек ребенка, стираю слезинки с нежной детской кожи.
Вот так будет лучше. А плакать мы больше не будем, да?
Как будто вспоминает о плаче и всхлипывает.
Можно?
Касаюсь подушечками пальцев мокрых щечек ребенка, стираю слезинки с нежной детской кожи.
Вот так будет лучше. А плакать мы больше не будем, да?
Как будто вспоминает о плаче и всхлипывает.
Какой ты красивый мальчик. А ты знаешь, что когда человек улыбается, он становится еще красивее? растягиваю губы еще шире. Ты умеешь улыбаться?
Мальчик крепко сжимает губы. Опять сопит.
В другой раз улыбнешься мне, ладно?
Чуть заметно кивает и вздыхает плечиками. Глажу его по голове. Волосы нежный шелк.
В приемной раздаются громкие шаги и дверь распахивается. Вваливается Михаил Иванович с бутылкой воды в лапищах и упаковкой пластиковых стаканчиков.
Недовольно морщится. Ах да, я же сижу в его царском кресле. Зато я успокоила его сына!
Бутылка приземляется рядом с нами.
Мальчик напрягается, как будто готовится снова закричать. Он явно боится своего гризли. Почему?
Глажу его мягкие пальчики своими.
А вот и водичка. Сейчас будем пить.
Встаю с кресла. Подпираю ребенка своим телом, чтобы он ненароком не упал со стола.
Беру бутылку, чтобы открутить крышку, верчу в руках, читаю этикетку.
Минеральная сильногазированная? вскидываю брови на директора. Ребенку?
А что? рычит.
Пожимаю плечами. Раз купил, значит можно.
Крышка не поддается. Пальцы до неприятного жжения скользят по ребристому краю, силы не хватает вскрыть фабричную "пломбу".
Дай сюда, вырывает бутылку из рук.
М-да-а, манерам не учили
Медведь без каких-либо эмоций на лице вырывает у меня бутылку, одним легким движением сворачивает крышку. Минералка громко пшикает в лапищах зверя. Пузырьки устремляются к горлышку, но встречают препятствие в виде крышки.
Отдает воду обратно.
Видишь, малыш, какой сильный у тебя папа.
Это не комплимент для громилы. Это поддержание разговора с мальчиком, чтобы он забыл про рев.
Наливаю воду в стаканчик. Она шипит и пузырится. Лично я такую газированную пить сразу не могу, жду, когда пузырьки хлопнутся. Будет ли пить ее в таком виде ребенок, я не знаю. Но раз отец молчит
С сомнением протягиваю стаканчик мальчику. Он берет его двумя руками, подносит к лицу, я придерживаю снизу для подстраховки. Пузырьки скачут в губы и в нос малышу, стакан отпихивается обратно мне в руки, едва не расплескивая жидкость. Сейчас опять будет крик.
Щекочет тебя водичка, да? щебечу перед мальчиком. А давай мы заставим пузырьки исчезнуть, давай?
Ребенок орать передумал. Заинтересовался, чем я его могу удивить и как уберу коварные пузырьки.
Опять шарю взглядом по кабинету в поиске ложечки, избегая смотреть на массивную фигуру в паре метров от меня. Ну конечно, откуда здесь, в логове зверя, взяться чайной ложке? Медведь, наверное, не знает, как ею пользоваться. Его еда исключительно мясо на вертеле размером с барана или хряка. И ест он его руками, а не столовыми приборами.
Что еще надо? уже тише басит Михаил Иванович.
Ложечку. У меня есть в тумбочке, в верхнем ящичке, наконец встречаюсь с ним взглядом и строю просящие глазки. Все равно стоит, ничего не делает, пусть хоть за ложечкой сгоняет.
Шеф послушно идет в приемную и через минуту возвращается. Отдает мне ложечку, а сам усаживается напротив в кресло для посетителей.
Она чистая, на всякий случай говорю мужчине, помахивая ложкой в воздухе и переключаюсь на ребенка. Вот так, смотри, малыш, опускаем ложечку в водичку и мешаем, мешаем, мешаем.
Опять сажусь в шикарное директорское кресло, чтобы быть с мальчиком на одном уровне. Попутно прячусь от тяжелого взгляда медведя за тельцем малыша.
Стучу ложкой о края пластика, заодно раскручиваю воронку. Мальчишка смотрит на пляски воды, приоткрыв рот.
Нука, попробуй теперь, будет щекотать?
Мальчик с готовностью берет стаканчик с жидкостью и пробует пить. Опустошает наполовину.
Ну вот, молодец. Не баловалась больше водичка?
Машет головой из стороны в сторону. Икает. Морщится.
Невкусная?
Опять машет.
В следующий раз проси сразу сладенькую, ладно? Тебя как зовут?
Молчит. Глаза в пол, точнее, на свои коленочки. Какие ресницы классные у ребенка длинные, светлые, пушистые, хоть и слипшиеся.
Матвеем его зовут, отвечает за мальчика Михаил Иванович. Сидит как сыч в кресле напротив, наблюдает за нашим с малышом диалогом. Точнее, пока монологом. Пальцами по столу слегка постукивает.