XII
Черноволосая головка с коротко подстриженными волосами и точёным личиком склонилась над зелёным сукном письменного большого стола, заваленного бумагами и газетами. Юная девушка со странным именем Рузя, занесённая большевистским вихрем в первопрестольную с польских земель своей малой родины старательно и азартно выводила буквы под диктовку:
«Постановление Военно-революционного комитета 25 октября 1917 года.
Две революционные газеты «Рабочий путь» и «Солдат» закрыты заговорщиками штаба. Совет рабочих и солдатских депутатов не может потерпеть удушения свободного слова.
За народом, отражающим атаку погромщиков, должна быть обеспечена честная печать.
Военно-революционный комитет постановляет:
1. Типографии революционных газет открыть.
2. Предложить редакциям и наборщикам продолжать выпуск газет.
3. Почетная обязанность охранения революционных типографий от контрреволюционных покушений возлагается на доблестных солдат Литовского полка и 6-го запасного саперного батальона.
Председатель
Секретарь».
Вскоре курьер унес записанное в редакцию газеты «Рабочий путь» и в номере 45 от 25 октября вышло это постановление.
XIII
Идёт мелкий надоедливый дождик.
Братья со своими приятелями: Павел с Варфоломеем, а Пётр с Егором, Юрием и Тимофеем отправились в Милютинский переулок. Они сопровождают Тимофея, тому надо позвонить дяде по просьбе матери. Подходя, они видят перед фасадом здания наваленные груды всякой всячины: много деревянных ящиков, какие-то короба, дрова, сорванные вместе с петлями двери, палки разной длины. Всё это громоздится друг на друге. Вокруг баррикады снуют возбуждённые люди с винтовками. Телефонная станция закрыта и позвонить Тимофею не удаётся.
* * *
По улицам проезжают грузовые машины, за деревянными бортами стоят солдаты с решительными лицами и красными повязками на рукавах, они крепко сжимают винтовки со штыками, готовясь в любой миг пронзить потенциального врага. Грузовики издали похожи на гигантских ежей. Солдаты, которые поверили агитаторам-большевикам едут отвоёвывать власть для себя, как они считают.
* * *
На углу Леонтьевского переулка и Тверской улицы члены Общества вспоможения приказчиков Охотного ряда сооружают баррикаду: повалили большую афишную тумбу, катят бочки, громоздят ящики.
* * *
После четырёх часов по полудни в аудиториях и во дворе университета студенты стали сбиваться в отряды. Павел увидел из окна коридора, как во двор въехала грузовая машина. Вокруг неё вскоре образовалась суета, а потом студентам из машина стали раздавать винтовки. Оказалось, что машина прибыла с оружием из склада, который принадлежал Московскому военному округу.
Павел бросился искать Петра. Тот о чём-то спорил в углу аудитории со своими приятелями: Егором и Тимофеем, и они ещё не знали о раздаче оружия. В помещении кроме них никого, они так увлеклись своим спором и не обратили внимания, что делается за пределами аудитории. Павел подбежал к Петру, взял его за руку и говоря: «Сказали, что мать прислала телеграмму, пойдём скорее», потащил к запасному выходу, откуда не видно раздачи оружия и ближе к дому, где они жили. Пётр спрашивает, что она пишет, Павел на бегу отвечает: «Не знаю, надо поторопиться, может что-то важное».
Они почти бегом добрались до квартиры, где снимают комнату. «Где телегра Ты, что делаешь? Павлик открой!» завопил Пётр. После того как тот вошёл в комнату, Павел быстро закрыл дверь и запер ключом.
Хозяйка квартиры пожилая вдова мелкого служащего одного из департаментов Министерства просвещения выглянула на шум, испуганно оглядываясь.
Маргарита Павловна, не беспокойтесь, Петя с сегодняшнего дня под домашним арестом, сами знаете, что делается на улицах вокруг. Прошу вас, как бы брат Вас не просил не открывайте дверь
Это подлость, Павлик! перебил его Пётр из-за двери. Обманом заманил! Как ты посмел?! Откуда такие методы?
Извините, Маргарита Павловна, и Павел обратился уже к брату. Петя, ты прости меня, но я запер тебя для твоей же пользы. В университет привезли винтовки из военного округа и раздают студентам, Маргарита Павловна ахнула и всплеснула руками, предполагая, что ты побежишь на подмогу большевикам, стараюсь не допустить твоего участия в кровопролитии. Если с тобой что-нибудь случиться, что я смогу сказать родителям? Я уверен у них будет вопрос, возможно, и немой, обращённый ко мне: «Где ты был? Почему не остановил его? Как допустил?» Когда будем врозь, тогда как хочешь, а пока Эй, Петя, прежде чем так колотить в дверь, подумай, чем-ты будешь возмещать ущерб Маргарите Павловне, к тому же она не заслужила, чтобы ей докучали подобным шумом, хозяйка попыталась благодарно улыбнуться Павлу, но на испуганном лице вышла жалкая гримаса. Я ухожу в университет. Так что твои вопли не услышу. Павел кивнул Маргарите Павловне и шепнул ей, Надеюсь, что он не выпрыгнет в окно. Хорошо, что вы живёте на пятом этаже, а не на втором и тем более не на первом.
Павел переночевал в семье Варфоломея.
XIV
Словно эпидемия вооруженная борьба захлестнула после Петрограда и Москву. В перестрелке на улицах участвовали студенты и выпускники Московского университета. Один из них бывший выпускник, профессор физико-математического факультета П. К. Штернберг возглавил Военно-революционный комитет Замоскворецкого района. Этот комитет руководил вооруженным восстанием в своём районе. В начале ноября, когда бои закончились Штернберга назначили военным московским губернским комиссаром.
XV
Вечером двадцать пятого октября эсеры и меньшевики сделали роковой шаг, не согласные с позицией большевиков, они вышли из состава Военного революционного комитета. По сути, власть в комитете осталась у большевиков. Можно сказать, что с этого времени революционеры разошлись окончательно и стали по разные стороны баррикад сначала в переносном, а потом и в прямом смысле.
Поздно вечером в войсках стали распространять воззвание большевиков, они убеждали солдат и офицеров исполнять только приказания комитета, а приказы военного округа и Мосгордумы игнорировать.
Этот призыв означал, что военные, которые давали присягу могли по совету большевиков её нарушить и разве это не означало предательство перед теми, кому присягали? И разве не послушание и не выполнение приказов непосредственных военных начальников, коим являлось руководство военного округа и представителем правительства Московской городской думы, не сродни дезертирству и предательству?
К дому номер тринадцать по Тверской улице, где в бывшем доме московского генерал-губернатора разместился Военно-революционный комитет, стали подтягиваться отряды, которые приняли сторону большевиков.
Вскоре большевики выпустили новый приказ: о запрете всех газет Москвы, кроме тех, что поддерживали их. Большевики ночью врывались в типографии, отправляли работников по домам, а набор изымали, таким образом все, неугодные им газеты арестовали.
Получалось, что когда большевикам выгодно, они ратуют за свободу печати, имея в виду газеты своей партии, в других случаях, когда им выгодно не видят ничего страшного, если газеты других партий перестанут существовать.
В это время шло собрание офицеров в Александровском военном училище. Решено дать отпор: все юнкерские роты получили боевое оружие и направлены на охрану городской думы, а также складов с боеприпасами.
XVI
Глафира, служанка Маргариты Павловны давно утратила очарование юности, но далеко не все девичьи мечты. Утром вернулась после нескольких часов стояния в очередном хвосте с кульком муки и газетой «Рабочiй путь», которую ей сунули, как и другим по дороге. Первое слово названия газеты набрано очень большими и жирными буквами, а второе по сравнению с первым смотрелось как карлик рядом с великаном. Глафира читала плохо, поэтому отдала хозяйке и попросила прочесть.
Маргарита Павловна осторожно взяла газету, будто она могла если не укусить, то обжечь. В глаза бросилось жирное слово РАБОЧIЙ, затмевая все другие. Маргарита Павловна опустила глаза чуть ниже. Она прочла первую фразу под заголовком: «Вся власть Советам Рабочих, Солдат и Крестьян!» и усмехнулась на заглавные буквы, с которых начинались последние четыре слова. Ниже фраза жирным шрифтом: Мира! хлеба! земли! «Почему хлеба и земли не с заглавных букв?» Маргарита Павловна усмотрела здесь психологический трюк и лицемерие, рассчитанное на слабое и недостаточное образование потенциальных читателей, которые не поверят в разъяснения более образованных и, следовательно, классово чуждых. Далее шла статья, видимо обращение, озаглавленное К ГРАЖДАНАМ РОССИИ. Первое предложение ошеломило: «Временное Правительство низложено». Маргарита Павловна опустила газету и медленно подошла к стулу. Присев, продолжила читать вслух: «Государственная власть перешла в руки органа Петроградского Совета Рабочих и Солдатских депутатов, Военно-Революционного Комитета» Маргарита Павловна глубоко и горестно вздохнула.
Это что же теперя? спросила служанка.
Точно не знаю, Глаша, но уверенна, что в ближайшее время ничего хорошего ждать не стоит. Даст Бог, выживем.
Глафира охнула. Маргарита Павловна подпёрла поникшую голову, опять горестно вздохнула. Она с первых слов газеты поняла, что нужно большевикам. Им нужна только власть.
Тут ещё, в другой газете, робко протянула Глафира веснушчатую руку, Декрет о мире и Декрет о Земле.