В 1759 году в результате захвата Саксонии войсками прусского короля Фридриха II и бесчинств, учиненных там солдатней, ушла из жизни мать Марии-Жозефы. В 1761 году королевской семье был нанесен тяжкий удар: смерть унесла старшего сына дофины, десятилетнего герцога Луи-Жозефа Бургундского, проявлявшего блестящие дарования. Именно он должен был бы стать королем Франции в 1774 году, а не его следующий по возрасту брат Луи-Огюст, герцог Беррийский. В течение того же десятилетия король потерял старшую дочь и ее супруга, правящую чету герцогства Пармы и Пьяченцы.
В 1763 году сошел в могилу отец Марии-Жозефы, король Польши и курфюрст Саксонии Август III. Ее брат Франсуа-Ксавье не смог противостоять военному союзу Австрии, Пруссии и России. Наследники ее отца были вынуждены отказаться от польской короны и сохранить лишь правление Саксонией. На следующий год скончалась маркиза де Помпадур. Но самый тяжелый удар был нанесен дофине в 1765 году: супруг заболел чахоткой и умер, а ухаживавшая за ним Мария-Жозефа заразилась и также угасла от туберкулеза в 1767 году в возрасте всего 36 лет. Через год за ней последовала измученная жизнью и всеми пренебрегаемая королева Мария Лещинская.
Можете представить себе, какими достоинствами должна была обладать австрийская невеста, каким чувством ответственности и незаурядным умом, чтобы занять достойное место при особе короля Людовика ХV? Посмотрим, удалось ли с честью выполнить эту задачу австрийской эрцгерцогине Марии-Антуанетте, но сначала сделаем небольшое отступление.
Историческая тезка добродетельной дофины
Познала ли среди всех этих испытаний Мария-Жозефа чисто женское счастье любви? Естественно, источники умалчивают об этом. Но в истории нередко случаются события, когда вещи, как материальные, так и нематериальные, совершают какие-то замысловатые перемещения в пространстве и времени, тем не менее, связуя странным образом совершенно противоположных во всех отношениях особ.
Мария-Жозефа Саксонская была не только преданной женой и прекрасной матерью, но и доброй и снисходительной повелительницей. В штате ее двора служил пажом некий юноша по имени Жозеф-Гаспар Таше де Лапажери. Естественно, чтобы попасть на пажескую службу, недостаточно было только дворянского происхождения, восходящего не менее чем к 1550 году и подтвержденного подлинными жалованными грамотами, а также благоприятных внешних данных. В корпус пажей сына обедневшего дворянина, уехавшего искать счастья на далекий остров Мартинику, колонию Франции, пристроил его дядя, священник Франсуа-Станислас, служивший сначала духовником королевы Марии Лещинской, а затем дофины Марии-Жозефы Саксонской. Племянник провел в Версале пять лет, получил неплохое образование и навсегда сохранил этот период в памяти и сердце как наилучший в своей жизни, как пребывание у врат рая, где все есть сила, власть, красота и изысканность.
Но всему приходит конец, и выросший из пажеской униформы молодой лейтенант был определен в королевский флот и откомандирован на Мартинику, где его отец кое-как сводил концы с концами, служа управляющим на чужих плантациях. Там Жозеф-Гаспар быстро набрал долгов и стал завсегдатаем таверн Порт-Рояля, где шла игра в карты, перемежавшаяся дуэлями и драками. Его хорошенькая и пронырливая сестра Дезире, любовница генерал-губернатора Франсуа де Богарне, помогла брату найти невесту из хорошей семьи, да еще с приданым в виде доходной плантации. Но обленившемуся и опустившемуся брату это не помогло.
В 1763 году за халатное отношение к службе Жозефа-Гаспара отправили в отставку с небольшой пенсией, после чего он счел свою жизнь окончательно загубленной. Крушение всех надежд оказалось еще более горьким от того, что в том же году у него, к его величайшему сожалению, родился не сын-первенец, а всего-навсего дочь. Отставник понимал, что на всех его мечтах о блестящей карьере окончательно поставлен крест, и в память о сказочном прошлом назвал дочь в честь добрейшей и прекраснейшей дофины именами Мария Жозефа Роза. В обиходе девочку именовали просто Розой.
В возрасте 16 лет Роза переехала во Францию, где тетка Дезире выдала ее замуж за своего пасынка, виконта Александра де Богарне, которого воспитала и любила как родного сына. От неудачной семейной жизни с любимым, но эгоистичным мужем-ловеласом молодой женщине остались сын Евгений и дочь Гортензия. Брошенной жене пришлось изрядно хлебнуть горя в то страшное десятилетие, на которое пришлись основные события Великой французской революции. Мужа казнили, сама она также попала в заключение, и от гильотины ее спас только государственный переворот.
Пройдя такую школу жизни, Роза, не будучи красавицей, сумела отшлифовать свои манеры, усовершенствовать искусство соблазнения мужчин (ну а как еще можно было зарабатывать деньги на прокорм детей?) и превратилась в одну из самых дорогих куртизанок Парижа, пользовавшуюся покровительством первых лиц Французской республики. Она уже начала увядать и беспокоиться за свое будущее, когда на ее жизненном пути повстречался некий молодой невзрачный корсиканец Наполеоне Буонопарте, герой борьбы с монархистами, в 24 года произведенный в генералы. Ему сулили блестящую карьеру, и для такой опытной женщины ничего не стоило соблазнить провинциального офицера, к тому же еще и на 6 лет моложе ее. Ей хватило одной ночи, после которой она на другое же утро получила следующее письмо с ужасающей орфографией, но переполненное излияниями самой искренней неукротимой страсти:
«В семь часов утра: нежная и несравненная Жозефина, я проснулся полон тобой. Твой портрет и воспоминания о вчерашнем опьяняющем вечере не дают никакого покоя моим чувствам».
Так под именем Жозефины вошла в историю эта ветреная женщина, сначала гражданка Бонапарт, впоследствии императрица Жозефина, член монаршей четы, где жена была самим воплощением женственности, а супруг мужественности. Конечно, очень немногим было ведомо, что она получила свое имя в честь принцессы, чья жизнь была истинным олицетворением супружеского долга, постоянства и добродетели.
Три сказочных принца
Итак, дофин и его супруга Мария-Жозефа скончались рано, не успев взойти на трон. Это стало очередной трагедией для королевской семьи, но не для престолонаследия, которое было надежно обеспечено тремя осиротевшими принцами: Луи-Огюстом, герцогом Беррийским, Луи-Станисласом, графом Прованским и Шарлем-Филиппом, графом дАртуа. Напоминаем, что еще раньше родителей в возрасте десяти лет скончался самый старший сын, Луи-Жозеф, рассматривавшийся как будущий дофин и получавший соответствующее образование. Любопытным образом трое из принцев как внешностью, так и характером пошли в отца, в Бурбонов, тогда как Луи-Огюст явно унаследовал все признаки саксонских и габсбургских предков их матери. Три принца были привлекательными шатенами с живыми карими очами, Луи-Огюст блондином с голубыми невыразительными глазами. Бурбоны схватывали все на лету, были подвижны и элегантны, обожали развлечения и не жалели денег на модную одежду и веселое времяпрепровождение.
Луи-Огюст обещал стать копией своих саксонских пращуров. Он был крепкого, но нескладного телосложения, медлительный, молчаливый, благодушный, экономный в своих расходах. Поскольку принц любил воздать должное простой, но обильной пище, врожденная склонность к полноте быстро превратила его в увальня с неуклюжей, тяжелой походкой. Он был основательным неспешным человеком, любившим доходить до сути дела своим умом, вот только времени на это требовалось ему намного больше, нежели его брату Луи-Станисласу, графу Прованскому. Поскольку дофином надлежало стать рано скончавшемуся Луи-Жозеф, образованию Луи-Огюста в свое время должного внимания не уделяли и, спохватившись после смерти старшего сына, организовали учебный процесс, грубо говоря, из рук вон плохо.
Из экономии братьев стали обучать вместе, и разница между ними проявилась ошеломляющая. Луи-Станислас любил чтение, наслаждался античными авторами и, глубоко изучив их, изъяснялся законченно и изысканно. Впоследствии он собрал огромную библиотеку и даже учредил собственную типографию. Осознав, что старший брат в умственном отношении явно ему не соперник, граф Прованский впоследствии не гнушался в открытую всячески критиковать действия короля. Как следующий в линии престолонаследия, он носил положенный ему титул «Месье» и сумел завоевать чрезвычайную популярность как при дворе, так и среди парижан.
Луи-Огюст был хорошим учеником, дисциплинированным, прилежным, вдумчивым. Но он не гнался за красивыми фразами и остроумными оборотами речи, как было принято в те времена, выражался сухо и по существу. Неизвестно по какой причине, Луи-Огюст не получил никакого практического военного образования (теории по оборонительным сооружениям и военным операциям было преподано с избытком). Он даже заинтересовался флотом и, со свойственной ему методичностью, приобрел познания, которые удивляли даже специалистов.
Конечно, прошли те времена, когда король выезжал на поля сражений во главе своего войска, но дофин непременно должен был усвоить повадки главнокомандующего и создавать должный образ непобедимого монарха на парадах и смотрах. Его деду, во всяком случае, это прекрасно удавалось, и на военных маневрах во время пребывания в Компьене Людовик ХV умел зажечь в сердцах солдат искру преданности короне, вере и отечеству. А вот Луи-Огюст так и не научился командовать людьми. Он усиленно скрывал этот изъян и старался всегда создавать такое положение, чтобы никто не мог командовать им самим.