Улица Стамбула и мечеть Нуросмание, Турция, 1890-1900 годы
4
Эллин был гражданином своего города и часто смертельным врагом соседнего. Рим выработал новое понятие civis Romanus[34] гражданин всего культурного мира. Это понятие, которое, благодаря связующей силе католицизма, смутно теплилось в сознании даже раздробленной, феодальной Европы, но которое почти угасло в период реформации, стало вновь возрождаться уже в век Просвещения. В наши дни оно приобретает новый смысл: гражданин культурной Европы, европеец. Против своей воли, стихийно, все народы, приобщенные к европейской культуре, пред лицом народов иной культуры начинают сознавать свое единство. Что ни говорить, мы очень далеки от тех времен, когда возможна была тридцатилетняя война между афинянами и спартанцами, причем, в ожесточении борьбы, победители отрубали правую руку у взятого в плен! Еще недавно жители Венеции с гордостью говорили: «Мы не итальянцы, мы венецианцы». Теперь они это повторяют только в шутку. Даже французские мечты о реванше все более и более делаются достоянием юмористических журналов. Нам, среди наших религиозных споров и религиозного безразличия, единство христианских вероисповеданий кажется фикцией. Но японцы, после Тюренченского боя[35] поручившие похоронить тела русских православных солдат протестантскому пастору, сами того не желая, обнаружили свой взгляд на христианскую Европу как на одно целое.
Переезжая через границу своей родной страны, европеец в Европе везде встречает приблизительно те же привычные ему условия жизни. Входя в первоклассный отель, можно позабыть, в какой стране находишься, в Германии, в Италии, в Алжире или в Египте. Европейская литература постепенно становится международной, и каждое новое, чем-нибудь выдающееся произведение быстро становится достоянием читателей всех европейских стран (и европейских колоний). В России, в Германии, в Англии с одинаковым нетерпением ждут новой книги Анатоля Франса, Метерлинка, дАннунцио или хотя бы только Джека Лондона. Мы уже знаем писателей, которые имеют гораздо больший успех за границей, чем у себя дома. В победе газетного листа, завоевавшего последний век столь же решительно, как в XVII веке завоевал Западную Европу табак, есть и своя положительная сторона: газета ежедневно роднит нас со всем миром. Ежедневно в Париже, в Петербурге, в Вене, в Чикаго читатели за своим утренним кофе прочитывают приблизительно одни и те же вести.
Но параллельно этому объединению европейцев идет за последние годы и объединение народов иных культур. Многовековая дремота Дальнего Востока была разбужена громом скорострельных пушек. Очнувшись от своего сна, китайцы и японцы увидели свои гавани в руках «белолицых дьяволов», свою торговлю захваченной европейскими купцами, которые к тому же непременно хотели навязать покупателям вместе со стальными изделиями и мануфактурами также свою религию. Оправившись несколько от первого потрясения, желтолицые решили дать насильникам отпор. «Азия для азиатов», этот лозунг был провозглашен на нашей памяти. Гул японских побед пронесся далеко по Азии, всколыхнул не только Китай, но даже, казалось бы, чуждую Индию, нашел свой отголосок и в странах Ислама, почувствовавших, что борьба идет с общим врагом. Первая, в новое время, открытая победа не-европейцев над европейцами, быть может, самое замечательное событие последних веков. Прискорбно, что многие могли не сознавать этого, что в Германии или Англии радовались поражениям русских, подобно тому как византийцы радовались когда-то победам турок над славянами.
История сохранила нам примеры борьбы между расами. Тогда как самые ожесточенные войны между родственными народами нередко разрешались в тесную дружбу (Россия и Франция, Пруссия и Австрия, Китай и Япония, Сербия и Болгария), борьба рас всегда вела к истреблению или порабощению одной из них. Взятие Вавилона Киром, разрушение Тира Александром и Карфагена римлянами только разрозненные главы из истории борьбы арийцев с семитами. Борьба кончилась политической смертью семитов В свое время борьба арийцев с монголами доходила до такой ожесточенности, какой никогда не знали войны европейцев между собой. Завоевав Америку и Австралию, европейцы истребили их население; завоевав Африку, обратили туземцев в рабов. Классическая страна равенства, Соединенные Штаты Северной Америки, до сих пор не хочет предоставить в общежитии равные права чернокожим. Англичане в своих восточных владениях никогда не садятся за один стол с туземцами. Племенную и расовую ненависть не могут победить никакие доводы рассудка.
Что же удивительного, что желтые и черные, вообще цветные, платят белым тою же монетой. Выражение «желтая опасность» успело опошлиться и принять комический оттенок. Но не случайно против нее предостерегали одновременно и прозорливцы, как Вл. Соловьев, и просто сметливые люди, как император Вильгельм. В нашей японской войне хотели видеть результат каких-то темных «авантюр», забывая, что воля отдельных лиц и целых поколений ничтожна перед теми силами, которые управляют судьбами народов и государств. Последнюю балканскую войну многие также считают маленьким, «местным» делом. Это взгляд тоже легкомысленный. Эти две войны знаменуют собой начала «новой эпохи во всемирной истории». Будущему предстоит видеть вместо отходящих в прошлое войн между народами столкновения рас, культур, миров.
5
Grattez un europeen et vous trouverez un croise поскоблите европейца и вы найдете крестоносца, говорят турки, переделывая известную поговорку о русском и татарине. Как ни далеки мы от идеи крестовых походов, угасших пять веков тому назад, но современность оправдала горькие слова турок. Борьбу креста с полумесяцем на наших глазах объявил один из христианских государей. После 400-летней совместной жизни турки все же не вошли органически в состав Европы, остались в ней инородным телом. В то время как их сородичи, перенявшие христианство и европейскую культуру финны и венгры, стали равноправными членами европейской семьи народов, оставшиеся верными исламу и своей народной культуре турки продолжают быть в Европе пришлецами. «Турки не европейцы», таков бессознательный взгляд всех истинных граждан Европы, определенно выразившийся во время последней войны. И напрасно младотурки говорят на изысканном французском языке, напрасно они уморили голодом константинопольских собак, напрасно мечтали открыть в Стамбуле университет со всеми факультетами, напрасно совсем по-европейски устраивают дворцовые перевороты и свергают премьеров, Европа не хочет признать их за своих. «Травой забвения» поросло поле при Азинкуре, забыты Аустерлиц и Тильзит, стирается память о недавнем Седане[36], но Европа чудесным образом все еще помнит Варну и Косово поле[37].
«Европа для европейцев» бессознательно этот лозунг вспомнился всем, едва четыре балканских государства начали свой крестовый поход против турок. Забыв выставленный принцип status quo, дипломаты одно время серьезно обсуждали вопрос о полном изгнании турок из Европы. Между тем во время франко-прусской войны вряд ли кому-нибудь могла придти в голову мысль стереть всю Францию с карты Европы. Турки, в глазах европейцев, остались завоевателями чужой земли, на которую в сущности не имеют права, хотя совершенно такие же завоеватели, в иных областях, и Германия, и Австрия, и Россия. Общественное мнение Европы, за исключением отдельных голосов, было всецело против турок. Если сравнить помощь, посылавшуюся отовсюду красному кресту, с помощью, оказанной европейцами красному полумесяцу, окажется, что второй почти не было. И достаточно было болгарской армии подступить к Чаталджинским укреплениям, чтобы снова воскресли древние, четырехвековые легенды[38]. Многие, кажется, готовы были поверить, что едва болгары войдут в Константинополь и вступят в святую Софию, как раздвинутся стены храма и выйдет вновь священник-византиец, чтобы окончить чтение евангелия, прерванное четыре столетия тому назад при Константине Палеологе.
Константинополь, по-видимому, остается в руках турок. Но нет сомнения, что через несколько десятилетий, если не произойдет событий непредвиденных, он будет вновь обложен христианским воинством. Балканская война лишь очередная глава в истории изгнания турок из Европы. Эта история началась осадой Вены, продолжалась походами русских на крымских данников Турции, победами Суворова и Румянцева, освободительной войной 1879 года. Мы присутствовали при одной из последних глав этой истории. Турки обречены на изгнание, подобно тому как мавры были обречены на изгнание из Испании. Сбываются мечты Потемкина, и близко исполнение пророчества поэта:
И своды древние Софии
В возобновленной Византии
Вновь осенит Христов алтарь.
6
Война славян с турками не простая распря двух народов. Опять, как в нашу войну с Японией, здесь столкнулись две культуры, две расы, два мира. Опять гул побед разносится далеко, веселя родственных славянам европейцев и вселяя уныние в мир ислама. Поражение турок живо чувствуют и в Персии (несмотря на всю враждебность персов к туркам), и в Египте, жаждавшем помочь единоверцам, и во всей северной Африке. Несчастия сближают, и раздробленный мир ислама опять начинает чувствовать себя единым. Падение Адрианополя, Янины, Скутари[39] не забудется, как не забывалось Косово поле. Едва оправившись от понесенных поражений, ислам начнет мечтать о реванше, и эта мечта будет у него устойчивей, нежели у французов.