Непропорциональность вклада на этом не заканчивается. Именно женщина вынашивает оплодотворенную яйцеклетку внутри своего тела. Именно женщина через плаценту передает питательные вещества из своего организма развивающемуся эмбриону. Именно женщина страдает от тошноты во время беременности этот приспособительный механизм помогает исключить продукты, содержащие опасные для эмбриона токсины и патогены. Именно женщина страдает от возросшей нагрузки на позвоночник из-за смещения центра тяжести вперед, что ограничивает ее подвижность и делает более уязвимой к падениям и травмам. Именно женщина вынашивает плод в течение полных девяти месяцев беременности, поразительно долгого срока по сравнению с большинством млекопитающих. И именно женщина кормит младенца сначала молозивом, которое содержит основные ингредиенты, помогающие новорожденному сформировать сильную иммунную систему, а затем грудным молоком (лактация, как правило, продолжается в течение нескольких лет после рождения), передавая метаболическую энергию из своего организма ребенку.
Иными словами, женское тело благодаря серьезному вкладу, обязательному для репродуктивной биологии человека, стало чрезвычайно ценным репродуктивным ресурсом для мужчин. Женское тело, которое принимает генетический материал мужской ДНК, присоединяет к нему собственную ДНК, с самого начала вынашивает плод, кормит его в течение девяти месяцев, а после рождения защищает иммунитетом и в течение нескольких лет продолжает обеспечивать питанием, это на удивление щедрый репродуктивный актив. Теоретики феминизма справедливо отмечают, что мужчины объективируют женское тело и что сексуальная объективация влечет за собой различные последствия для женщин, от расстройств пищевого поведения до дискриминации при приеме на работу и продвижении по службе. Однако необходимо объяснить, почему многие мужчины имеют психологическую склонность к объективации женщин. Главная причина в несимметричности вклада в репродуктивную биологию наряду с различиями в сексуальной психологии, менявшейся параллельно с биологией размножения.
С точки зрения холодного расчета мужское тело для размножения представляет меньшую ценность. Возможно, неравенство полов и началось с того, что сперматозоиды товар дешевый, а яйцеклетки дорогой, однако на этом оно не закончилось. Действительно, половой дисбаланс, присутствующий у всех млекопитающих, у человека усугубился из-за объема и продолжительности вложений женщины. Неравный вклад полов в репродуктивную биологию способствовал появлению различий в сексуальной психологии. Это, в свою очередь, дает ключ к пониманию того, почему женское тело стало главным полем сражения в войне полов.
Необычный пример племени тиви из Северной Австралии: женщины как валюта
Убедительную иллюстрацию борьбы за женское тело дает превосходное этнографическое исследование племени тиви, аборигенов с островов Мелвилл и Батерст, расположенных на расстоянии двадцати пяти миль от побережья Северной Австралии[13]. Тиви прибыли на острова из Южной Азии на каноэ или лодках как минимум двадцать, а скорее всего, сорок тысяч лет назад, еще до появления таких культурных изобретений, как лук и стрелы, глиняная посуда и сельское хозяйство. Слово «тиви» означает «люди», потому что тиви делили мир на истинных людей и всех остальных.
Хотя брачные предписания или законы существуют во всех культурах, традиции тиви были в высшей степени необычными: независимо от возраста или обстоятельств все женщины, от самой младшей девочки до самой старой бабушки, должны были выйти замуж. Первым способом заключения брака было дарение младенца. Как только рождалась девочка, муж женщины, родившей ребенка, имел право подарить дочь в жены другому мужчине. Дарение не было случайным, дарители учитывали множество факторов. Иногда мужчина отдавал свою дочь союзнику или потенциальному союзнику тому, кто мог в ответ подарить жену ему самому. В других случаях дарением возвращался долг человеку, который ранее уже дарил жену. Часто мужчины внимательно изучали претендентов, выискивая перспективных хороших охотников, которые могли со временем стать «большими людьми», обладающими властью и влиянием.
Среди получателей дара редко встречались те, кому меньше сорока лет, поскольку у пожилых мужчин социальный статус был выше; это приводило к большой разнице в возрасте между мужем и женой. Девочки оставались в родной семье до достижения половой зрелости, примерно до четырнадцати лет, после чего переходили в семью мужа и приступали к обязанностям жены: собирательству, приготовлению пищи, ведению домашнего хозяйства и деторождению.
Среди получателей дара редко встречались те, кому меньше сорока лет, поскольку у пожилых мужчин социальный статус был выше; это приводило к большой разнице в возрасте между мужем и женой. Девочки оставались в родной семье до достижения половой зрелости, примерно до четырнадцати лет, после чего переходили в семью мужа и приступали к обязанностям жены: собирательству, приготовлению пищи, ведению домашнего хозяйства и деторождению.
Мужчины племени внимательно следили за теми, кому другие дарили невест. Тиви мог оставаться одиноким до сорока лет и только потом обзавестись первой женой. Другие мужчины, полагая, что статус и влияние жениха быстро вырастут, могли следом подарить ему маленькую дочь. У холостяка внезапно могло появиться несколько невест. В прошлом у тиви нередко мужчины за свою жизнь имели дюжину или более жен, хотя не обязательно в одно и то же время, поскольку мужу приходилось ждать, пока каждая из них достигнет репродуктивного возраста, чтобы присоединиться к семейству. У одного мужчины по имени Туримпи было больше двадцати жен. При такой брачной системе многие мужчины оставались вовсе без жены. Эта экстремальная полигиния, или репродуктивный перекос, как называют явление эволюционные биологи, в традиционных племенах охотников-собирателей встречалась редко. В большинстве «большой человек» многоженец имел не более трех-четырех жен.
Большая разница в возрасте супругов у тиви порождала проблему: старики умирали, оставляя после себя вдов. Но поскольку по закону все женщины тиви обязаны были находиться замужем, появился обычай второго брака, или повторного замужества вдовы. Благодаря этому некоторые мужчины могли обзавестись первой женой. Хотя более желанные молодые женщины доставались союзникам или тем, кто быстро завоевывал влияние в обществе, со вдовами старшего возраста дело обстояло иначе. Антропологи затрудняются точно определить, кто принимал решение о повторном замужестве вдовы. Судя по всему, право голоса имели братья мужа, другие родственники и сама вдова. Вдовы ценились, и получить в жены бывшую вдову было в некоторой степени престижно, главным образом потому, что у многих соплеменников вообще не было жен.
Поскольку брачные обычаи тиви оборачивались большой разницей в возрасте между мужем и женой, а женщин обычно привлекали мужчины старше лишь на несколько лет, а не на десятки, возникали проблемы. Молодым женам нравились мужчины одного с ними возраста, а не престарелые мужья. Учитывая, сколько холостяков тиви находилось на брачном рынке при буквально полном отсутствии незамужних женщин, неудивительно, что одинокие мужчины испытывали сильное влечение к молодым замужним женщинам. Как и во всех культурах, происходили тайные свидания. Разумеется, старые мужья не забывали об этом. Они с неизменным подозрением следили за молодыми мужчинами, которые оказывались слишком близко. Иногда старшие жены шпионили за младшими и рассказывали мужьям об изменах. Неверность часто разоблачалась.
Согласно обычаям тиви, прелюбодеяние считалось тяжким преступлением, совершенным молодым посторонним мужчиной против законного мужа. Для решения конфликта существовала специальная процедура, своего рода дуэль, причем у пострадавшего мужа было огромное преимущество. После обличения охотника за чужой женой все племя собиралось в круг, внутрь которого ставили обвиняемого. В нескольких десятках шагов от него стоял старик в парадном одеянии и с раскрашенным лицом, вооруженный церемониальными и охотничьими копьями. Старик обращался к обвиняемому с речью, перечисляя блага, которыми он, его родственники и союзники одарили юношу с момента его рождения. Все эти добрые дела противопоставлялись подлому обману молодого человека. Спустя двадцать минут старик прекращал тираду, клал церемониальные копья на землю и начинал метать в молодого человека охотничьи копья.
Это была не игра. Охотничьи копья могли убить. Но ловкий и подвижный юноша часто уворачивался, хотя ему приходилось оставаться примерно на том же самом месте, пока в него одно за другим летели копья. Убежать было невозможно. Если в преступника долго никто не мог попасть, то к старшему присоединялись союзники и копья метали уже три или четыре человека. Уклониться от одного копья, брошенного стариком с расстояния тридцати-сорока шагов, может быть легко; от множества копий, брошенных несколькими мужчинами одновременно, увернуться практически невозможно. Лучшей стратегией для обвиняемого было прекратить уклоняться и подставить под копье руку или бедро, чтобы кровь хлынула из не относящейся к жизненно важным органам части тела, где рана быстро бы зажила. Наказание спасало честь старика, а молодому человеку позволяло остаться в племени, не подвергаясь дальнейшей расправе.