Россер вручную вносит каждое слово в регистрационный журнал. Динамик умолкает. Россер смотрит, как женщина закрывает крышечкой тюбик мази. Секунду спустя вторая камера показывает женщину под другим углом, со спины; она входит в крошечную комнатку и кладет мазь в маленький белый комод. Картинка нечеткая, похоже, будто трансляция идет из открытого космоса. Только в нашем случае на экране молодая блондинка в майке и бикини; в некотором роде это делает пункт управления «Аквариусом» еще больше похожим на комнату в общежитии.
Перехожу на прием, хрипит голос женщины в динамике.
Перехожу на прием, откликается Россер.
Женщину зовут Линдси Дейнан. Она исследователь губок из Университета Северной Каролины, Вилмингтон. Дейнан уже восемь суток на «Аквариусе» и поднимется на поверхность только через два дня. У нее на колене царапина, которую нужно полечить и подержать на солнечном свете, чтобы она зажила. Но ни то ни другое в ближайшее время не случится. На «Аквариусе» нет ни солнца, ни врача. А если Дейнан откроет задний люк и попытается сразу подняться на поверхность, она, вероятно, погибнет ее кровь закипит и, скорее всего, хлынет из глаз, ушей и других отверстий.
Во имя науки Дейнан и пятеро других исследователей-акванавтов добровольно согласились подвергнуться воздействию давления примерно в 2,5 атмосферы (такое давление бывает на двадцатиметровой глубине), чтобы получить возможность нырять столько, сколько захочется, не беспокоясь по поводу декомпрессионной болезни. Единственное требование заключается в том, что, прибыв на «Аквариус», который находится на расстоянии 11 км от берега, где располагается пункт управления станцией, акванавты должны пробыть там полторы недели, пока не будет выполнена программа. Потом их ждет семнадцатичасовая декомпрессия, их тела снова адаптируются к давлению на суше, а азот будет безопасно выведен из организма.
Во имя своего исследования я приехал сюда, чтобы узнать, что дают этим ученым десять дней пребывания в некоем подобии затопленного фургона. К тому же я пока начинающий фридайвер, так что для меня это лучший способ применить иммерсивный подход к подводным исследованиям.
Доктор, посещавший «Аквариус» несколько лет назад, продемонстрировал, что произошло бы с Дейнан (или любым другим акванавтом), если бы она, например, внезапно испытала приступ клаустрофобии и самовольно покинула станцию без декомпрессии. Погрузившись, он взял кровь у одного из исследователей, десять дней которого как раз подходили к концу, поместил ее в пробирку, а затем направился обратно к поверхности. Когда доктор всплыл, кровь в пробирке кипела настолько бурно, что вышибла из нее резиновую пробку.
Представь себе, что произошло бы с твоей головой, говорит Россер, сбрасывая под столом свои удобные черные ботинки. На ум приходит Сисси Спейсек в культовом фильме ужасов «Кэрри»[4].
Перспектива закипания крови лишь одно из неудобств, связанных с проживанием под водой в стальной коробке. Даже с работающим на полную мощность кондиционером там ничего не сохнет. Вот почему ученые на «Аквариусе» обычно полураздеты, а Дейнан накладывала мазь на крошечную царапину на коленке. В условиях всепроникающей влажности, достигающей 70100 %, инфекции цветут пышным цветом. И плесень, и отиты. У некоторых ныряльщиков появляется постоянный сухой кашель.
В 2007 г. двадцатидевятилетний австралиец Ллойд Годсон попытался прожить месяц в автономной капсуле Biosub на глубине всего 3,5 метра. Его доконало не одиночество, а сырость. За несколько дней влажность внутри капсулы достигла 100 %, с потолка закапала вода, а одежда Годсона промокла насквозь и начала плесневеть. У него появились головокружение, слабость, панические атаки и паранойя. Он продержался меньше двух недель. Команды «Аквариуса» жили в схожих условиях до 17 дней. Фабьен Кусто, внук известного французского исследователя океана, в 2014 г. планировал пробыть на «Аквариусе» 31 день.
Если влажность внутри «Аквариуса» вас не доконает, это может сделать давление. На «Аквариус» давят 112 тонн воды. Чтобы предотвратить попадание воды внутрь, на станции нужно поддерживать высокое давление: на глубине около 20 метров оно должно быть в 2,5 раза выше давления на уровне моря. Ощущения от пребывания внутри «Аквариуса» противоположны тем, которые испытываешь на высоте 4 км. Пакет с чипсами расплющивается в лепешку. Хлеб становится плотным и черствым. Возможности для приготовления пищи сводятся к горячей воде и микроволновке, а сама эта пища по большей части представляет собой туристические сублиматы в вакуумной упаковке. Несколько лет назад ныряльщик из команды поддержки доставил акванавтам пирог с лимонным безе в герметичном контейнере. К тому времени, как контейнер открыли, давление превратило пирог в липкий желтовато-белый блин.
Теперь Россер наблюдает, как акванавты готовятся ко сну. (Он записывает в регистрационном журнале, что акванавты готовятся ко сну.) Один из них проверяет уровень содержания кислорода на задней стене. (Россер записывает в журнале, что акванавт проверил уровень содержания кислорода на задней стене.) Это продолжается двадцать минут.
«Аквариус» находится под круглосуточным наблюдением. Микрофоны записывают разговоры в каждом помещении. Все движения, жесты и действия фиксируются. Давление воздуха, температура, влажность, уровни углекислого газа и кислорода измеряются компьютером каждые несколько секунд. Клапаны проверяются каждый час. Малейшая поломка в системе может вызвать эффект домино, в результате чего станция окажется затопленной, а акванавты утонут. Россер и другие следят за тем, чтобы ничего подобного не произошло. Пока у них все отлично получается.
За последние два десятка лет «Аквариус» принял более 115 миссий. Погиб только один человек, но это произошло в результате поломки ребризера[5] и никак не было связано с лабораторией как таковой.
Однако члены команды «Аквариуса» порой бывали на волосок от гибели. В 1994 г. во время урагана загорелся генератор, и им пришлось немедленно (после процедуры декомпрессии) эвакуироваться со станции. Поднявшись на поверхность, они очутились среди волн высотой в 4,5 метра. Четыре года спустя, во время другого шторма, скорость ветра превысила 110 километров в час и «Аквариус» сорвало с фундамента. Он едва не был разрушен. В 2005 г. море настолько разбушевалось, что «Аквариус», который весит более 270 тонн, протащило по дну добрых три-четыре метра.
Но подстерегающие опасности, тесные помещения, сон на узеньких койках, питание сплющенными картофельными чипсами, компания мокрых и полуголых соратников все это кажется акванавтам невысокой ценой за неограниченный доступ к первым шести этажам океана так называют фотическую зону исследователи глубин.
Фауна и флора на глубине нескольких десятков метров очень похожи на наземные, только разнообразие видов тут, конечно, куда больше. Океан занимает 71 % поверхности Земли и служит домом примерно для половины ее обитателей, известных науке; это самая большая населенная зона во вселенной, известная на настоящий момент. Глубина фотической (световой) зоны разнится: в мутных водах или заливах вблизи устьев рек она составляет лишь 12 метров или около того, тогда как в прозрачных тропических водах она может достигать 180 метров.
Где свет, там и жизнь. Только в фотической зоне океана достаточно света для фотосинтеза. И хотя она занимает всего 2 % от всего объема океана, в ней обитают около 90 % морских существ, известных науке. Для рыб, тюленей, ракообразных и многих других фотическая зона родной дом. Морские водоросли, составляющие 98 % биомассы океана, не могут расти нигде, кроме световой зоны; они крайне важны для жизни и на земле, и в океане, так как производят 70 % кислорода на Земле. Без них мы не смогли бы дышать.
Как именно водорослям удается производить столько кислорода и как на этом процессе могут сказаться изменения климата, никому не известно. Это один из вопросов, который пытаются прояснить исследователи «Аквариуса». Также они пытаются разгадать и более удивительные загадки моря вроде таинственного «телепатического» общения кораллов.
Каждый год, в один и тот же день, в один и тот же час, обычно даже в пределах одной минуты, кораллы одного и того же вида, несмотря на разделяющее их расстояние в тысячи километров, внезапно начинают поразительно синхронно выбрасывать сперматозоиды и яйцеклетки. Даты и время меняются от года к году по причинам, известным одним кораллам. Еще поразительнее то, что весь тот час, в течение которого нерестится один вид кораллов, другой вид, живущий по соседству, выжидает. И лишь когда наступит другой час, или другой день, или другая неделя, он начинает выбрасывать гаметы синхронно с остальными представителями своего вида. Судя по всему, расстояние не играет никакой роли если отломить веточку коралла и поместить в ведро под раковиной где-нибудь в Лондоне, этот кусочек в большинстве случаев начинает нереститься в то же время, что и другие кораллы его вида по всему миру.
Синхронный нерест имеет колоссальное значение для выживания популяции кораллов. Чтобы получить здоровое и сильное потомство, ее кораллам нужно скрещиваться с представителями колоний-соседей, имеющими другой набор генов. Когда сперма и икра кораллов оказываются на поверхности, у них есть всего около получаса на то, чтобы соединиться друг с другом. Стоит промедлить и они рассеются или погибнут. Исследователи обнаружили, что, если синхронность нереста нарушается всего на 15 минут, шансы на размножение коралловой колонии значительно снижаются.