Китай - Резерфорд Эдвард


Эдвард Резерфорд

Китай

С глубоким уважением посвящаю памяти Артура Уэйли, награжденного Орденом кавалеров чести, поэта и ученого, чьи переводы китайской классики вдохновляют меня вот уже пятьдесят лет

Edward Rutherfurd

CHINA

Copyright © 2021 by Edward Rutherfurd

First published in Great Britain in 2021 by Hodder & Stoughton, an Hachette UK company

All rights reserved


© Н. Н. Власова, перевод, 2022

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа Азбука-Аттикус», 2022

Издательство АЗБУКА®



Предисловие

«Китай»  это прежде всего художественное произведение, но действие романа разворачивается на фоне реальных исторических событий.

Когда в повествовании появляются исторические личности, то их описания принадлежат моему перу, надеюсь, они правдивы. Однако все главные персонажи: Трейдер, Чарли Фарли, братья Одсток, Ньо, Шижун, Мэйлин, Лаковый Ноготь, господин Лю, господин Ма, Гуаньцзи, их семьи и друзья вымышленные.

Я хочу выразить особую признательность следующим авторам и ученым, на чьих масштабных исследованиях, часто в первоисточниках, основан этот роман.

Что касается общих сведений, я благодарю Джона Кея за наиболее удобоваримое введение в историю Китая, Кэролайн Бланден и Марка Элвина за замечательный справочник «Культурный атлас Китая» и Марину Уорнер за подробнейшую биографию Цыси «Императрица-дракон».

Что касается узкоспециальных работ, то хотелось бы сказать спасибо Джулии Ловелл за сведения об Опиумной войне 1839 года, Питеру Уорду Фэю за дальнейшие подробности войны и торговли опиумом, Чжан Янвэню за информацию о потреблении опиума в Китае. Подробности о жизни евнухов я почерпнул из работы Цзя Инхуа о жизни Сунь Ятина[1], о наложницах и рабстве из работ Се Бао Хуа, о жизни слуги узнал из записей Иды Прюитт о старой бабушке Нин в «Дочери Хань». В описаниях бинтования ног я опирался на работы Дороти Ко. Я благодарен Марку Эллиотту и прежде всего Памеле Кайл Кроссли, чье детальное исследование трех поколений одной маньчжурской семьи помогло мне создать вымышленную семью Гуаньцзи. За описания Летнего дворца я приношу благодарность Го Дайхэну, Юнцу Вонгу и особенно Лилиан М. Ли и работе о Юаньминъюане[2]. При рассказе об имперской системе правосудия и пыток я опирался на прекрасную монографию Нэнси Парк. За понимание фэншуй и устройства деревень на юге Китая я благодарен статье Сяосинь Хэ и Цзюнь Ло. Рассказывая о тайпинах, я опирался на исследования Стивена Р. Платта и Джонатана Спенса. Огромное спасибо Дайане Престон за ее хронику осады дипломатических миссий во время Боксерского восстания, давшую столь богатый материал для работы.

Я обязан выразить благодарность лично Джулии Ловелл за ее мудрые и полезные советы, направившие меня на путь истинный; доктору Джеймсу Гринбауму, Тесс Джонстон и Май Цао за полезные беседы; Син Цунлин и Хан Лю за внимательное прочтение первоначальных набросков и Линн Чжао за тщательную проверку всей рукописи на историческую достоверность.

Все оставшиеся ошибки мои, и только мои.

Я признателен Родни Полу за подготовку карт с такой образцовой скрупулезностью и терпением.

Еще раз благодарю своих редакторов Уильяма Томаса из «Doubleday» и Оливера Джонсона из «Hodder» не только за такую замечательную команду, но и за их огромную доброту и терпение во время долгого и технически сложного написания черновика. Я также хочу поблагодарить Майкла Виндзора в Америке и Аласдера Оливера в Великобритании за два совершенно разных, но одинаково великолепных дизайна обложки. Большое спасибо также команде Хари Докинз, Марии Карелле, Рите Мадригал, Майклу Голдсмиту, Лорен Вебер и Кэти Хуриган из «Doubleday». Как всегда, огромное спасибо Каре Джонс и всей команде литературного агентства «RCW».

И наконец, я, разумеется, благодарен своему агенту Джилл Колридж, перед которой последние тридцать шесть лет в неоплатном долгу.

Китайские топонимы в этой книге в основном даны в их современной форме.

Красное солнце над желтой рекой

Январь 1839 года

Сначала он даже не услышал голоса за своей спиной. Красное солнце ярко светило в лицо, пока он ехал по самому центру Срединного государства[3].

С рассвета он преодолел сорок миль, а впереди еще сотни. Времени совсем мало, а то и вовсе не осталось. Он не знал.

Скоро огромное багровое солнце зайдет за горизонт, сгустятся меланхолично-пурпурные сумерки, и ему придется сделать передышку. А на рассвете снова отправиться в путь, не переставая размышлять: успеет ли он добраться до дома отца, которого так любил, и попросить прощения, пока не поздно? Ведь в письме тетушки совершенно четко говорилось: отец умирает.

 Господин Цзян!  услышал он на этот раз.  Цзян Шижун!

Он обернулся. Одинокий всадник подгонял лошадь. После красного солнца, бившего прямо в глаза, у Цзяна ушло какое-то время, чтобы разглядеть, что это Вон, слуга господина Вэня. Что бы это значило? Цзян натянул поводья и остановил лошадь.

Вон, пухлый лысый коротышка, выходец с юга, управлял хозяйством стареющего ученого, который полностью ему доверял, и взял молодого Цзяна под свое крыло, как только тот перебрался туда. Вон вспотел. Должно быть, он гнал, как имперский посланник, чтобы перехватить меня, подумал молодой человек.

 С господином Вэнем все в порядке?  с беспокойством спросил Цзян.

 Да-да. Он велит вам немедленно возвращаться в Пекин.

 Возвращаться?  Цзян с тревогой уставился на Вона.  Но мой отец умирает. Мне нужно ехать к нему.

 Вы слышали о князе Лине?[4]

 Разумеется.

Весь Пекин только и говорил о скромном, ранее никому не известном чиновнике, который произвел настолько сильное впечатление на императора, что тот поручил ему ответственную миссию.

 Он хочет видеть вас. Прямо сейчас.

 Меня?

Цзян был никем. Даже меньше чем просто никем. Жалким неудачником.

 Господин Вэнь написал князю Линю о вас. Они знакомы еще со студенческой скамьи. Но господин Вэнь не стал вам говорить, не хотел, чтобы вы питали какие-то надежды. Когда князь Линь не ответил  Вон состроил грустное лицо.  А сегодня утром после вашего отъезда господин Вэнь получил послание. Может быть, князь Линь возьмет вас в свое услужение, но сначала ему нужно познакомиться с вами. Поэтому господин Вэнь приказал мне скакать, словно тысяча дьяволов, чтобы вернуть вас.  Вон пристально посмотрел на молодого человека.  Это огромный шанс для вас, Цзян Шижун,  тихо произнес он.  Если князь Линь преуспеет в своей миссии, а вы ему понравитесь, сам император услышит ваше имя. Вы снова встанете на тропу, ведущую к успеху. Я рад за вас.  Он слегка поклонился, чтобы обозначить будущий статус молодого человека.

 Но мой отец

 Возможно, он уже скончался. Вы не знаете.

 А может быть, он еще жив.  Молодой человек отвернулся; на его лице застыло страдание.  Мне стоило съездить раньше  пробормотал он себе под нос.  Мне очень стыдно.  Затем он снова обратился к Вону:  Если я вернусь, то потеряю три дня. Может, больше.

 Если вы хотите преуспеть, нельзя пренебрегать возможностями. Господин Вэнь говорит, что ваш отец непременно хотел бы, чтобы вы увиделись с князем Линем.  Вон сделал паузу, а потом добавил:  Господин Вэнь сообщил князю Линю, что вы владеете кантонским. Важный довод в вашу пользу. Конкретно для этой миссии.

Шижун промолчал. Они оба знали, что именно благодаря стараниям Вона он овладел кантонским диалектом, родным для слуги. Сначала молодой чиновник ради забавы перенимал у Вона некоторые обиходные выражения, но вскоре обнаружил, что кантонский практически другой язык. В нем больше тонов, чем в его родном мандаринском диалекте[5]. У Шижуна был хороший слух, и за пару лет, болтая каждый день с Воном, он начал свободно изъясняться на кантонском. Его отец, бывший невысокого мнения о южанах, с иронией отнесся к подобному достижению, однако допустил, что в один прекрасный день знания могут все же пригодиться. А господин Вэнь наставлял его: «Не гнушайтесь кантонского, юноша. В нем сохранилось множество древних слов, утраченных в мандаринском, на котором мы говорим».

Вон пристально глядел на Шижуна, всем своим видом поторапливая:

 Господин Вэнь говорит, что второго такого шанса на вашу долю не выпадет.

Цзян Шижун посмотрел на красное солнце и покачал головой с несчастным видом.

 Я знаю,  тихо сказал он.

В течение минуты ни один из них не двигался. Затем, с тяжелым сердцем, молодой человек молча развернул лошадь и направился обратно в Пекин.

* * *

К концу той ночи в пятистах милях от них, на прибрежных территориях к западу от порта, тогда известного миру как Кантон, с Южно-Китайского моря поднялся туман, окутав мир белизной. Девушка подошла к воротам двора и выглянула, думая, что она одна.

Дальше