Георгий Анатольевич? Здравствуй, это Ладушин тебя беспокоит. Ты не мог бы меня выручить?
Всегда рад, а что случилось? ответил весело и обнадеживающе Валенштайн.
У меня врачебная ошибка намечается, упаднечиским приглушенным голосом признался профессор.
Как ты так? посочувствовал Валенштайн.
Да там сложный случай. В анамнезе у пациентки отрицательный резус-фактор, при этом делалось переливание положительной крови без введения иммуноглобулина антирезуса, после этого два аборта по разным причинам, один из них самопроизвольный. Ко мне она попала по знакомству, я не хотел браться сразу. Но ее муж посулил мне золотые горы, она дочь самого Владимира Сенчика. Слышал о таком?
Сибирский мультимиллионер?
Да, именно он. Короче, мне крышка. Если ты мне не поможешь.
Как я могу помочь тебе? Ты хочешь, чтобы я вырастил ребенка в искусственной матке?
А может, просто отдать того младенца, который уже появился на свет? нерешительно предложил Ладушин и стал нервно догрызать ноготь на мизинце.
Нет. Это мой сын, резко отрезал Георгий Анатольевич таким суровым тоном, что профессор даже вздрогнул, Мой собственный сын, повторяю. Его я никому не отдам. Единственное, чем я могу тебе помочь, это вырастить ребенка в искусственной матке. Если твоя пациентка согласится подождать своего ребенка еще четырнадцать месяцев, то, пожалуйста.
Хорошо, я понял, медленно произнес Ладушин, выплюнул откушенный ноготь, помолчал и добавил, Я перезвоню, обязательно.
Он повесил трубку. Хотел отойти от стола, но его приковал резкий звонок телефона. Мурашки побежали по спине профессора. Ему померещилось, что на другом конце провода находится муж Марины Денис Сенчик, уже разъяренный от известия жены. Профессор не хотел отвечать, он боялся объясняться, ведь оправдание только подтверждало его вину. Но телефон не умолкал, Дмитрий Константинович посмотрел на трезвонящий аппарат и тут с облегчением понял звонок местный.
Это с кабинета УЗИ, тут Марина Сенчик на КТГ пришла, говорит, что вы, Дмитрий Константинович, направили и сказали пропустить без очереди. Так?
Да, побыстрее, пожалуйста. Результаты ко мне. Пациентке не сообщать.
Хорошо, немного удивленно ответила медсестра.
Через пятнадцать минут в кабинет постучались, пока профессор шел к двери, он услышал какую-то возню, дерганье ручки двери, чьи- то голоса. Но предполагать, что творится за дверью, Ладушину совсем не хотелось. Он как во сне без единой мысли подошел и открыл. На пороге стояли медсестра с результатом анализа и сама Марина.
Вот, медсестра протянула листок и окатила Марину победным взглядом, она свою задачу выполнила передала результаты, не показав пациентке. С исполнением приказов и поручений в клинике было очень строго.
Что там, доктор? Он мертв? Марина подалась вперед всем телом, медсестра еле выскользнула из образовавшейся тесноты между профессором и пациенткой.
Входите, сдался Ладушин, закрывая за Мариной дверь. Он очень не хотел, чтобы грязные слухи наполнили больницу раньше времени, хотя понимал, что этого не избежать.
Марина., Дмитрий Константинович помедлил, да, ребенок мертвый. Он сел в свое кресло и больше не смог произнести ни слова, он не знал, что теперь говорить.
Господи, да за что же мне это! завыла Марина. Она упала в глубокое кресло напротив стола, за которым сидел профессор, закрыла лицо руками и горько зарыдала, Я проклятая, вся жизнь моя сплошной ад!!!
Ладушин растерялся, он готовился, конечно, к женской истерике, но боялся не ее, а обвинений в свой адрес, ведь именно он отменил на этой неделе очередную дозу имитатора иммуноглобулина, который хоть как-то повышал сопротивляемость организма ребенка антителам матери. Именно профессор Ладушин неверно решил, что срок беременности уже достаточно большой, и плод способен самостоятельно бороться за свою жизнь. Ребенку еще нужна была помощь, но ее никто вовремя не оказал. Это легко доказуемо.
Мне теперь не жить, лучше сразу умереть, вместе с сыном!
Ну что вы, Мариночка, Дмитрий Константинович неловко попытался утешить женщину, многие бездетные пары счастливо живут долгие годы. В конце концов, можно усыновить ребенка.
Вы не понимаете, Марина подняла заплаканные глаза на профессора, вы не понимаете, что такое большой бизнес, вы не знаете моего мужа. Он маньяк, он насиловал меня каждый день, пока я не беременела в очередной раз. Да я никогда бы не стала так рисковать, убивать собственных детей, если бы не он. Ему нужен наследник. Его собственный ребенок. И именно от меня. Потому что без меня он никто. Это я прямая наследница корпорации Сенчик, а он всего лишь мой муж. Партнер, которому во что бы то ни стало, нужно породниться с моим отцом, показать, что он лучший и единственный. Я всего лишь пешка в его игре. А дети, мои малыши, бедные она снова зарыдала.
Вы не понимаете, Марина подняла заплаканные глаза на профессора, вы не понимаете, что такое большой бизнес, вы не знаете моего мужа. Он маньяк, он насиловал меня каждый день, пока я не беременела в очередной раз. Да я никогда бы не стала так рисковать, убивать собственных детей, если бы не он. Ему нужен наследник. Его собственный ребенок. И именно от меня. Потому что без меня он никто. Это я прямая наследница корпорации Сенчик, а он всего лишь мой муж. Партнер, которому во что бы то ни стало, нужно породниться с моим отцом, показать, что он лучший и единственный. Я всего лишь пешка в его игре. А дети, мои малыши, бедные она снова зарыдала.
Не надо, Ладушину стало жалко бедную женщину, он осторожно погладил ее по плечу. Но сквозь жалость профессор уже почувствовал путь к своему спасению, Знаете, я смогу вам помочь, только верьте мне.
Вы что волшебник? горько усмехнулась Марина через нескончаемый поток слез.
Дмитрий Константинович набрал номер телефона Валенштайна.
Георгий Анатольевич, это снова Ладушин. Ты сможешь сегодня подъехать ко мне в клинику? Отлично, жду, он положил трубку и обратился снова к Марине, Сейчас, Марина, я вас прооперирую, извлеку мертвый плод. Затем придет мой друг, тоже доктор, только он генетик. Он вам расскажет, как можно родить вашего живого здорового ребенка. Хорошо?
Марина, успокаиваясь, пожала плечами:
У меня разве есть выбор?
Вечером в квартире семьи Сенчик раздался телефонный звонок.
Денис Игоревич? Здравствуйте. Это беспокоит вас Ладушин Дмитрий Константинович, врач вашей жены. Не волнуйтесь, у нас возникли небольшие осложнения.
Что-то с ребенком?!
Нет, ребенок в относительной безопасности.
Что вытворила моя жена?
Она в коме. Ребенок тоже. Они оба уснули, мы не можем вывести их из этого состояния уже пять часов, поэтому я решил поставить вас в известность.
Почему это произошло и как долго продлится? Когда ребенок появится на свет?
Что вызвало кому, мы не можем сейчас точно сказать, но обязательно выясним. Когда малыш появится на свет, сказать тоже трудно. Одно точно он жив и чувствует себя хорошо.
А, может, кесарево сечение? Как- то же достают детей без участия матери?
Нет, в данном случае это опасно и чревато последствиями, ребенок ведь тоже в коме.
Ясно. К ним можно?
Да. Завтра можете их навестить.
Предупреждаю, если мой ребенок погибнет, вам будет очень плохо.
Уверяю вас, и мать и ребенок будут жить. Мы следим за их состоянием ежесекундно.
Ладно, завтра я подъеду.
А во сколько, можно уточнить?
Не знаю пока.
Вы сообщите, пожалуйста, заранее. Мало ли что
«Мало ли что» ? Вы мне что-то не договариваете?
Просто, может быть, я назначу процедуры, и Марины не будет в палате, когда вы придете.
Хорошо, я сообщу, когда подъеду. Всего доброго.
Профессор Ладушин повесил трубку и выдохнул.
Врать не хорошо, но иногда необходимо, криво улыбнулся он Марине, сливающейся с белыми простынями постели, Теперь, Мариночка, для мужа вы и ребенок находитесь в коме.
А на самом деле, где я буду и сколько? еле слышно спросила Марина.
Вы поживете на моей даче. По времени это займет четырнадцать месяцев.
Как долго, протянула Марина и сонно закрыла глаза.
Дневник Марины. Запись первая.
Здравствую, мой любимый верный друг дневник. Не писала уже давно, боялась, что если расскажу даже тебе о своем секрете, он исчезнет, растает, и мое желание так никогда и не сбудется. Но сейчас я чувствую, что не в силах молчать, мне необходимо кому- то выговориться, тому, кто поймет, а это можешь быть только ты, дорогой дневник. Я снова потеряла ребенка. Третьего. Мальчика. Он не дожил до своего рождения один месяц, врачи не успели. Я я действительно проклятая.
Почему- то вся моя жизнь мистика, или я так просто на нее смотрю? Помнится, мне было тогда еще шестнадцать. Я шла из школы по парку, который находился как раз по дороге домой. Была осень, бабье лето. Природа устраивала карнавал, и роскошь в нарядах деревьев никого не оставляла равнодушным. Я всегда отдыхала в этом парке, но в тот день у меня было ужасное настроение, будто я сначала намокла, а потом меня выжали, скрутили и выдавили всю влагу из меня. Я поссорилась с отцом, но это было тогда обычное дело, переходный возраст. Вся прелесть окружающего великолепия не могла изменить моего трагического настроя.