Хорош отец, хмыкнул я, набирая воду в чайник.
А ты не особо опасный. Я чую.
Я только хмыкнул. А гостиная медленно наполнялась незнакомыми любопытными запахами продрогшей ведьмы ее волос и сырого осеннего леса, что она принесла с собой.
Мне становилось все интересней:
А ты чего тут шляешься?
Я тут с детства шляюсь. Этот лес меня успокаивает. А ты в кого обращаешься?
Это я тут с детства шляюсь. А тебя впервые вижу.
Я по всей области шляюсь, спокойно лавировала она. У меня мотоцикл. Уезжаю из дома, живу в палатке
Бездарная ведьма не боится жить в палатке? Да ну брось.
Когда ты не нужен особо она вздохнула и повернулась к огню. Мне кажется, что на меня вообще всем плевать. Я уже месяц дома не была.
Ведьмы за своими смотрят, удивился я, наполняя чашку кипятком.
Не все. А поесть у тебя есть что-нибудь?
Визит ведьмы обретал смысл. И как я сразу не услышал, что у нее в животе урчит?
Ты надеялась, что я уеду, что ли? Чтобы залезть ко мне в холодильник?
Как можно, усмехнулась она. Нет. Я нормально питаюсь. Просто еще не завтракала.
Ее тощий вид говорил об обратном.
Я думаю, что ты сбежала, направился я к холодильнику. Что будешь?
А что есть? с интересом прозвучало за спиной.
Да так Ничего толком. Сало яйца
Давай я яичницу пожарю?..
Я смотрел тогда, как тряслись ее руки от голода и решимости мне этот голод не показывать. Только ее тощий живот урчал все громче, а когда запахло жаренным салом, ведьма стала захлебываться слюной. И я отчетливо помнил, как атрофированные мышцы моего лица тогда со скрежетом пробовали задействовать забытые механизмы, отвечающие за улыбку. Она беззастенчиво умяла всю яичницу и трогательно вымакала остатки хлебом. Потом поблагодарила, убрала со стола, встряхнула курточку и ушла
Но перед этим я сделал неожиданное даже для себя позвал ее на следующий завтрак. А сам съездил в город и впервые забил холодильник
Сегодня утром вспоминать события пятилетней давности было легко. И больно. Я хотел эту ведьму себе. Даже не помню, когда захотел ее впервые Наверное, когда украдкой вытирала уголки губ от яичницы. Ее хотелось не только забрать себе, но и никому не показывать.
Правильно говорила мне бабка ведьма на пути к погибели. Но это не значило, что я не буду пытаться ее спасти.
Я достал из бардачка сигареты и закурил, оперевшись на капот брошенного ей автомобиля. Вот сколько ей дать времени набегаться? Сколько я выдержу, чтобы не сцапать и не запихать обратно в свою постель? А эта ее «недоневинность» От одной мысли скрежет зубов отдавался неприятно в мозгах. Она пыталась себя обесчестить. Без привязанности, желания, любви Моя ведьма легла под кого-то, чтобы обезопасить себя! И уже за это я хотел лично ворваться в резиденцию Гданьских и переломать шею ее отцу
Но нужно было ждать. Потому что прежние ошибки и так стоили дорого.
Я затянулся последний раз и, выбросив окурок, сел за руль.
* * *Приют просыпался. Я слышала, как шаркает тапками Шеба над головой по старому паркету. Воркуша моя крыса нагло перешаркивала ее под батареей, отчаянно выцарапывая остатки сухариков, забившихся между секциями.
Воркуша, сейчас нормально поедим я поняла намек вздохнула. Но подняться сил не было. И то, что крыса обходилась намеками, а не скакала у меня на лбу, требуя еды в обмен на мой целый глаз, говорило о том, что и ей не нравится запах медведя на хозяйке. Да пошли вы все. Ты, Яворский и Дар!
Но те, кого послать не успела, воспользовались этим тут же:
Ромка Саныч сначала сунул нос внутрь, но, увидев меня на полу, позабыл о запретах не вторгаться в комнаты девочек и уже через вдох навис сверху. Ром, он тебя что, ударил?
Нет, мотнула я головой. Саныч, мне надо в душ. И остаться в покое. Пожалуйста.
Ладно, нахмурился он. Может, завтрак сюда?..
Нет.
Ладно
Но стоило его шагам затихнуть в коридоре, раздались другие. Шеба уже не шаркала влетела ко мне так, будто саламандрам стали выдавать крылья на входе в мою комнату.
Ром, что случилось? Яворский так дверьми хлопнул. Вы поссорились?
Надо мной теперь вились белоснежные кудри растрепанной девчонки пополам с искрами, будто я уже горела на пепелище А я прям так и чувствовала, как закипаю:
Шеба, я порвала с ним. И рывком села. В столовке можешь огласить, что Яворский свободен. Пусть уже с утра распускают свои фляги из-под юбок!
Шеба, я порвала с ним. И рывком села. В столовке можешь огласить, что Яворский свободен. Пусть уже с утра распускают свои фляги из-под юбок!
Ром, ну вот зачем ты так? насупилась она обиженно.
Прости, вздохнула я и притянула ее к себе, целуя в макушку, вкусно пахнущую костром. Тяжелая ночь.
Расскажи, что произошло? Саныч не колется. Не обиделась. Шеба быстро остывала для саламандры.
За это я и люблю Саныча, потрепала я ее и поднялась. Это слишком личное
Ты влюбилась в кого-то другого? вопросила она вдруг, и я обернулась от двери в ванную.
Хотелось рассмеяться, откинув голову. Громко, по-ведьмински Но я только пожевала губу:
Может быть. И скрылась за дверью.
Мне всегда нравилось отсиживаться в ванной. Если не было возможности отсидеться под елкой в соседнем лесу. Тут почти так же можно подумать, а запах простого туалетного мыла казался защитным Что мне, бездарной ведьме, еще можно было придумать, чтобы защитить себя? Только притворяться
Стоило вылезти из душа, за дверью что-то звонко грохнуло, и послышалась ругань Саныча. Я высунула нос в проем и округлила глаза на импровизированное сборище у меня на кровати Шеба, Саныч и Воркуша. Последняя воздавала себе по заслугам ела кашу прямо из миски оборотня.
Ты ей остудил? проворчала я, проходя внутрь.
На края тарелки намазал она у тебя не дурочка.
Не в меня еле слышно прошептала и добавила громче: Что там, так все плохо, что вы решили меня не выпускать в свет? На вашем месте я бы наоборот не обозначала со мной близких знакомств.
Ром, ну кончай, а? вздохнула Шеба. Любовь это здорово. Сергей поймет А до остальных нам дела нет.
Я не очень дружила с остальными жителями приюта. Уходила рано, возвращалась поздно. Удивлялась, как Саныч с Шебой меня выносят и остаются друзьями. Мне казалось, я с детства всех только отталкиваю.
Шеб, ты ешь кашу, а то остынет простудишься, недовольно нахмурился Саныч. И ты, Ром, иди позавтракай.
Не стала отказываться. День предстоял долгий, неизвестно, чем он закончится. Мне еще получать нагоняй от начальства, и, не дай высший, увольнение Если Яворский сильно разозлился, то поспособствует этому, так как мы работали в одном отделении. Вот что я буду тогда делать? Не на что ведь не гожусь.
Я поразмазывала кашу по тарелке, закусила печеньками из запасов Шебы и решительно направилась к платяному шкафу. Последнее действо надежно изгнало оборотня с грязной посудой из спальни, но не подействовало на подругу.
Слушай, ну скажи мне, тихо подкралась она к дверце. Я никому не скажу.
Да я и знала, что Шеба могила во второй ипостаси. Просто мне никогда не было нужно с кем-то делиться. Я даже чувствовала себя странно и плохо, когда оставляла слова о себе кому-то Вот только с Дарьяром всегда было по-другому. Я и поэтому тоже неслась к нему на всех парусах при любой возможности мое доверие ему напоминало мою грядку в лесу, где я выращивала всякое. Никто ее не видел никогда, а меня маленький огород радовал. И доверие Дару было таким же оно прорастало в нем чем-то, на что хотелось смотреть и радоваться, что оно у меня есть. Тревоги, сомнения переставали пугать. Я делилась с ним, он слушал и что-то делал со всем этим такое, что оно больше не ранило и не тревожило.
Разве могла я доверить что-то Шебе?
А может, не было ничего такого в моем кипрее на грядке? И Дарьяр не делал ничего особенного? А я все ношусь с этими семечками, будто каждое не иначе аленький цветочек в зачатии
Я обещала себя медведю. На мне его брачные метки. И Яворский взбесился.
Шеба раскрыла свои огромные голубые глаза и прикрыла рот ладонью. Вот зачем я сказала?
Вот черт, выдохнула она в стенку шкафа и, кажется, даже лбом по нему стукнула, судя по звуку. Но мне облегчения это не принесло, как и прежде. Даже хуже стало.
Забей, вылезла я с полки с бельем и направилась к кровати. Разберусь.
Ром, но почему медведь?
Он меня спас, хмурилась я. Нужны были еще джинсы с футболкой, но у шкафа все еще тряслась саламандра. Так вышло.
С тобой ночью что-то плохое случилось, да? проследила она мое возвращение к полке.
Много всего. Я чуть не умерла. Потом еще раз
Эта работа не для тебя! решительно стукнула она ладонью.
Хватит избивать мой шкаф! взвилась я.
А теперь-то что? задала она главный вопрос, не отставая. Черт! Мне кажется, только Саныч нормальный! Остальные оборотни с придурью! Ты прости, но даже Яворский