Здорово мужики, поприветствовал собравшихся отец, кто там забирается.
Коля милиционер и Васька, его брат.
Бобер?
Да.
Понятно, а чего хотят?
Что-то делать надо. Надо как-то с миром связаться.
Рядом с собравшимися лежал накачанный спасательный плот, на случай, если вдруг кто-то сорвётся, да вот только уступы, из которых состоял вал не давали возможности долететь живым. Вокруг было много наблюдающих. Ваня заметил своего одноклассника Серёжу, живущего в верхней деревне.
Привет.
Привет, ответил тот.
Как у вас там дела? Что произошло интересного?
Ну, мост, обрушившийся ты уже, наверное, видел.
Да ещё вчера.
А школу не завалило? улыбнулся Ваня.
Нет, к сожалению. Только пойдём ли мы теперь в неё?
Почему?
Ты сам подумай, надо отсюда выбираться. Электричества нет, дров на зиму нет, еды не хватит на всех.
На этот год уже всех заготовлены дрова. Или почти у всех.
А квартиры? Котельная, то работать не сможет без угля. Его же на год не готовят, привозят по необходимости.
Ну да, согласился Ваня.
Работать людям негде, а как сам думаешь, хватит нам прожить тех продуктов, которые с огорода соберём?
Это ты думаешь, что к нам никто не доберётся?
На вертолётах, наверное, смогут. Нас отсюда вывезут.
А как Вань, хотел бы отсюда уехать?
Конечно, не радужная перспектива, уезжать отсюда, нет, я не хочу.
Знаешь, Серёга. Федю завалило. Все дома, которые были с его домом рядом, тоже завалило. Этой насыпью.
Сережа вздохнул.
Жаль, хороший парень был.
Федя, был мой лучший друг, сказал Ваня.
Ещё знаешь что? спросил Сергей.
Что?
Помнишь Маринку из нашего класса.
Ну как же не помню? Конечно, помню.
Марина была одной из самых красивых девчонок школы, а в классе у нее не было конкуренции.
Они уехали море, а как теперь обратно вернуться? Через гору не перебраться.
Может на вертолётах. В любом случае, мне кажется, не оставят нас.
Может быть.
Ну как там у вас дела? Что-то вас не видно, крикнул кто-то из наблюдавших.
Послышался скрип и треск рации. А затем голос.
Всё нормально, присели отдохнуть.
Поаккуратнее там, снова сказал кто-то из толпы.
Смотреть вверх было не очень удобно. Солнце располагалось уже как раз над тем местом, где забирались смельчаки. Без темных очков их было не видно, через несколько минут в рации раздался голос.
Ну, всё, мы дальше полезли.
Магазины работают сейчас? спросил отец у окружающих.
Работают. Да только там нет уже ничего, всё скупили. Фиг знает, насколько мы застряли.
Всё равно, давай заедем, сказал он Степану.
Вань, ты с нами?
Я здесь постою ещё, на обратном пути меня заберёте.
Братья Кошкины уехали. Небо понемногу стало затягиваться тучами, солнце скрылось, и смотреть стало удобнее.
Главное, чтобы сейчас не пошёл дождь, сказал человек с рацией, а то поскользнуться. И так неудобно.
Небо заволокло. Прошло еще томительных полчаса, послышался треск.
Приём, приём. Мы на вершине.
Как там можно нормально сесть, чтобы не скользко было?
Да она плоская метров шесть в ширину. Если смотреть сверху, то я даже не представляю какой ширины основание.
Сейчас может дождь пойти. По такой погоде спускаться опасно.
Да мы это уже поняли, раздалось в рации.
Начал накрапывать мелкий дождь.
Вася, Коля, вы пока не спускайтесь, я боюсь, что будет очень скользко.
Да мы пересидим здесь. Сейчас скинем и закрепим верёвку.
Изначально поднимающиеся взяли с собой длинную верёвку для того, чтобы было удобно обратно спускаться, или кому-то придётся ещё раз забираться.
Все отошли от вала?
Человек с рацией знаками попросил всех сделать пару шагов от насыпи.
Да, чисто.
Кидаю, послышалось в рации.
Через пару секунд раздался свист сверху и конец верёвки, ударившись о склон, завис в метрах пяти над землей.
Хватило? услышали окружающие.
Немного не хватило.
Ну, больше никак. Мы забиваем.
Они забили специально приготовленный метровый штырь в землю, или в то, из чего состояла насыпь. Она была довольно плотной и, погрузившись на полметра, перестала углубляться дальше. Возможно, топор был довольно лёгкий, но кувалду тащить не решились, слишком тяжелая.
Несильный дождь пошёл уверенно и повсеместно. С вала стали стекать ручьи.
Немного не хватило.
Ну, больше никак. Мы забиваем.
Они забили специально приготовленный метровый штырь в землю, или в то, из чего состояла насыпь. Она была довольно плотной и, погрузившись на полметра, перестала углубляться дальше. Возможно, топор был довольно лёгкий, но кувалду тащить не решились, слишком тяжелая.
Несильный дождь пошёл уверенно и повсеместно. С вала стали стекать ручьи.
Они взяли какие-нибудь накидки? спросил Ваня.
Так кто же думал, что дождь пойдёт? Ничего не взяли.
Люди стали расходиться, подъехал отец и дядя Стёпа. Они обратились к человеку с рацией.
Наверное, надо постоянно дежурит кому-то, пока ребята там.
Я буду здесь, он махнул рукой, указав на соседний дом, до утра решили их не ждать, или пока дождь не закончится и склон не высохнет.
Если нужно мы тоже можем подождать здесь, предложил Степан.
Спасибо, пока не нужно.
Они отправились домой.
Дождь разошелся не на шутку. Как говорится, беды не приходят по одной. Такого дождя жители в этом году ещё не припоминали, небо было чёрным. Черные насыпи по обоим берегам реки дополняли эту картину чем-то жутким. Ивану вспомнился какой-то вестерн. Старый, чёрно-белый фильм, в котором герои скакали на лошадях через ряды горных цепей, уходя от погони. Их обстреливали индейцы из луков. Этот фильм ему нравился и сейчас Ваня представил себя тем самым человеком на лошади. Эти валы создавали ощущение опасности. Все в машине понимали, что сегодня кто-то из их семьи спать не будет. Хотя бы по очереди. Неизвестно что произойдет. Может быть, их всех завалит.
Машина подъехала к дому, но никто не выходил на улицу, потому что сразу бы промокли, ждали, когда закончится дождь, но он и не собирался этого делать. Быть может, дождь тоже создал тот, кто отвечает за всё происходящее? Почему то эта мысль не казалась глупой.
Пап?
Что? ответил отец.
Как ты думаешь, не может ли дождь тоже быть делом рук того же злобного гения, что создал насыпи?
Я тоже об этом подумал, но нет. Я больше склонен верить тому, что это обычное природное явление, все же обещали на этой неделе ливни.
Это больше похоже на водяную вакханалию, чем на ливень, вступил в беседу Степан, чтобы здесь столько воды вылилось, это же где-то столько же должно испариться.
Как вы думаете, как там мужики на горе? спросил Ваня.
Думается мне, несладко им там, ответил дядя Стёпа.
Да и помочь им всё равно ничем не можем, пока.
Они сидели в машине примерно полчаса, но дождь не прекращался. И даже не уменьшился. Из-за сплошного потока воды на улице было темно, несмотря на то, что было летний вечер.
Часы есть у кого? спросил Николай?
Степан посмотрел на свои наручные и ответил:
Почти шесть.
Может домой?
Побежали, промокнем, высохнем.
От машины до дверей дома было небольшое расстояние, но когда они вбежали в дверь, сухого места ни на ком уже не было. Дядя Стёпа сразу побежал к себе домой. Дома Ваню уже ждал гость.
Художник.
Здравствуйте, сказал Ваня.
Художник, сидевший на стуле у окна, встал и протянул руку отцу. Отец поприветствовал его, пожав руку, и спросил:
С какими вопросами к нам?
Ване показалось, что отец был слегка груб, но возможно только показалось.
Я ненадолго. Я Ивану обещал картину подарить. Он наклонился и взял, стоящую у стены, завернутую в бумагу, упаковку размером примерно сантиметров шестьдесят на сорок.
Это тебе. В подарок.
А за что? с опаской, припомнив, как отец неприветливо поздоровался с художником, спросил Ваня.
Просто я давно никому не дарил, а после нашей прогулки решил, что могу считать тебя другом.
Можете. А можно я сейчас разверну ее? Ваня спросил, но непонятно у отца или у Художника.
Валяй.
Отец тоже кивнул.
Аккуратно надорвав бумагу, Иван извлек картину. Нарисованная маслом на фоне бушующего моря с огромными тёмно синими волнами красовалась небольшая лодка. На едва различимой границе воды и неба, наполненного темными тучами, слегка освещая все вокруг, растянулась изогнутая молния. Лодка располагалась примерно на середине набегающей волны и, создавалось впечатление, что она вот-вот прямо сейчас перевернется.
Красиво, искренне сказала мальчик. Картина ему понравилась.
А как она называется?
Я не назвал её, просто картина.
Спасибо большое.
Ладно. До свидания. Я пойду, сказал художник.