Во-вторых, множества объектов у меня просто нет. Он у меня один я сам, и все. Другими словами, тупик. Стандартного решения, основанного на классических знаниях математической статистики, не существует, если исследовать индивидуального пациента.
И вдруг, мне пришла в голову мысль, одна из всевозможных нерешабельных ситуаций идея. Некий симбиоз из теории вероятностей, закона больших чисел, матричной алгебры и факториала n! Все можно сделать сравнимым, если медицинские параметры перевести в вероятностную, цифровую форму. Абсолютная сравнимость данных достигается транспонированием параметров и данных в вероятностную форму.
Что это значит? Какова цель перевода данных в цифровую форму? Цели просты. Сравнить и измерить, для того чтобы обнаружить взаимосвязи параметров крови на клеточно-молекулярном уровне и патологий. Для того, чтобы, в свою очередь, обнаружить истинные, а не фантазийные или придуманные причины моей болезни. Именно моей, а не некой средней болезни, которую могут придумать из совокупности массовых данных. И для этого уже не требовалось множества объектов. Одна идея решала обе неразрешимых проблемы.
И я сделал это! В ту волшебную ночь мне удалось за несколько часов создать индивидуальную матрицу только моих индивидуальных данных и свести все параметры патологии в несимметричную матрицу 40 на 60. Одни поля матрицы имели исключительно измерительный характер параметров, например, обозначались колебания вокруг средней 0,0 %, 1,0 %, 2,0 %, 3,0 % и т. д. Сам уровень измерений мое патентное ноу-хау, и просто так его использовать невозможно, ибо мои права защищены.
Другие поля матрицы отражали качественный характер параметров, например, гемоглобин, гематокрит, эритроциты, тромбоциты, заболевание, и так далее.
Любой из обозначенных полей может быть как зависимой, так и независимой переменной.
Все что написано выше означает следующее: зависимая переменная это Y, а Y моя онкологическая патология. Независимые переменные: Х1 это гемоглобин, Х2 гематокрит, Х3 эритроциты и так до Хn клинических клинические параметров крови, биохимических параметров крови, параметры коагулограммы.
Думаю, понятно, что чисто формально-логически и математически любая из независимых переменных может стать зависимой. Короче говоря, нам ни что не мешает любой Х сделать Y, как, впрочем, и наоборот, и измерить расстояние между ними между Y так и Х, в равной степени как измерить расстояние между совокупностью Х1, Х2, Х3 Хn. Вспомните, как в школе вам задавали преобразовать уравнение, выразив одно неизвестное через другое. Очень грубо: если х=4y, следовательно, y=x/4. Систему своих уравнений я решал целую ночь сделал, решая уравнения целую ночь. Результат получился, прямо скажем, неожиданным.
А именно.
После решения вручную сотен уравнений моя онкологическая патология, в роли которой выступал онкоген, показатели которого увеличивался сумасшедшими темпами, оказалась линейно зависимой от печеночного фермента гамма-глютамилтрансферазы (гамма-ГТ). Посмотрел на свой анализ крови, который мне сделали две недели назад в Германии, обнаружил, что гамма-ГТ у меня находится в пределах референсных значений, правда, ближе к его верхней границе.
Говоря о линейной зависимости онкогена от гамма-ГТ, я не ошибся и не применил математическую фигуру речи. Суть в том, что утверждения в том, что увеличение гамма-ГТ приводит к росту и онкогена. То есть, понятно, что если найти медицинский препарат, который уменьшает гамма-ГТ, то можно предположить, что и, соответственно, уменьшится и онкоген.
Но без экспериментальной проверки такой вывод был не более чем теоретическим рассуждением.
Спать я уже не мог и с рассветом отправился к знакомому врачу, у которого был дар объяснить, что такое гамма-ГТ и какой медицинский препарат, который может его снизить. Информационным массивам интернета тогда не было никакого доверия, поскольку по своей рабочей специальности источниковеда я обнаруживал множество ошибок, особенно у не адекватных блогеров.
Выслушав мою хаотичную речь, врач, наконец поняв, что мне нужен препарат, который уменьшает гамма-ГТ, написал мне на листочке название.
Далее все было просто. Пошел в ближайшую аптеку купил препарат, и, после понятных размышлений «не отравлюсь ли?», стал принимать препарат в соответствии с инструкцией. Через месяц мы приехали в Германию на обследование.
Конечно, состоялся обстоятельный разговор с Марком Шрадером. Ему все было рассказано, и, я даже исписал доску множеством математических формул на доске, включая способы организации данных в матричные таблицы. Марк слушал внимательно, но потом сказал: «у нас три проблемы, первая это теория, вторая ты русский, третья ты математик».
Спать я уже не мог и с рассветом отправился к знакомому врачу, у которого был дар объяснить, что такое гамма-ГТ и какой медицинский препарат, который может его снизить. Информационным массивам интернета тогда не было никакого доверия, поскольку по своей рабочей специальности источниковеда я обнаруживал множество ошибок, особенно у не адекватных блогеров.
Выслушав мою хаотичную речь, врач, наконец поняв, что мне нужен препарат, который уменьшает гамма-ГТ, написал мне на листочке название.
Далее все было просто. Пошел в ближайшую аптеку купил препарат, и, после понятных размышлений «не отравлюсь ли?», стал принимать препарат в соответствии с инструкцией. Через месяц мы приехали в Германию на обследование.
Конечно, состоялся обстоятельный разговор с Марком Шрадером. Ему все было рассказано, и, я даже исписал доску множеством математических формул на доске, включая способы организации данных в матричные таблицы. Марк слушал внимательно, но потом сказал: «у нас три проблемы, первая это теория, вторая ты русский, третья ты математик».
Но я повторил: «Марк, я этот препарат принимал!». Знаменитый и очень разумный доктор медицинских наук энергично встал, куда-то сходил, и через несколько минут ему принесли аксессуары для взятия крови. Он сам взял у меня двенадцать пробирок на анализ. и уехал в лабораторию делать анализы, на выходе сказав, чтобы через три часа мы были в клинике.
Мы с моей женушкой пошли в ближайший ресторанчик, чтобы выпить кофе. Рассуждали о моих математических экспериментах и о возможных результатах. Соглашались на том, что ничего существенного не произойдет. Как вдруг раздался звонок от Марка, и, он сказал: «срочно в клинику». Мы синхронно подумали, что срочность нашего вызова в клинику связана с какими-то печальными процессами в моем организме.
Заходим в клинику. Секретарь, улыбаясь, провожает нас в огромный кабинет руководителя. А Шрадера сидит и улыбается: «Так какой там ты препарат принимал. В лаборатории мы не нашли ОНКОГЕНА, и нуль». По-моему, мы с Викторией от радости подпрыгнули до потолка.
После бурного изъявления нами восторга и поглощения принесенных секретарем фруктов и кофе, Марк осторожно высказал предположение, что единственный результат может быть не репрезентативным. В конце концов, как на латыни, post hoc ergo propter hoc «впоследствии еще не означает в следствии». Конечно, нельзя было не согласится с этим, и была назначена новая встреча через три месяца, в течении которых по моему личному решению я прекращу прием таблеток, которые вполне вероятно, ликвидировали высокую динамику увеличения онкогена для того, чтобы убедиться именно в их эффективности.
Прошло три месяца. Новое обследование в университетской клинике у Марка Шрадера показало, что онкоген у меня вновь стал увеличиваться, но значительно медленее. Я вновь стал принимать препарат, и, через три месяца значение онкогена вернулось к величине равной 0,002. В последующие пять лет онкоген упал до нуля, больше не увеличивался. Так, я расстался с онкологией четвертой степени.
Все это убедило меня в том, что Волей случая, а скорее всего Проведения удалось сформулировать идею, которая может помочь не только мне, но и многим многим людям, оказавшимся в схожей ситуации, и что теперь бросать ее я не имею никакого права.
Следующие десять лет я занимался математикой медицины, отличной от того, как её применяют традиционно в форме медицинской статистики. Суть в том, что диагностическая задача по моей личной патологии была решена очень точно с помощью математических и цифровых технологий. Совсем недавно от незнакомого мне человека я услышал фразу о том, что «лекарство от рака будет найдено в пространстве математики и цифровых технологий». Я нашел эту IT-таблетку, которая излечивает множество заболеваний и множественные интерферированные патологии.
Цель, моих исследований достаточно проста создать эффективный и математически точный инструментарий для врачей и просто образованных людей, которые в любом случае будут заниматься самолечением как бы нас не стращала официальная консервативная медицинская корпорация, проблемы, которой очевидны. Самолечение при использовании соответствующего и адекватного инструментария не может являться членовредительством. Тем более, что революция в информационном пространстве произошла и продолжает развиваться в хаотических азимутах, прямо задевая сферу медицинских услуг. И уже пришло время и созданы объективные возможности для того, что созданный инструментальный и фармацевтический потенциал современной медицины был проинтегрирован точными методами математики для эффективного излечения индивидуальных пациентов.