Я, конечно, радовала своих учителей тем, что без труда запоминала все, чему меня учили. Они часто повторяли, что, будь я мальчиком, то могла бы сделать блестящую карьеру стать доктором, адвокатом, банкиром или даже министром. А девушка должна сделать хорошую партию, для чего надо, по крайней мере, обладать безупречными манерами. Мои же манеры оставляли желать лучшего меня часто ругали и даже не выпускали к гостям. Дело было в том, что я запоминала все разговоры и бестактно указывала человеку на неточности и расхождения в его рассказе. «Вы говорите, что странствовали двадцать лет. Но в прошлый раз вы упоминали годы странствий получается только шестнадцать с половиной». Или: «Раньше вы говорили, что из-за злого отчима ушли из родного дома без гроша в кармане, босиком, и сбили ноги по пути в столицу. А сейчас вы говорите, что отчим так хотел избавиться от вас, что подарил вам лошадь, дал кошелек с золотом и написал рекомендательное письмо доктору Зейтцу». «В прошлый раз вы говорили, что родили сына, когда вам было семнадцать лет. Но ему недавно исполнилось двадцать. Каким же образом вам сейчас может быть двадцать девять?»
Папа только посмеивался, но мама и гувернантка постоянно втолковывали мне, что это неприлично людям свойственно пересказывать одни и те же события по-разному, иногда приукрашивая их. Мама даже запрещала мне вступать в беседу, пока я не научусь себя вести подобающе. И я научилась отмечать неточности и «ложные воспоминания» молча они по-прежнему хранились в моей памяти, непонятно зачем. Только наш кузен Вил он жил в Штутгарте и часто приезжал погостить всегда с огромным интересом слушал мои рассказы о гостях и обычных людях, вроде меня и маминой родни, и волшебниках папиных друзьях и родственниках. Мне льстило его внимание. Смысла слов многих волшебников я не понимала, но запоминала их все равно. Я рассказывала Вилу, что одни гости приезжали на единорогах, другие прилетали на метлах, третьи вылезали из печных труб, четвертые просто появлялись посреди гостиной, a некоторые потом так же внезапно исчезали. И их истории повторяла шутки, воспоминания, рассказы о волшебстве, родовых заклятиях, и многое другое. Вил все аккуратно записывал
Кузен Вил, сын маминой сестры Эдвиги-Вильгельмины, был гордостью всей семьи. Блестящий студент, он, несмотря на юный возраст, уже издал исторический роман и завершил работу над монографией о легендах и древних преданиях Фейерленда. Ему прочили большое будущее.
Иза всегда помогала маме и двум служанкам в приготовлении праздничного ужина и комнат для гостей. Хоть наш дом был небольшим, он всегда подстраивался под количество приглашенных, расширялся уж не знаю за счет каких домов или постоялых дворов а иногда превращался в настоящий замок. Правда, некоторые волшебники путешествовали вместе со своим жильем они не хотели менять привычек и наш добрый старый дом безропотно встраивал их спальни и рабочие кабинеты в вереницу своих комнат.
Со временем я все-таки научилась быть полезной. Я напоминала маме, что чародей Кудимус в прошлый раз восторгался сырным пирогом неплохо бы и в этот раз испечь такой же, что фея Фиона пьет только родниковую воду, ведьма Табиция ест только с наступлением темноты, а любимое блюдо волшебницы Агаты капустные клецки я помнила даже рецепт, который она пересказывала маме, но та не успела записать.
Когда мне исполнилось пятнадцать, я, наконец, заслужила право занимать гостей, пока шли приготовления к ужину. Я вежливо осведомлялась о здоровье любимой тетушки чародея Косдью, и он с трудом припоминал, что рассказывал о ее болезни в свой прошлый приезд семь лет назад, когда я была совсем крошкой. Я интересовалась успехами старшего сына феи Фионы три года назад она вскользь упоминала, что он готовится к поступлению в Сорбонну. Я выражала надежду, что фирменное заклятие ведьмы Табиции, наконец, включили в Королевскую книгу чудес, о чем она всегда мечтала. Я спрашивала старого мага дядю Ирвина, папиного дальнего родственника, выиграл ли он, наконец, тяжбу у первого советника герцога часть прибрежных земель Фейерленда принадлежала раньше нашему магическому роду. Но в этот раз, услышав мой вопрос, старый маг заплакал и ответил, что шансы на победу ничтожны. Он даже обещал отдать папе половину этих земель, если тот поможет ему выиграть дело. Он просил его, даже молил о помощи, но папа утверждал, что у него нет такой возможности. И хоть я знала, что у папы такая возможность была, но сдержалась и не сказала об этом дяде Ирвину.
Однажды я слышала разговор родителей. Мама жалела старого мага эта земля была чем-то важна для волшебников и просила папу помочь ему. Оказывается, в нашей библиотеке хранился документ, который мог сыграть важную роль в суде. Но папа отвечал, что не хочет связываться с колдуньей, которая уже давно поселилась в Фейерленде, как раз на территории, которая является предметом спора. Выиграв дело, старый Ирвин непременно захочет ее выселить у нее прескверный характер и в колдовстве своем она часто переходит границы дозволенного. И если она чего доброго начнет мстить, бед не оберешься. А первый советник герцога даже не знает, что на этой земле живет колдунья ее дом надежно спрятан от людских глаз так что пусть лучше землей владеет он.
Окончательное слушание дела было назначено после праздника. Это был любимый осенний праздник горожан. На памяти старожилов Фейерленда было несколько ураганов страшной разрушающей силы. Людям приходилось возводить город заново они строили новые дома и разбивали сады. Ранние холода были хорошим знаком студеные потоки воздуха останавливали стихию. Если осень выдавалась теплой и затяжной риск урагана увеличивался. Каждую осень жители Фейервилля насыпали песчаные холмы преграду волнам. А когда наступали холода, объявлялся праздник «Конец сезона ураганов» и можно было спокойно жить до следующей осени. Дети и молодые люди выходили на берег, танцевали на вершинах холмов, скатывались с них, кувыркались, a после разгребали их лопатами берег опять становился чистым и ровным. Тут же зажигались костры, варилась уха ее ели с румяными ржаными лепешками, выкатывались бочки вина по обычаю их пили из зеленых бокалов. Зеленый цвет вечной жизни. Горожане пели, танцевали и веселились до утра. В это время в городе было много приезжих постоялые дворы были переполнены.
И вот, наконец, этой осенью похолодало. Это была моя последняя мирная осень в родном доме но тогда я об этом еще не догадывалась. Был объявлен праздник. Мы с Изой и Фабианом вместе со всеми все утро прыгали и скакали по песчаным холмам, потом помогали разравнивать берег. Мы хотели участвовать и в ночном веселье, но мама не позволила.
Наш город по случаю праздника посетили папины друзья и он пригласил их на ужин. Все шло, как обычно гости вспоминали былое, шутили, смеялись, нахваливали жаркое из кролика и вино из наших подвалов. Вдруг они резко замолчали и посмотрели на дверь. Я тоже посмотрела, но ничего не увидела дверь была закрыта. Я заметила, что папа и брат побледнели.
Увести девочек? спросила мама.
Поздно. Она уже поднимается по лестнице, прошептал он.
Парадная дверь распахнулась настежь на пороге стояла женщина. Она была высокая и статная, но почему-то опиралась на суковатую палку с такими обычно ходят старые люди. Она быстро оглядела присутствующих взгляд у нее был острый и цепкий. Я услышала как чародей Кудимус прошептал фее Фионе: «Похоже, она в мирном настроении. Откуда ты знаешь? спросила та. По ее обличью. В этом виде ей труднее доставлять неприятности», ответил он.
Благодарим, что почтили нас визитом, госпожа Крейтервейс, сказал папа громко. С праздником вас. Просим к столу.
Женщина усмехнулась.
Я слышала это имя Это была колдунья, и судя по реакции гостей, не добрая. Слуга тут же принес ей стул и поставил прибор. Но другие гости вдруг один за другим стали вспоминать о неотложных делах и собираться домой. Они прощались, обмениваясь с папой многозначительными взглядами. За столом остались только мои родители, брат, сестра и кузен Вил. Мне стало неловко я не могла допустить, чтобы гостья обиделась и учтиво сказала:
Вы никогда прежде у нас не бывали, госпожа Крейтервейс, но я дважды слышала ваше имя.
Что же ты слышала, детка? поинтересовалась колдунья.
Моя мама когда-то брала уроки домоводства и поварского искусства у знаменитой феи Филиберты, а та, в свою очередь, обучалась у главного повара герцогской кухни Орвина Матто, а он всегда гордился тем, что прошел школу самой колдуньи Крейтервейс.
Гостья улыбнулась уголком рта.
А второй раз я слышала ваше имя, госпожа, два года назад, как раз во время такого же праздника. Повар из таверны приготовил картофельный салат. Его очень хвалили и просили поделиться рецептом. И он сказал, что секрет салата в том, чтобы не класть в него измельченный чеснок, а только натереть чесноком стенки посуды, в которой его будут смешивать так получается гораздо нежнее. И еще добавил, что это секретный рецепт самой колдуньи Крейтервейс.