Ася глянула на часы. Пожалуй, ее отсутствие уже переходит грань допустимого. Девушка глубоко вздохнула и медленно выдохнула несколько раз, пытаясь прогнать беспокойство. А потом, как маску нацепила улыбку и пошла к гостям.
На столе дымились чашки с чаем. Малышев похозяйничал на славу: достал торт, где-то нарыл вазочку и насыпал в нее конфеты, налил варенье. Пожалуй, мужчины большие сладкоежки, чем женщины.
Ася выбросила в ведро размякшие пельмени, а полотенце закинула в стиралку.
Геннадий прищурился (девушка внутренне напряглась, в ожидании чего-то плохого) и выдал:
Хорошо Лехе: тут у него жена, а там его Катя ждёт.
Катя? девушка с интересом взглянула на Малышева, надеясь, что сыграно убедительно, иначе для чего ещё Геннадий упомянул это имя, для чего смотрит так внимательно.
Надо было другие вопросы писать, еле слышно прошептал Алексей, только Асе. А потом повысил голос. Ген, не пора ли вам пора, гости дорогие! и в это фразе не прозвучало вопроса.
Для Сергея все происходящее оказалось огромным сюрпризом. Он, до этого разомлевший и чуть пьяненький, будто протрезвел и обеспокоенно переводил взгляд с одного на другого, и ещё на Асю немного виновато.
Девушка, как актриса, поставившая себе цель заработать Оскар, подмигнула ему, будто говоря: «Не дрейфь, все в порядке» но жутко хотелось, что все свалили, далеко-далеко, за синие горы, моря-океаны и леса со столетними елями, а то и просто в растиражированное на заборах эротическое путешествие.
Она, сто раз задавшая себе вопрос, что не так с Малышевым, была готова к чему-то подобному, и теперь просто чувствовала себя неимоверно уставшей. Вот и все. Ожидания оправдались. И хорошо, что поцеловал только в щеку.
Геннадий встал, недовольно оскаблился, глядя на Алексея.
Ну, пока. Спасибочки за хлеб-соль.
18
Когда Митрохин и Бойков ушли, Ася постаралась улыбнуться, глядя на Малышева. В конце концов, она ему никто. Обижаться нет никакого права. Просто сделала одолжение за светильники, выручила его молодого приятеля. Тем более, ведь Малышев уже ничего и не хотел, сама Ася настояла на спектакле, вот и наступила на свои же грабли. Не делай добра, не получишь зла тренькала в подсознании старая поговорка, а еще хочешь, как лучше, получается, как всегда.
Алексей встал напротив. Близко-близко. Ну, так в коридоре дальше и не встанешь, не стоит выдавать желаемое за действительность. Девушка отвернулась в сторону. И почему-то восприняла его слова, издалека, как радиоспектакль, или чужой разговор из другой квартиры:
Ась, я объясню сейчас. Авария была жуткая. Я Катю по частям собрал. Она ходит с тех пор хвостиком. Ась, Катя девчонка совсем, ей семнадцать лет.
А если бы восемнадцать было? она сама не ожидала вопроса, вылетело.
И восемнадцать тоже, но это Малышев ответил уже у порога, собрав все свои вещи, аккуратно, методично, чтобы не оставить и следа.
И ушел.
А Ася разревелась. Давно так не ревела, наматывая слезы и сопли на кулак, отчаянно и до оглушения. Долго. Так, что заболели глаза, уши, сердце. Так бывает разве? Она же взрослая женщина! Она сама детей учит!
Не ревела, когда полгода назад сбежала из персонального ада. До этого тоже как-то держалась, наверное, подсознательно понимая, что стоит только показать свои слезы все станет еще хуже. Не ревела на похоронах у бабушки и когда тетка выставила из квартиры, не разрешив забрать даже бабушкины подарки. Оставалась спокойной на нападки отчима. А ту вдруг пробило. После нескольких дней жизни в фантазиях. Ведь что такое вся эта ситуация? Пшик. Падающая звезда. Попытка поверить в персональную сказку. А сказок не бывает.
Решила же Ася, пока не узнает мужчину получше, будет держать сердце на поводке. А тут раз и размякла, как «Зева» в сливе. Так и нечего теперь убиваться! Радоваться надо, что Малышев оказался порядочным: на квартиру не претендовал, ее саму не домогался, не унижал, не оскорблял, руку не понимал.
Самоуговоры не помогали. Захотелось напиться и забыться, но кроме чая дома ничего не осталось, несколько капель в пустой бутылке даже на укол бы не хватило. А в магазин ради этого идти, да с опухшим лицом только репутацию подрывать.
Ася, как раненое животное, переползла с кухни в комнату. Забралась с ногами в кресло и принялась слепо водить руками в поисках пульта от телевизора вечно тот у нее оказывался в щели между сиденьем и подлокотниками. Но нашлась только свернутая бумажка (как сюда попала?): ее глупые наивные вопросы, в которых самого главного-то и не оказалось.
Ася, как раненое животное, переползла с кухни в комнату. Забралась с ногами в кресло и принялась слепо водить руками в поисках пульта от телевизора вечно тот у нее оказывался в щели между сиденьем и подлокотниками. Но нашлась только свернутая бумажка (как сюда попала?): ее глупые наивные вопросы, в которых самого главного-то и не оказалось.
Вообще, с чего Ася решила, что у взрослого самодостаточного мужика несколько лет никого не было? Он на целибат не подписывался, даже если и любил свою Марину без памяти. Не Катя, так другая. Почему же тогда Ася по своей глупости не спросила сразу: ждет Малышева кто-то, или он сам по себе? Но с какой стати спрашивать? У случайно оказавшегося в ее новой квартире мужа старой хозяйки! С этой проблемой даже к психологу не сходишь, сразу к психиатру отправит.
Нос не дышал. Совсем. Но нехватка кислорода, как ни странно, приблизила конец истерики, плакать с открытым ртом не слишком комфортно, да и видок дебильный. Соленый источник иссяк. В последний раз шмыгнув, Ася разорвала бумажку с вопросами в мелкие клочки.
Так и не нашарив пульт, поднялась с кресла и принялась искать его по всей квартире. Девушка, честно говоря, даже и не помнила, вытаскивали ли они с Малышевым его из коробок. Телевизор после переезда Ася еще не включала. Значит, еще и новый пульт покупать придется. Быстро же закончилась белая полоса удач.
От поисков отвлекла мелодия телефона.
Привет! Наташка куда-то шла, судя по фоновым звукам, каблучки стучали по асфальту, наверное, со своего любимого фитнеса возвращалась.
Ася шмыгнула.
Еще болеешь?
Ага.
А как твой кавалер?
Наташ, она вздохнула полной грудью. Нет и не было никакого кавалера, я тебе вчера еще это сказала. У него своя жизнь. Он приехал сюда, думал помириться с женой. Ну, или расстаться. Я просто случайно под руку подвернулась.
Бил что ли? чуть ли не заорала Наташка.
Да, ты чего!
Ну, говоришь же, под руку подвернулась.
Нет. Это просто речевой оборот.
Я чего звоню-то. Тут у Антона один друг старый нарисовался. Ничего так, симпатичный.
Наташ, мне никого пока не надо, Ася постаралась придать интонациям безапелляционность. Мне и одной хорошо! Дай мне насладиться своими двумя комнатами. Захочу, буду булки целыми днями жрать, захочу голая ходить!
Ну, это при муже не проблема. Только главное, много не жри.
Вот, видишь, уже проблемы.
Блин, хорошая моя, подруга почему-то перешла на жалостливые интонации, Ася даже не успела перестроиться и опешила. Тебе так плохо, да?
С чего ты решила? может, у Натахи с беременностью открылись телепатические способности, мало ли, чего там бывает на гормональном фоне?
Я слышу. Ты в нос говоришь.
Наталь, я простывшая просто.
Ну, простывшая, так простывшая. Значит, пей таблетки, чтобы поскорее вылечиться, чтобы она так просто уступила это прямо нонсенс. Не выпытывала, не расспрашивала, не вытягивала, становясь попеременно то полицейским плохим, то хорошим.
Правда, из этого могло следовать, что именно сейчас она стоит у нее под дверью и тянется к звонку Три. Два. ОдинЗвонок в дверь.
19
Ася вздохнула, нажала на отбой и без лишних вопросов открыла. Но за порогом обнаружила не Натаху, а Сергея. Тот смущенно перетаптывался, будто школьник на ковре у директора, не зная, куда деть руки. И смотрел виноватой дворнягой.
А Алексея можно?
Его нет. Он ушел, Ася надеялась, что ответ прозвучал нейтрально.
Сергей кивнул. И это движение как-то особо выделило его тонкую длинную шею точно мальчишка-переросток, гусенок. Какие-то у нее на нервной почве пошли зоологические сравнения.
А вернется когда?
Видимо, никогда, девушка не стала ничего выдумывать, голова не работала, да и смысла особого притворяться больше не было, пари парень выиграл, получит свои сто тысяч и приедет забирать жену Женю из роддома на своей машине. Нормально.
Парень охнул, словно ему дали под дых. Постоял, облокотившись на косяк, кусая губы. Потом нахмурился и будто решился на что-то.
Мы можем поговорить?
Про девочку Катю семнадцати лет? Ася улыбнулась, получилось, словно строчка какой-то старинной песни.
Ага, кивнул Сергей.
Разве это что-то изменит?
Изменит!
Ох ты, какой уверенный. С такими интонациями лет пятьдесят назад играли комсомольцев и строителей коммунизма, но этот мальчик оказался не в своем времени, поэтому работает санитаром в больнице. Однако Ася посторонилась, пропуская его.