К моему глубочайшему сожалению, я не смогу предоставить исчерпывающий ответ на ваш вопрос. Но позвольте мне тоже задать вопрос вам?
К вашим услугам.
А для чего вам немцы?
Вон те джентльмены и я, он показывает на группу ирландских парней (человек шесть, все пьяные в хлам), стоящих в стороне и с нетерпением наблюдающих за нашим разговором, выпили немного и хотели бы начистить жопы немецким свиньям.
О, смена стиля! Интересно.
А почему немецким? это единственное, что смущает Майкла во всей логической цепочке действий ирландцев.
Ну как? недоумевает ирландец. Мы же против них воевали.
И правда. Как американский еврей, я не могу не воспользоваться такой ситуацией. Вы не возражаете, если мы к вам присоединимся на вашем квесте? Я знаю место, где они постоянно зависают, говорит Майкл. Устроим им новую Нормандию!
Улыбка еле помещается на лице ирландца.
Русские не высаживались в Нормандии, говорю я, допивая свое пиво.
Ты не с нами? спрашивает меня Майкл.
С чего это?
Ну ты вот сейчас сказал.
Я просто хотел напомнить тебе, насколько ты невежественен.
Я американец, мне можно.
Ну так что? ирландец не может устоять на месте от предвкушения предстоящих событий.
По пиву и в путь? предлагаю я.
Мы идем к толпе ирландцев. Наш новый друг объясняет своим друзьям план. Нас угощают пивом, и мы отправляемся в путь.
Кстати, я считаю важным упомянуть, что я каких бы то ни было ксенофобских чувств ни к немцам, ни к кому-то еще не испытываю. Просто сегодня суббота.
Я не знаю, откуда Майкл знает это место, но тут действительно полно немцев. Даже флаг немецкий висит над барной стойкой. Мы в явном меньшинстве.
Прямо с порога ирландцы заряжают какую-то песню, слова которой я разобрать не могу из-за нескладности пения и нетрезвости исполнителей. Майкл издает какие-то нечленораздельные звуки, пытаясь попасть в ритм исполнителей.
Реакция немцев такая же, как у меня.
Я смотрю вокруг. Публика явно не из тех, что дерется в барах.
Мой взгляд цепляет длинные черные волосы, белую кожу и нежные черты лица.
Девушка сидит у барной стойки и записывает на телефон балаган, частью которого я являюсь.
Я откалываюсь от группы и подхожу к ней.
Извините, вы говорите на английском? я обращаюсь к ней.
Конечно, она отводит свой телефон в сторону.
Тут такое дело Это группа молодых людей настроена достаточно агрессивно и планирует устроить драку. Я бы посоветовал вам уйти отсюда.
Как здорово!
То есть?
Ну как же? Я никогда не видела драку в баре! А вы разве не часть этой группы?
Косвенно.
И какова причина, приведшая к решению применить насилие? Я так понимаю, какие-то персональные мотивы не могут быть применены к сложившейся ситуации, ее спокойствие и рассудительность заставляют меня сделать два вывода она умная и трезвая.
Краем глаза я вижу, как ирландцы и Майкл шастают по бару, ища достойных оппонентов.
Ну как вам сказать, алкоголь и старые обиды.
Обиды?
Ну, Вторая мировая, я перевожу взгляд на немецкий флаг.
Она следует за моим взглядом.
То есть бытовая ксенофобия?
Я все-таки настаиваю на том, чтоб вы покинули этот бар от греха подальше.
Появляется охрана бара.
Вы очень заботливы, она улыбается мне.
Что происходит? к нам подходит какой-то напыщенный урод и кладет руку на плечо девушки по-хозяйски, помечая территорию.
Ирландцы ищут повода подраться с немцами, она отвечает ему.
Я имел в виду, что происходит здесь, он смотрит на меня.
Этот молодой человек любезно посоветовал нам покинуть бар, пока не завязалась драка.
Пошел отсюда со своей любезностью! обращается он ко мне.
Я не могу удержаться и расплываюсь в улыбке.
Я, честно признаться, никак не могу понять, почему такая милая девушка, как вы, уделяете свое внимание этому пещерному человеку. Единственное, что приходит мне на ум, это то, что ваше доброе сердце не может не проявить акт гуманизма, обращаюсь я к ней, игнорируя ее спутника.
Мне в лицо летит кулак. Я слишком пьян, чтоб увернуться. Но моя интоксикация помогает мне не быть «ушатанным», как говорили у меня на районе.
Я наношу ответный удар. Майкл и ирландцы, почувствовав кровь, налетают тоже, втягивая в драку случайных людей и охранников, которые, в принципе, тоже не прочь выпустить немного адреналина.
Я пытаюсь найти взглядом девушку. Она стоит в стороне и снимает на телефон происходящее вокруг нее с огромной улыбкой на лице.
Я расплываюсь в улыбке тоже, что не позволяет заметить мне кулак Майкла, который в пылу драки, отправляет меня в нокаут. Я слышу сирены.
Мы с Майклом сидим в полицейском участке в обезьяннике вместе с ирландцами.
Лед возле моего уха позволяет сбить боль.
Брат, прости! Я честно не видел, что это был ты. Ты никогда не улыбаешься.
Да забей ты! Подумаешь!
Вы, парни, молодцы. Хорошо деретесь, один из ирландцев обращается к нам, выдавливая слова между своих распухших губ.
Я показываю ему большой палец.
Полицейский подходит и отпирает дверь:
На выход.
Мы дружно и молчаливо выходим из камеры.
Уже рассвет. На улице свежо и прохладно.
Я вижу ту самую девушку, сидящую на скамейке и курящую сигарету. Она видит меня и машет мне рукой.
Я что-то пропустил? Майкл тычет мне в спину.
Иди проспись, я отшиваю его.
У тебя презервативы есть?
Иди, говорю.
Он хлопает меня по плечу и машет девушке.
Будь осторожна, он русский.
Она смеется.
Пошел вон!
Он уходит.
Какая неожиданная встреча, я подхожу к ней. Можно я присяду рядом с тобой?
Да.
Я подхожу к кустам за скамейкой и осматриваю их.
Что ты делаешь?
Проверяю, прячется ли твой парень там. А то мало ли, он ждет, чтоб напасть на меня.
Не волнуйся, он давно спит уже.
А ты что тут делаешь? Неужели меня ждешь? Добро побеждает!
Она смеется и достает пачку сигарет и предлагает мне.
Спасибо, я не курю.
ЗОЖ?
Да. У меня очень строгая диета: виски на завтрак, виски на обед, виски на ужин.
С такой диетой курение не сильно тебе навредит.
Мне уже надежды нет. Но после моей смерти все, кроме моей печени (и теперь еще уха), может пойти на донорские органы.
Какой ты заботливый.
Да я прямо душка.
Карла.
Дима.
Я, собственно, зачем сюда пришла Я запечатлела момент, когда тебя отправили в нокаут, и думала, ты захочешь копию. Кстати, если я не ошибаюсь, это был тот парень, что покинул полицейский участок с тобой.
Да. Вот такие у меня друзья.
Тебе нужно менять друзей.
Я принимаю заявки. Можешь записаться.
Она смеется.
Ты не подумай, я смеюсь не потому, что твои шутки смешные, а потому, что они такие же глупые, как выражение твоего лица, когда ты пропустил удар.
Покажи!
Она включает видео. И действительно, я улыбаюсь, как последний идиот, смотря на Карлу.
Какой у тебя номер телефона? Я пошлю тебе ссылку, когда загружу видео.
Я даю ей свой номер телефона.
Ну все, я пошла.
Куда? Зачем?
К себе. Надо разбудить Маркуса. У нас самолет через четыре часа.
Маркус это
Да.
А самолет куда?
Во Франкфурт.
А у тебя место в багаже есть? Возьми меня с собой.
Я надеюсь, твоя работа не связана с тем, чтоб быть смешным.
К моему сожалению и радости окружающих, нет.
Она встает и обнимает меня.
Было приятно с тобой познакомиться.
Мне тоже. Если будешь в Праге, пиши!
Хорошо.
Я внаглую целую ее в губы. Она меня не отталкивает.
Говоришь, у тебя еще четыре часа до вылета есть?
Хорошая попытка!
Она подмигивает мне и уходит.
Я заказываю «Убер» и еду домой в свою просторную, но пустынную квартиру.
Три
Я помню, как один из моих преподов в универе рассказывал нам о своем юношестве. Они были студентами в конце семидесятых и часто собирались на каких-то конспиративных квартирах и в подвалах, где читали запрещенную литературу, а потом, под водку и портвейн, обсуждали эти книги. В их жизни был смысл. У них была цель.
Сейчас у меня есть неограниченный доступ к знаниям и опыту всего мира под названием «Интернет». Но вместо того, чтоб изучать Ницше или дискутировать о творчестве Кафки на каком-нибудь форуме с молодыми и пылкими умами со всего мира, я тупо палю порнуху в своем офисе от скуки.
На часах полдень. На экране две девушки забавляются друг с другом без звука. Порно без звука это очень забавно.
Через час у меня конференция с Москвой, на которой я должен буду докладывать об успехах нашего филиала.
Все-таки у денег намного больше силы, чем у танков. Они притупляют реакцию и покупают лояльность. Если ты бросаешься под танки оккупантов ты герой без вопросов, если же ты отказываешься продать себя транснациональным корпорациям и выступаешь против них ты мудак. Печально. Я бы предпочел умереть под гусеницами танка, защищая какие-то свои идеалы и свободу, чем умереть от сердечного приступа в сорок три из-за плохих показателей квартального дохода (или как там это называется).