Я боюсь. Да, я трусиха! Я боюсь Максима. Боюсь, что для Громова, я лишь прихоть, труднодоступная игрушка. Во мне еще живы воспоминания разговора трех профурсеток из «Белого кролика». Даже дурочка может сделать вывод, что этот красивый статный брюнет не моногамен, а отношения иного рода не для меня. Даже сейчас, ухаживая за мной, он наверняка не отказывает себе в удовольствии в постельных играх с какой-нибудь знойной красоткой. Я выпрямилась, глядя в свое отражение. Нет! Слишком опасно идти на поводу своих желаний. Я просто не имею права. Тем более, зная взгляды Максима на жизнь. Мы слишком разные, словно из разных миров. Вижу в отражении зеркала, как по бледной щеке медленно катится крупная слеза. Резким движением смахиваю ее. Вспоминаю слова Татьяны о том, что самая большая сила женщины это независимость.
«Только благодаря ей ты выживешь в этом жестоком мире. Никто не сможет сломать тебя, Ангелина», так однажды сказала мне тренер.
Тогда я застала ее задумчивой, неотрывно смотрящей в окно. В руках тренер держала небольшую чашечку кофе. В этих словах я сразу же прочла глубокий смысл. Это были не просто слова, сказанные без задней мысли это личный, тяжело пережитый опыт.
От воспоминаний меня отвлекла трель телефона, вынудив повернуться в сторону рюкзака. Эту мелодию я не узнаю из тысячи!
Мамочка? я так крепко прижимаю смартфон к уху, что на щеке явно останутся следы от него. Мам?
На том конце провода я почти «слышу» улыбку матери.
Ангелиночка, солнышко мое, голос мамы такой тихий и спокойный, что душу мгновенно затопляет волна тепла и поддержки. Как ты, дочка?
Маа-м, тяну сквозь тут же набежавшие на глаза слезы. Тебе разрешили телефон?
Всю эту неделю нас с отцом не пускали к маме в больницу. Звонки тоже были под строгим запретом. Отдых лучшее лекарство так объяснял подобные меры лечащий врач.
Да, милая, наконец-то я слышу твой голосок, из динамика доносится шуршание простыни. Как у тебя дела? Татьяна не сильно лютует?
Борюсь с желанием «настучать» на чересчур строгое поведение тренера, потому что не хочу волновать мамочку.
Все отлично, не переживай. Лучше расскажи, как ты?!
Ем, сплю, смеется мама. Скоро с ума сойду от скуки.
Улыбаюсь, понимая маму. Она у меня всегда был живчиком активная, полная жизненных сил.
Как у вас с Димочкой? этот вопрос застиг меня врасплох. Лицо тут же застывает, как маска, заставляя улыбку растаять, как первый снег.
Так переживаю за ваши отношения, продолжает мама, не замечая возникшего напряжения. Господи, дай дожить до вашей свадьбы, да на внуков глянуть хоть одним глазком. Хотя тебе не до этого, ты у нас будущая прима.
Я слышу, как голос мамы начинает дрожать, перешагиваю через себя и шепчу онемевшими губами:
Что ты такое говоришь, мамочка? Не надо так. Все у нас с Димкой хорошо.
ГЛАВА 10
Ангелина
Всем спасибо, девочки. Все свободны, кроме Лины.
Смахнув пот со лба, Татьяна дождалась, пока девочки скроются с глаз, и повернулась ко мне. Выглядела тренер, мягко говоря, уставшей.
Лина.
Я послушно направилась навстречу балетмейстеру.
Сегодня отличные результаты, глаза Татьяны одобрительно прошлись по моей фигуре. Очень прошу, держи эту же форму и тогда главная партия в городском театре будет твоя.
Не в силах сдержаться, приглушённо визжу. Я уже и не рассчитывала, что Татьяна скажет мне эти заветные слова! Месяцы упорных тренировок прошли не зря. Даже хваленые связи отца Наумовой не помогли зазнайке получить роль. Что мне нравилось в Татьяне так это ее справедливость и неподкупность. Я готова была кинуться ей на шею, но понимала, что могу поставить этим ее в неловкое положение. Потом все будут шушукаться, что роль досталась мне незаслуженно. Не надо забывать, что даже у стен есть уши.
Лин, давай, эту новость пока оставим между нами, предостерегает Татьяна. Ее васильковые глаза становятся беспокойными. Сама понимаешь, Наумова Попозже объявлю.
Да, тут же соглашаюсь с тренером.
Это будет наилучшим решением. Я подношу пальцы ко рту и делаю вид, что запираю его на замок. Меня так распирает радость, что хочется скорее поделиться ею с отцом.
Вот и славно, кивает головой Татьяна. Она явно довольна. Только не забудь купить новые пуанты.
На мгновение мой восторг гаснет, словно пламя свечи на ветру. Наш бюджет и так трещит по швам. Это не входило это в планы.
Лин, давай, эту новость пока оставим между нами, предостерегает Татьяна. Ее васильковые глаза становятся беспокойными. Сама понимаешь, Наумова Попозже объявлю.
Да, тут же соглашаюсь с тренером.
Это будет наилучшим решением. Я подношу пальцы ко рту и делаю вид, что запираю его на замок. Меня так распирает радость, что хочется скорее поделиться ею с отцом.
Вот и славно, кивает головой Татьяна. Она явно довольна. Только не забудь купить новые пуанты.
На мгновение мой восторг гаснет, словно пламя свечи на ветру. Наш бюджет и так трещит по швам. Это не входило это в планы.
Да-да, конечно, спохватившись, делаю хорошую мину при плохой игре.
Татьяна ничего не замечает. Такое ощущение, что мысленно она уже очень далеко. Тренер бросает взгляд на небольшие наручные часики и удивленно сокрушается.
Надо же, как время быстро идет! Беги в гримерку, почти все уже ушли, Татьяна вынимает из небольшой сумочки сотовый и наизусть набирает номер.
Миша, я освободилась. Через полчасика выйду.
Понимая, что разговор окончен, более не смею отвлекать тетю Таню. С каждым шагом внутри все больше разрастается восторг. Я буду танцевать главную партию!
Вижу, как девчонки уже толкутся у выхода, громко смеясь и бурно обсуждая, как проведут выходные.
Лин, пока! машет мне рукой Настя Шипицина.
К ней присоединяется еще пара девочек. Я не могу назвать их подругами, но хорошими приятельницами точно, ведь ни для кого не секрет, что в балете нет друзей. Попрощавшись с коллегами, спешу в гримерку.
Из раздевалки мне навстречу выскочила раскрасневшаяся Наумова. Выражение ярости на лице девушки на секунду заставило задуматься, а не слышала ли она наш с Татьяной разговор? Нет, это просто невозможно. В тот момент, когда тренер сообщила о своем решении, зал был абсолютно пуст. Проходя мимо, Катька намеренно задела меня плечом так, что я пошатнулась. Хорошо, что успела опереться рукой о стену, иначе падения бы не миновать.
Ты что, ненормальная?! зашипела ей вслед, как рассерженная кошка.
Наумова так спешила покинуть академию, что даже не взглянула на меня.
Придурошная, проворчала я вслед менее удачливой сопернице.
Переступив порог гримерной, шокировано замерла, когда увидела развернувшуюся перед глазами картину. Весь пол был усыпан лепестками белых роз. Цветы были не просто испорчены. Кто-то с варварским ожесточением уничтожил все, до последней розы! Некогда зелёные напитанные стебли сейчас были сломанные пополам и валялись в хаотичном беспорядке. Ощущая, как меня начинает трясти от обиды и злости, я прикусила губу. Какая же она гадина! Завистливая дрянь! Как только руки поднялись на цветы, в чем они виноваты?! Чтобы хоть как-то успокоится, я принялась развязывать ленты на пуантах. Хотелось кинуться за этой лахудрой и повыдирать ей всю ту паклю, что она зовет волосами, но успокоиться сейчас просто необходимо! То, что я в скором времени буду играть главную партию, станет для нее самым заслуженным наказанием ЗА ВСЕ. За бесконечные издевки, подколы и за это тоже. Глаза увлажнились, стоило мне посмотреть на нежные лепестки под ногами.
Боже! это восклицание заставило меня вскинуть покрасневшие глаза. Что здесь произошло?! всплеснув руками, Татьяна указала на творившийся вокруг беспорядок.
Схватив свой рюкзак, я опустилась на колени и принялась сгребать ладонями остатки роз.
Ничего.
В балете есть негласное правило: никогда не жаловаться. Никогда и ни на что. Боль, конкуренты, вот такие мерзкие подлые пакостники, как Катька Нытье и жалобы лишь покажут мою слабость. Свои проблемы я должна решать сама.
Все в порядке, теть Тань. Сейчас все уберу, и поднимаю глаза, чтобы убедиться в том, что тренер слышит мой сиплый, слово после простуды шепот.
Татьяна тяжело вздыхает, должно быть, догадываясь, кто виновница произошедшего.
Сказала все-таки?
Я непонимающе вскидываю глаза, но тут же негромко охаю, когда в палец впивается шип.
Что? Нет! возмущаюсь, когда доходит смысл вопроса.
Взгляд Татьяны смягчается, синие глаза смотрят с искренним сочувствием.
Ладно, ладно, успокаивает меня женщина, после чего вновь ставит в тупик вопросом: Букет от Садулаева?
Садулаев? Кто это вообще? Уже хочу сказать, что букет от Макса, но Татьяна, перефразирует вопрос.
От Максима?
Врать не хочется, поэтому утвердительно киваю. Все-таки это моя личная жизнь и отчитываться ни перед кем я не обязана. Садулаев Максим Мансурович вот значит как.