Я думал, что выразился предельно ясно. Эти акции дороги мне, поджимаю нижнюю губу, придавая беседе драматичности. Они все, что осталось мне от любимого дяди.
Роман, ты не из нашего бизнеса, и в любом случае рано или поздно потеряешь их. Вопрос времени и твоей неопытности в данной сфере. Так может стоит принять выгодное предложение? из его рта вырывается густое облако дыма, скрывающее бородатое лицо ублюдка. Готов помочь и выкупить их у тебя по хорошей цене. Естественно, ниже рыночной.
Ну и наглый ты, Князев, фыркаю, опуская бокал на стол, а потом откидываюсь на спинку и встречаюсь с ним взглядом. Бармалей глубоко затягивается и с шумом выпускает пар изо рта. Я тот, кто есть, кивает он. Такой самоуверенный ублюдок. А что, если я выиграю? внезапно парирую ему и обхватываю пальцами подбородок. Это вряд ли, высокомерно посмеивается Бармалей. И все же, чем ты готов пожертвовать? настаиваю я. Ты получаешь мои акции по выгодной цене, но что стоящего можешь предложить взамен? Все что угодно, Князев вскидывает руки, давая мне карт-бланш, и я не собираюсь отказываться. Хорошо, я принимаю твое предложение, кривая ухмылка растягивает мои губы. Я сыграю с тобой, если ты отдашь мне свою жену. На месяц. Кто-то громко ахает. Судя по всему, Князев пребывает в шоке от такого абсурдного предложения, и, не понимая, что ответить, молча смотрит на меня. Жену мою, значит, хочешь, хмуро выдает он. Так же, как и ты мои акции. Ты ведь очень хочешь их заполучить, верно? заявляю с ухмылкой, наслаждаясь произведенным эффектом, ведь именно этого Князев жаждет больше всего на свете, чтобы компания принадлежала ему одному. Дядя успел посвятить меня в свои дела, но я не особо интересовался положением дел в компании. Ровно до того момента, пока не встретил Тамилану. Если выиграешь, получишь их по весьма выгодной цене, подначиваю я это алчное чудовище. Князев тушит сигару, и я уверен, вместо пепельницы он представляет мой череп. А что так скромно, Роман? иронизирует мой соперник. Только месяц? В чем подвох?
Нет подвоха, качаю головой. Я хочу то, что хочу.
Стук каблуков прерывает нашу беседу и привлекает мое внимание, прежде чем я вижу ее. Черт подери, да я пялюсь на нее с откровенным ошеломлением. В хорошем смысле этого слова. И не только я один, каждый кусок дерьма, сидящий за столом, поглощает эту женщину, буквально истекая слюнями.
Вместо скромного серого свитера на ней весьма провокационное, но в то же время королевское платье. Поверх черной облегающей ткани свисают золотые нити, и при каждом движении они колеблются, привлекая внимание к изящным очертаниям тела. Шелковистые волосы волнами спускаются на один бок, закрывая часть красивого лица, и мне безумно хочется отвести пряди ей за ухо, не позволив прятаться от меня.
Проклятье, она само совершенство.
Прошу прощения, присаживаясь, извиняется Тами с ослепительной улыбкой на лице, однако стеклянные аквамариновые глаза не позволяют мне поверить ей. Надеюсь, я не помешала? вкрадчиво произносит она, перекидывая ногу на ногу.
О, нет, дорогая. Ты как раз вовремя.
Тамилана бросает на него вопросительный взгляд.
Дело в том, саркастичный голос Князева работает в данной обстановке триггером. Что наш гость сделал очень интересное предложение.
Он делает эффектную паузу.
И что это за предложение? замечаю, как тонкие пальцы Тами аккуратно поглаживают столешницу.
Роман предложил ставку, если выигрываю я, акции мои, если он, на лице Князева появляется подобие улыбки, он забирает тебя. На месяц.
Глаза Тами расширяются, и она тут же впивается яростными льдинами прямо в мое сердце.
Это шутка какая-то?
7
Резкий вздох вырывается из груди с той же скоростью, с какой кровь отливает от лица.
Как он мог позволить сделать меня гребаным трофеем?
А потом еще более ужасающая догадка разбивается о мой шокированный мозг. На кухне Роман сказал, что заберет меня, я все не могла понять, каким образом, поэтому даже выбросила эту глупость из головы, особо не поверив словам самоуверенного подонка. Вот только сейчас, глядя в невозмутимое лицо Гаспарова, понимаю: он либо сумасшедший, либо глупец. В принципе и то и другое крайности, не предвещающие ничего хорошего.
Парень, да ты глупец, у тебя была возможность выбрать что угодно, саркастично посмеивается мой муж, и его поддерживают сидящие за столом. Но, хоть моя жена и не стоит того, что у нас на кону, я согласен. Выигрыш будет вдвойне приятней, продолжает он насмехаться, а я окончательно падаю духом. Многомиллионные акции против месяца с моей женой
Парень, да ты глупец, у тебя была возможность выбрать что угодно, саркастично посмеивается мой муж, и его поддерживают сидящие за столом. Но, хоть моя жена и не стоит того, что у нас на кону, я согласен. Выигрыш будет вдвойне приятней, продолжает он насмехаться, а я окончательно падаю духом. Многомиллионные акции против месяца с моей женой
Нет!
С бешено колотящимся в груди сердцем я подрываюсь с места, но меня тут же грубым рывком опускают на стул, а потом возле уха раздается рычание моего мужа:
Не смей сомневаться в моей победе. Эти акции станут моими. И ты тоже останешься со мной.
Часто хватая ртом воздух, я не нахожу, что ответить своему мужу, прежде чем грубая рука покидает мое предплечье. Но даже жжение на коже под платьем едва ли сравнится с той болью, которая разрывает мою душу. Акции, акции, акции Князев совсем свихнулся на этом проклятом бизнесе.
Забавно шепчу себе под нос, пребывая в полном отчаянии, а в ушах стоит фоновый гул, потому что я отказываюсь понимать происходящее и совершенно ничего не слышу. Кажется, я даже ничего не вижу, чувствуя себя своего рода сторонним наблюдателем.
Интересно, если бы мой отец присутствовал, могла бы я рассчитывать хоть на жалкую каплю его поддержки или сочувствия? Нет, все-таки хорошо, что он не смог явиться, какой бы не была причина его отсутствия.
Играем один раз, долетает до моего затуманенного рассудка голос Гаспарова. На новой колоде.
И вот в эту секунду действительно наступает настоящая тишина, а на стол прилетает что-то тяжелое.
Я с опаской поворачиваюсь в сторону мужа и понимаю, что вся его уверенность теряет своей шлейф благородности. Сейчас с него будто сняли десятки скользких слоев лживых оболочек.
Но уверена, это видно только мне. Слишком жесток этот человек, чтобы показывать малейшую трещину в своей броне. Только я знаю, что он не отступится, потому что никогда не позволит своей бараньей гордости уступить место слабости и разуму. Лишь я понимаю, что сегодняшняя игра может перевернуть всю мою жизнь с головы до ног. Принести деспотичный хаос. Разрушить меня окончательно. Уничтожить останки шаткой гордости. А самое ужасное в том, что уйти мне никто не позволит.
Я будто погибаю между молотом и наковальней, зная, что сегодня моя судьба зависит от случайной карты
Но я пойду до конца, потому что у меня с отцом есть один маленький секрет, точнее это секрет отца, о котором я обязана молчать. И молчать в моих же интересах. А, следовательно, я в любом случае буду марионеткой в руках мужа, потому что пожертвую всем, лишь бы подобная участь не настигла мою младшую сестру.
К сожалению единственное, что я знаю о ней, нас разлучили в день, когда она родилась. Ту, что до тридцатой недели считали мальчиком. Но когда на свет появилась девочка, после родов которой скончалась моя мама, отец обезумел, и младенцем отправил ее в пансион в Англии.
Никто не мог ничего изменить, а мне повезло только в том, что я была первенцем. Отец не скрывал от меня этой информации и каждый раз обещал, что познакомит меня с сестрой, даже фотографии показывал, по которым я много лет пыталась найти ее.
Вот только что я могу, когда сама нахожусь в темнице с чудовищем? Да и кто мне поможет? Везде правят власть и деньги. А мой отец сполна снабжен и тем, и другим.
И вот с чего любить мне этого подонка, гордо звавшего себя отцом?
Одну отправил в интернат, другую в лапы монстру, шантажируя жизнью маленького, ни в чем не повинного ребенка. Папа напрямую говорил, что если не я, то моя пятнадцатилетняя сестра выполнит то, что предназначено мне, но если я буду послушной, весть о еще одном живом ребенке Айдарова останется в тени, как и было все эти года.
Разве могла я пожелать такой участи невинному существу, тем более ставшему копией моей мамы. У малышки был шанс жить другой жизнью, это в итоге и стало моим наваждением. Не допустить, чтобы еще одна женщина из нашего рода угодила в ловушку проклятой судьбы, где женское слово никогда не имело веса, где женщина была только имуществом мужа. Или средством получения наследников.
Я помню день, когда впервые увидела Князева. В ту ночь моя подушка была пропитана горькими слезами, с которыми я на коленях и приползала к отцу, умоляя не отдавать меня ему. Однако его воля оставалась непоколебимой. Так же как и воля Князева, пожелавшего обладать одной среди миллионов красивых женщин. Именно мной.