Придётся захотеть, не надо было из бочки выпрыгивать, с недовольством сказал Миша.
А не сжимай, отпусти! Отпусти!
Надо сжимать, суровым голосом ответил Миша, и даже не объяснял, зачем это делает. Вика была в шоке, продолжала орать и жаловаться.
Ты специально это делаешь, пищала Вика. Ей казалось, что он слишком сильно сжимает её порванное ухо и поэтому ей больно. Впрочем, Миша сжимал её ухо не целью причинить ей боль, а просто хотел, чтобы обезболивающий препарат лучше пропитал её ранку, а ещё на её ушке было много просохшей крови.
Надо протереть кровь, сказал Миша и в следующее мгновение пальчиками начала перетирать её ухо. Вика ещё громче закричала:
А-а-а а.. с ума сошёл? Не вздумай больше так делать.
Она резко отпрянула назад и обеими руками прикрыла своё ухо, а его руку оттолкнула в сторонку. Решила, что будет сопротивляться и не позволит снова издеваться над собой.
Глава 42. Зашивание ушка
Миша уже начал злиться и был недоволен её поведением, но сохранял невозмутимость. Он взял ампулу и накапал ещё лидокаина на другую марлечку, чистую. Вика уже знала, что он хочет сделать и сразу же сказала:
Даже не надейся это повторить, лучше отойди от меня.
Ей было так больно, что она уже ничего не хотела: ни ранку обработать, ни ушко зашить.
Маленькая что-ли? с недовольством спросил Миша. Убери руки.
Он схватил её за запястье и начал потряхивать за руку.
Пожалуйста, я, правда, не хочу, взмолилась Вика.
Ну, мало ли, что не хочешь, не надо было выпрыгивать из бочки и рвать своё ухо, с недовольством напомнил Миша.
Ты мучил меня, закричала Вика.
Я бы сам тебя освободил, строго сказал Миша и важно добавил: через день.
Ага, когда я бы с голоду умирала.
Миша пригнулся и задержал взгляд на её лице. Но Вика уже привыкла к тому, что он смотрит на неё так, когда хочет сказать, что недоволен ею. И она тоже хотела сказать, что он не напугает её взглядом.
Можешь даже не смотреть на меня так.
Значит, ты не сожалеешь, что порвала своё ухо? спросил Миша и снова начал потряхивать её руку.
Нет не знаю, запищала Вика. Но она не сожалела. Была уверена, что если бы не выпрыгнула из бочки, ей было бы ещё хуже. Она бы долго голодала и мучилась, а он бы издевался над ней, насмехался и получал удовольствие.
Убери руки, снова сказал Миша, или я сейчас сердиться начну.
Ты делаешь мне больно, пожаловалась Вика.
Надо.
Да ты щипаешь меня! нервно вскрикнула Вика.
Ничего я не щипаю, возразил Миша, не выдумывай. Надо кровь протереть и нормально зашить твоё ухо, иначе так и останешься с двумя язычками вместо мочки.
Ты нарочно делаешь мне больно, пожаловалась Вика, решил очередное наказание устроить?
Её бесило то, что он растирал её ухо, а когда она жаловалась на боль, он говорил «не надо было из бочки выпрыгивать». Конечно, она думала, что он нарочно старается сделать ей больно. И неважно, что он растирает её ушко лидокоином. Она об этом даже не думала уже.
Вика смотрела ему в глаза, а сама продолжала ладонями прикрывать своё ухо.
Сейчас уже не будет больно, обещал Миша.
Я тебе не верю, не трогай меня.
Она вспомнила, какую боль только что пережила и с еще большим упрямством схватилась за своё ухо, а Миша в этот момент уже потерял последнее терпение. Он схватил её за волосы и начал крепко сжимать, заставил её откинуть голову назад.
Мне что, связать тебя нужно, чтобы обработать твоё ухо? нервно спросил Миша.
А отпусти! закричала Вика. Ее волосы дёргались в произвольных местах, и её голове стало очень больно.
Убери руки от уха, строго повторил Миша, или я не знаю, что сейчас с тобой сделаю.
Пожалуйста, пропищала Вика. Его последние слова очень сильно напугали её. Она затаила дыхание и почувствовала слабость во всём теле, начала медленно опускать руку.
Убирай, убирай руки! Ведёшь себя так, будто я твоё ухо отрезать собрался, пожаловался Миша. Как только она опустила руки вниз, он перестал хватать её за волосы. Снова взял в руки влажную марлечку, а второй рукой обхватил её ушко чуть выше мочки и начал осматривать.
Пожалуйста, не делай так жалобно пропищала Вика.
Как не делать? Я вообще ничего не делаю, просто смотрю, сказал Миша, но уже в этот момент он подводил марлю к её ушку.
Только не щипай, не щипай, истерично пояснила Вика, и не надо
Но она не успела договорить то, что хотела сказать. Миша начал потирать её ушко, и снова делал это грубо, смело растирая её порванное ухо.
А-а-а протяжно вскрикнула Вика и вскоре поняла, что ей уже не так больно, как было тогда, когда он делал это в первый раз. И при этом она чувствовала, что он неосторожно протирает её ухо, делает это грубо, по-зверски, будто сдирает грязь с какого-то предмета.
Чего не надо? Ещё как надо, возразил Миша. В следующее мгновение от отложил марлю в сторонку и сразу же взял в руки иглу, начал нанизывать на неё нить.
Нет нет я не готова к этому, жалобно проговорила Вика.
Помолчи, с недовольством потребовал Миша. Ему уже надоело слушать её глупые визги. К тому же он понял, что обезболивание подействовало. Она ведь не стала пищать, что ей больно, когда он в последний раз протирал её ухо. И он специально это делал грубее, чем в первый раз, чтобы убедиться в том, что обезболивание подействовало. Да и кровь нужно было протереть, наконец-то.
Но ты же не знаешь, как правильно это делать ты не доктор, пожаловалась Вика.
Надо зашить красиво. Радуйся, что я вообще это делаю, строго сказал Миша. Вика не отводила взгляда от его рук, продолжала волноваться. В скором времени нитку с иглой он начал подводить к её ушку, а Вика нахмурила брови и попыталась отпрянуть назад. Миша снова схватил её за волосы и с близкого расстояния посмотрел в её глаза.
Так, это ещё что такое? с недовольством спросил Миша.
Просто я боюсь боюсь, запищала Вика.
Ну, так бойся молча и не двигайся, с недовольством сказал Миша. Одной рукой он обхватил её ушко чуть выше ранки и подвёл иглу к мочку её оборванного уха. Вика ощутила острие игры и запищала:
Нет нет, только не это
Немножко ты всё-равно что-то почувствуешь, предупредил её Миша. Он ведь не сделал ей укол, а только протёр её обезболивающим. Он понимал, что лидокоин сработает недостаточно сильно, но знал, что процедура послужит как плацебо для неё. Она будет думать, что её обезболили. И даже если ей станет больно, она будет утешать себя мыслью о том, что её обезболили, и будет терпеть.
А вскрикнула Вика, как только он вонзил в неё иглу.
Только не дёргайся сейчас, попросил Миша. Он провел иглу под её кожей и начал вытягивать. Нить он взял, естественно, недлинную, приблизительно 10 см. На конец нити сделал обычный узел шариком. Он вытянул нить из её ушка до этого узелка и вонзил иглу на другое место на её мочке, сшивал вместе порванные части её кожи.
Ай, больно, запищала Вика.
Я же сказал, немного будет больно, просто потерпи.
Вика зажмурилась и тяжело выдохнула и старалась не шевелиться. Миша тем временем уже сделал стежок, и в следующее мгновение она ощутила, что он снова вонзает иглу в её мочку.
Нет нет, я этого не выдержу, пожаловалась Вика.
Порвать ухо не боялась, так что терпи теперь, строго сказал Миша. Он сделал ещё один стежок и нисколько не медлил. Вика даже отдышаться не успела, и почувствовала, как он снова вонзает иглу в её ушко.
А нет, это даже хуже, чем просто дырявить ухо, пожаловалась Вика. Миша в ответ усмехнулся:
Конечно, хуже! Что там дырявить-то? Один раз вонзишь насквозь и готово, а сейчас мне надо вдоль разрыва хорошо прошить твою мочку, иначе не срастётся, как надо, и в следующий раз легко порвётся.