После крещения Руси ряд функций языческих божеств был перенесен на христианских святых. Функции Велеса как покровителя скотины перешли к святым Власию и Василию Великому, что объясняется в основном созвучием имен. Старинное празднество в честь Велеса оставило свой след в обрядах и обычаях праздника Богоявления (7 января по ст. стилю). В этот день совершалось «освящение скота», окропление его святой водой, кормление хлебом, зерном, лепешками, оставшимися от рождественского стола. К этому празднику на Руси повсеместно пекли специальное обрядовое печенье в форме птиц-уточек, коровок, овец, лошадок и другой домашней живности, которое не только ели сами, но и кормили им скотину.
Когда-то все виды этого печенья имели общее название «козули». Настоящая «козуля» представляла собой фантастическое животное с тремя-четырьмя головами на длинных шеях, похожими на козьи, и туловищем не с гладкой поверхностью, а с защипанными гребешками теста, изображающими лохматость шкуры. Поистине: зверь пречуден, троеглав и красен зело. Изначально это, конечно, было изображение Велеса.
Теперь проследим маршрут князя Данилы Ивановича к месту основания Москвы. Сказание описывает подробно только его заключительную часть. Назван один конкретный географический ориентир, существующий и в настоящее время, Крутицкое подворье «на горах Подонских», то есть на месте хижины Подона, на левом берегу Москвы-реки.
Значит, путь князя пролегал по этому берегу. Начало описываемого пути лес «темен и непроходим зело». В нем мы узнаем могучий лес, оставивший память в названиях Боровицкого холма, площади, станции метро.
Затем князь выезжает на «болото велико и топко». Это знаменитые Кулишки большое болото, начинавшееся у подножия Боровицкого холма на нынешней Варварской площади (где стоит церковь Всех Святых на Кулишках) и далее широко раскинувшееся от левого берега Москвы-реки до нынешней улицы Солянки.
Князь Данило Иванович «узрел зверя превелика и пречюдна», видимо, на Кулишках.
Затем князь наехал «на остров мал» и хижину, в которой жил «пустынник Букал». Кулишки низина и болото простирались до Яузы, этот рельеф местности сохранился доныне. Имени Букал нет ни в христианских святцах, ни в гражданском перечне имен, ни в древнем славянском именослове. Значит, это не имя, а говорящее прозвище обитателя хижины. Его следует расшифровать.
Для этого обратимся к истории заселения устья Яузы, где и кончается болото Кулишки. Здесь с древнейших времен и до конца XVIII века находились известные всей Москве водяные мельницы.
Одной из главных частей мельницы, с которой связано множество преданий, поверий и легенд, было букалище омут под мельничным колесом место обитания водяного, чертей. В рукописи XVII века сказано, что это «лукавых жилище»: «И кто бо не весть бесов, в омутах и в букалищах живущих?» К тому же в народе крепко держалось убеждение, что мельник, живя в дружбе с обитателями омута, сам не чужд их делам.
Таким образом, скорее всего, князь Данило Иванович наехал на хижину мельника. Это место при первом обозрении ему не показалось подходящим для создания града, и он поехал дальше.
А дальше прямо от Яузы начинается подъем на высокий холм или гору. Хотя, по старинной поговорке, всем известно, что Москва «стоит на семи холмах», так их обычно величают в торжественных случаях, а чаще называют горами и горками: Воробьевы горы, Ивановская горка и так далее. Холм в устье Яузы называется Красным (тут Краснохолмская набережная Москвы-реки, есть и улица Краснохолмская). Красный холм очень большой, кое-где его прорезают овраги, поэтому отдельные его части имеют, кроме общего, еще и свои названия. Автор сказания был москвичом, и Красный холм он называет горами.
Князь Данило Иванович, поднявшись на вершину холма, проехал довольно значительное расстояние до того места, где стояла хижина мужа «исполнена духа свята» по имени Подон. В сказании это «горы Подонские». Князь, выслушав предсказание мужа свята, что здешнее место предназначено для архиерейского подворья, а не столичного града, повернул назад, к мельнице Букала. Здесь и заложил город в устье Яузы, то есть в том самом месте, на которое указывает Каменевич-Рвовский в своей легенде об основании Москвы Мосохом.
Возможность основания древнего города в устье Яузы не отрицают крупнейшие историки. И. Е. Забелин в своем капитальном труде «История города Москвы» пишет: «Должно предполагать, что когда еще не было города первое здешнее поселение гнездилось возле устья Яузы».
Возможность основания древнего города в устье Яузы не отрицают крупнейшие историки. И. Е. Забелин в своем капитальном труде «История города Москвы» пишет: «Должно предполагать, что когда еще не было города первое здешнее поселение гнездилось возле устья Яузы».
«Этот район нашего города, пишет академик М. Н. Тихомиров, принадлежит к числу очень древних. Поэтому существование на устье Яузы какого-то городка в отдаленном прошлом, вероятно, предшествовавшего не только городку Юрия Долгорукого, но и красным селам боярина Кучки, весьма вероятно. При устье Яузы кончался путь от бассейна Клязьмы к Москве-реке. Здесь стояли речные суда, вследствие чего полузатопляемый лужок, примыкавший с востока к Китай-городу (где позже находился Воспитательный дом), даже в XV веке назывался Пристанищем, а гора на правом берегу Яузы, у церкви Николы-Воробино, еще долго называлась Гостиной горой».
Широкомасштабные археологические раскопки, проводившиеся в 19401950-е годы в устье Яузы, обнаружили в основном предметы XVIXVII веков, найдены лишь единичные предметы более раннего времени. Но необнаружение древнейшего городища может говорить не столько о том, что его не было вовсе, сколько о том, что оно было здесь в такие далекие времена, что лопата археолога не достигла тех слоев. Руководитель раскопок известный археолог М. Г. Рабинович осторожно пишет о Яузском городище: «Наличие следов домонгольского культурного слоя говорит о существовании в устье Яузы какого-то поселения еще до монгольского нашествия. Поселение это было, по крайней мере, современным Москве Юрия Долгорукого».
О личности основателя Москвы в устье Яузы определенно можно сказать, что он был князем, вождем, предводителем какого-то племени славян-вятичей и что он привел свое племя на Москву-реку. Дополнительным штрихом служит направление его движения по берегу Москвы-реки с запада на восток: вятичи шли именно с этой стороны. Древность легенды допускает, что имя вятичского князя при устной передаче от поколения к поколению подверглось искажению, забвению и в конце концов было заменено на известное москвичам имя первого князя Московского княжества Даниила Александровича, сына Александра Невского, когда уже и его княжение стало восприниматься далекой легендой.
Вполне вероятно, что и указанная в сказании дата основания Москвы 893 год не совсем точна, вятичи появились на Оке на несколько веков раньше, ученые называют VIVII века.
Название реки имя города
В сказании XVII века «О зачале царствующего великого града Москвы» написано: князь великий Юрий Владимирович повелел «соделати мал древян град и прозва (его) званием Москва-град по имени реки текущия под ним».
Эти строки можно считать первой москвоведческой работой по топонимике Москвы (то есть разделу москвоведения, изучающему названия). В них была найдена форма топонимической справки, которая принята и в настоящее время, как, например, в классическом справочнике П. В. Сытина «Откуда произошли названия улиц Москвы». Вот два объяснения из этой книги:
«Коптево Старое, улица, Коптевский проезд. Названы в XIX веке по поселку Коптево».
«Аптекарский переулок. Назван по аптекарю Ягану Готфриду, которому Петр I в 1702 г. дал здесь двор под устройство аптеки».
В обоих случаях сохранена формула: по тому-то. Но в первой справке П. В. Сытин ограничивается ссылкой на ближайшую причину названия, как это делает и летописец XVII века, а во второй дает развернутое объяснение, поясняющее топоним. Значение слова «Коптево» в справке отсутствует, потому что автор не знал его, как не знаем его и мы сейчас. Можно предположить, что и автор сказания «О зачале царствующего великого града Москвы» тоже не знал, почему так названа река. Или, наоборот, это было всем так хорошо известно, что не нуждалось в объяснении. Однако более вероятно первое, потому что в те же времена появляется легенда о происхождении названия «Москва» от сложения имен «князя Мосоха и жены его Квы».
Историки первой половины XVIII века сделали попытки научно объяснить значение слова «Москва» путем филологического анализа. В. Н. Татищев, полагая, что название сохранилось от племен, населявших эти места до славян, считает его сарматским: «Имя Москва есть сарматское, значит крутящаяся, или искривленная, от того, что течением весьма излучины делает, да и внутрь Москвы их не скудно». Академик Петербургской академии наук Г.-З. Байер («не зная русского языка», замечает И. Е. Забелин) утверждал, что название Москва значит мужской монастырь и происходит от слова «music», то есть «мужик».