Он удрученно покачал головой:
Это всего лишь наше прикрытие.
Понимаю.
Все прикрытие. Я обвела взглядом комнату в поисках того, чем он жил эти два дня, и не нашла ничего, кроме сплошного прикрытия. На журнальном столике несколько книг, которые он никогда бы раньше не стал читать, сигары, которые он никогда бы раньше не стал курить, позолоченный мундштук, которым бы он никогда раньше не воспользовался. На вешалке в приоткрытом шкафу одежда, которую он никогда бы раньше не стал носить, на тумбочке флакон одеколона, которым бы он раньше никогда не побрызгался, на трюмо у зеркала бутылка скотча, который он вообще на дух не переносил ни одной детали, ни одной мелочи, которая бы действительно принадлежала ему, указывала бы на него. И от этого становилось не по себе, словно я была в гостях у совершенно чужого человека, в совершенно чуждом мне мире. И сама комната, со всеми этими роскошными габардинами, безупречно чистыми зеркалами, столами и стульями красного дерева с винтажными резными ножками, с мягкими персидскими коврами И эта огромная кровать, с ее бархатными подушечками и шелковым постельным бельем, кокетливо манящим уголком молочной прохлады из-под густо шоколадной мякоти покрывала Господи, куда же я попала?
Неплохо устроился, иронично заметила я, скрывая вновь захлестывающее меня ощущение тревоги и дискомфорта.
Да, пытаюсь соответствовать образу «зажравшегося старикашки». Ты не поверишь, но здесь даже есть нормальный душ, натянуто пошутил он, Если хочешь, можешь воспользоваться.
Спасибо, воздержусь. Уж лучше по привычке обольюсь из ведерка я подошла к огромной кровати, и, будучи не в силах дольше удержаться на подрагивающих ногах, плюхнулась прямо в ее мягкую прохладную негу, уставилась на ослепительную игру хрустальных бликов на потолке, Сани, сколько же все это стоит?
Много.
И откуда у нас столько много?
Мне на это все дал Рамин, а откуда у него, я не знаю.
Да, прям, не знаешь, пробормотала я, даже я знаю: американский спонсор.
Иден, он подошел, сел рядом на кровать, посмотрел на меня серьезно и внимательно, пытаясь объяснить то, что я итак понимала, Спарт и все, кто стоят за ним, выделяют нам деньги не на эту операцию. Их цель президент. Поэтому лучше не говорить ему, куда реально ушла часть средств, ясно?
Я пожала плечами:
Это вы с Рамином общаетесь с ним, не я. Он от меня по-прежнему нос воротит.
Везет. Поверь мне, Спарт отнюдь не тот человек, с которым хочется общаться или вести дела.
Тогда зачем вы это делаете?
Выхода нет.
Он тоже откинулся на подушки, тоже уставился в потолок.
Думаешь, мне все это нравится? Жить здесь, разговаривать с людьми, которые мне неприятны, играть роль, которая мне отвратительнаПросто, приходится терпеть наклонил голову на бок, посмотрел на меня, Я так соскучился по тебе за эти два дня.
Я тоже. И до сих пор скучаю, призналась я, не отрывая взгляда от нежного зеленовато-лазурного отблеска люстры, так похожего на легкое перышко. Кажется, будто оно таяло, а потом по дуновению еле ощутимого ветерка вновь вспыхнуло, но уже алым
Иди ко мне, прошептал он, не понимая, что я имела в виду
Я послушно прижалась к его телу, погрузилась в теплые объятия, постаралась, ни о чем не думая, упиться этим страстным поцелуем, отдаться его пылким ласкам Ища его и обретая. Платье сползло с моих плеч, проскользнув по бедрам, упало на пол, следом за ним густым потоком расплавленного шоколада потекло покрывало, и скрывавшаяся под ним тягучая белизна скомканной простыни стала заглатывать наши переплетенные тела, словно ворончатый венчик дурмана. Все глубже и глубже И вдруг стало страшно, душно, невыносимо, больно Больно где-то под кожей, под сердцем где-то там, в бездне помутненного сознания, в миг пронзенного молнией жуткой мысли.
В чем дело? обеспокоенно спросил Алессандро, почувствовав, как напряглись мои мышцы, и непроизвольная дрожь пробежала по телу, оседая на коже мурашками.
Не знаю Прости Я не могу Лучше не будем
Отстранилась от него, легла на бок, поджав колени к груди, словно зародыш в утробе, тщетно ища спасения от вторгшегося в мой мозг кошмара.
Все в порядке, тихо проговорил он, пытаясь успокоить, но, кажется, сам был встревожен моей внезапной реакцией, Не будем. Раз не хочешь, не будем Скажи только, чем я тебя так напугал?
Не ты Все дело в этой комнате Это ведь та самая комната
Та самая?
Где они издевались над Тересой.
Он замер. Он нахмурился. Он не поверил.
Иден, милая осторожно погладил меня по волосам, Ну с чего ты это взяла? Зачем мучаешь себя этими пустыми домыслами? В отеле сотни номеров. Совсем не обязательно, что именно здесь
Мнемне кажется, я чувствую, что это было именно здесь.
Глупости.
Я сползла с кровати, взяла свою одежду.
Прости, я не смогу
Сани тяжело и разочарованно вздохнул, бросил взгляд на стоявшие на трюмо старинные часы.
Ну, раз не хочешь больше здесь оставаться, езжай домой Но, если ты все-таки решишь участвовать в операции, то завтрашнюю ночь тебе придется провести в этой комнате. Так что постарайся успокоиться и не поддаваться этим глупым и необоснованным предположениям, хорошо?
Постараюсь.
***
Ты сегодня отвратительно играл, заметила я, когда мы зашли в эту же комнату на следующую ночь, Мог бы хотя бы притвориться, что рад меня видеть.
Я рад тебя видеть, ответил он, снимая шляпу и пиджак единственные атрибуты маскарадного костюма, которыми он мог на сей раз пренебречь. Но, похоже, он решил пренебречь еще и тщательно продуманной речью своего персонажа, что, на мой взгляд, было грубой ошибкой.
Тогда что? Понимаю, сейчас неуместно говорить, что ты сам не свой, но ты даже не смог нормально исполнить роль «не себя».
Ничего страшного. Перед кем там было кривляться? Перед шофером? Он все равно был сонный и не обращал на нас внимания.
Надеюсь, что ты прав. Оставим твою роль в стороне ответь мне, что с тобой происходит?
Ничего.
Не ври мне.
Он опустил голову, как и в прошлый раз, подошел к окну, занавесил шторы.
Ты была права на счет этой комнаты, пробормотал он.
Ты мне не поверил вчера. И что же тебя все-таки убедило.
Нашел доказательства.
Здесь? Я думала, номер вылизали от и до после того случая. Да и сколько времени прошло что тут могло остаться?
Кое-что он взглянул на меня грустно и задумчиво, словно решая, стоит ли мне показывать, и понял, что я все равно не отстану.
Когда я впервые увидел Тересу, когда пытался успокоить, я заметил, что все ногти на ее руках были поломаны или содраны, и под ними были занозы щепки красного полированного дерева подвел меня к изголовью кровати, отодвинул ее от стены, и указал на замысловатые резные столбцы спинки.
О Господи
С обратной стороны на двух столбцах виднелись глубокие царапиныпо четыре на каждом. Я приложила ладонь к одной из отметин, представляя, как были привязаны ее рукиПочувствовала примерно ту же невнятную внетелесную боль, что и накануне
Господи снова вырвалось у меня.
Сани тяжело вздохнул.
Не надо Лучше не думай об этом.
Показал, а теперь просишь не думать.
Настаиваю. Это случилось здесь. И все. Тут не о чем думать. И не зачем, он опять пытался убедить не столько меня, сколько себя, зараженного вирусом понимания, Главное, что она осталась жива, правильно? Как она, кстати?
Я пожала плечами.
Сначала ни в какую не хотела соглашаться с тем, что останется в машине. Прямо-таки рвалась сюда. Кричала, что пойдет с нами, и никто ее не остановит Да как кричала! Чуть не вывела из себя Анхеля. А потом вмешался Рамин, поговорил с ней. Долго разговаривали, наверное, около часа. Но он ее сумел вразумить. Уговорил не ходить с нами.
Что он ей сказал?
Не знаю. Они наедине разговаривали.
Не нравится мне все это он обхватил ладонями виски, как делал всегда, когда пытался в чем-то разобраться, впился пальцами в волосы, но опомнившись, что на нем парик, тут же одернул руки, нервно замаячил по комнате, Почему она так хотела сюда вернуться? После всего случившегося, она должна избегать этого место, а не рваться сюда? Разве нет?
Да, наверное Если только она не хочет отомстить.
Кому? Стейсоны ведь мертвы
Может, есть еще кто-то, кого она винит в случившемся?
Он остановился, обдумывая мое предположение, но так и не сказал, согласен он с ним или нет.
Я понимаю, что с ней происходит, но больше не могу ничего с этим поделать. Падре Фелино (его голос дрогнул, когда он упомянул имя покойного) считал, что Тереса сможет исцелиться лишь в том случае, если простит. Если забудет она не исцелится, но сможет жить дальше. А если не простит и не забудет он развел руками, Он считал, что вера в Бога должна помочь ей как он выразился: «помочь воспротивится посеянному в нее злу».