Неопределённая чёрная фигура в длинном плаще до земли и широким капюшоном на голове неподвижно замерла возле ворот, сложив руки на животе и опустив голову, будто монах в молитве. Что-то необычное было в этом человеке, Маша прищурила глаз, вглядываясь в притягивающий к себе силуэт, полы плаща которого легко трепетали от ветерка. И вдруг этот почувствовал на себе Машин взгляд, поднял голову вместе с капюшоном, показывая Да ничего не было ни лица, ни светлого пятна, которое можно было бы принять за лицо! Затем это существо подняло одну руку и протянуло её в Машину сторону, приветствуя, наверное. И ни руки, ни пальцев не было видно за широким длинным рукавом. Это было так пугающе, что девушка отпрянула от размороженного стекла.
Внезапно в голове будто выключатель повернули и Маша выпрямилась, уставилась на завитую веточку из инея. Перед мысленным взором мелькнуло:
Белый сугроб на дорожке стремительно приближается к ней, вывалившейся с балкона
Хлёсткий удар ветками
Боль разрывает тело
Рывок и разум выбрасывает в пространство, заполненное ровным белым светом.
Тело прострелил болезненный фантом воспоминания. Неужели?..
Она подняла руку к лицу и внимательно рассмотрела, потрогала лицо, отросшие волосы. Сколько же она спала? Неужели она выжила после падения с балкона, а мама продала квартиру, чтобы оплатить эту клинику? Бедная мамочка!
Или всё-таки сон?
Права рука продолжала сжимать рукоять игрушечного кинжала, Маша зажмурилась и уколола лезвием ладонь. Ахнула: боль чувствовалась взаправду, а из ранки моментально побежала кровь. Не сон.
Так что же случилось? Наверное, Машу спасли, положили в какую-то чудо-клинику, сделали операцию, и после неё спалось так долго, что волосы отросли до пояса, тело выпрямилось А если и мама изменилась до неузнаваемости за столько лет? Мамочка, сколько же ты выстрадала из-за меня!
Маша бросилась к женщине, закашлявшейся во сне, села перед ней на кровать и погладила руку, примявшую на коленях страницы раскрытой книги. А внутренний скептический голос прокомментировал: «Очнись, какая это тебе клиника?!» Интуиция тревожно ворочалась, скрипела, но выводы пока не могла сделать.
От прикосновения женщина проснулась, не сразу она пошевелилась, вздохнула устало, потёрла рукой лицо и потом открыла глаза:
Мариэль! Доченька! пушистые ресницы вспорхнули, а незнакомые карие глаза заблестели, ты пришла в себя!
Мама? полувопросительно произнесла Маша, эта женщина вовсе не была похожа на самого дорогого в мире человека.
Вместо ответа женщина отбросила книгу и притянула к себе девушку, прижала с силой и заплакала:
О, Мариэль, как мы испугались! Зачем же ты уснула под Ирминсулем? Прости меня, прости! Это я виновата! Я забыла тебе напомнить! дочь молчала, приобняв мать и уставившись в стену напротив. И женщина отодвинула Машу от себя, пристально взглянула на неё. Расскажи мне обо всём, что тебе приснилось!
Приснилось? эхом повторила Маша и задумалась, не зная, что сказать. Если происходящее не сон, тогда должны остаться воспоминания, хотя бы об этой комнате и женщине, а их не было.
В памяти ясно виделась жизнь, в которой всё, что Маша Венидиктова умела сделать, это своими скрюченными пальцами кое-как включить телевизор, залезть в инвалидное кресло и сползти с него. Бесконечные дни в одиночестве, слёзы матери, усталые глаза, скорбная складка возле губ и косые взгляды прохожих. Для сна слишком реально и слишком детально
Ах, милая, давай-ка я тебя покормлю! За три дня, которые ты спала, стала совсем худенькой и бледной. Как же дар проснётся в таком слабом теле? женщина заставила Машу вернуться на кровать, заботливо поправила одеяло и дёрнула за шнурок, висящий в изголовье. Не прошло и минуты, прибежала молодая девушка, симпатичная брюнетка и тоже назвала Машу другим именем Мариэль. Затем брюнетка принесла столик на коротких ножках, уставленный тарелками, и женщина, периодически легко покашливая, как если бы была простужена, начала кормить Машу, уговаривая выпить бульон с мелкими кусочками мяса, заесть очень вкусным салатом. А запивать всё это пришлось тёплым напитком, островатым настолько, что защипало язык и горло.
Пей, милая! Набирайся сил. Поспи ещё немного, а когда проснёшься, мы поговорим
От выпитого закружилась вся комната, руки и ноги стали ватные, непослушные. «Наверное, я просыпаюсь», вяло подумала Маша, опускаясь с помощью женщины на подушку и закрывая глаза. Почему-то захотелось тёплого сладкого молока, каким мама поила иногда перед сном. С этой мыслью она провалилась то ли в сон, то ли в очередное пробуждение ото сна.
В голове кинолентой крутились вперемешку воспоминания киношные с реальными. То Маша бродила по замку, то мама катила её, сидящую в инвалидном кресле, по улице, мимо моста над рекой; то Маша танцевала с каким-то бородатым мужчиной, и он учил её движениям, то разыгравшийся кот по кличке Король игриво кусал её подставленные костяшки пальцев, а мама потом ругалась, обрабатывая йодом ранки
Ощущение пробуждения возникло, как обычно, сначала в голове, затем тело само непроизвольно пошевелилось, и нежная простыня напомнила уже знакомое удовольствие от прикосновений к ткани.
В этот раз рядом с кроватью, в том же кресле, сидела хорошенькая девушка, которая приносила еду в прошлый раз. Она вышивала, сосредоточенно втыкая иглу в белую ткань, натянутую на пяльцы.
Благостного дня, госпожа, как вы себя чувствуете?
В туалет хочу, пробормотала Маша, смущаясь.
Девушка отложила вышивку, помогла вылезти из-под одеяла, даже тапочки подсунула под ноги и, поддерживая под локоть Машу, повела куда-то в угол, где обнаружились ещё одни двери. За ними спряталась небольшая комнатка с бочкой посередине, наверное, для купания, столом, заставленным разными тазами, кувшинами; а к стене была придвинуто нечто, похожее на трон, это и оказалось «унитазом». Помощница открыла крышку, усадила Машу и отошла немного в сторону, сложила руки на переднике.
Выйди, пожалуйста, я сама, попросила Маша, краснея.
Девушка подняла удивлённо бровь, но перечить не стала, поклонилась и вышла.
Не могло это быть сном, никак не могло! И всё же от нереальности происходящего закружилась голова. Когда Маша вернулась в спальню, там, где в прошлый раз стояла батарея из бутылочек, красовался знакомый столик-поднос с тарелками и бокалом и чаша.
Прошу вас! девушка пододвинула кресло, и едва Маша села, подвину ближе чашу с водой. Заметив непонимающий взгляд, терпеливо напомнила: Ручки протяните, госпожа!
Протянутые пальцы девушка вымыла, как будто это было привычным делом для неё, вытерла мягкой тканью, затем убрала чашу и придвинула столик с едой. Маша благоразумно молчала, наблюдая все эти странности, и понадеялась, что вопрос, который она задаст, покажется естественным:
Что со мной случилось?
Девушка улыбнулась, показывая ямочки на щеках:
Вы уснули под Ирминсулем, госпожа. И спали целых три дня, пока вас не отпустила Владычица.
А до этого? Маша позволила вложить себе в руки инструменты, похожие на чайную ложку и вилку с двумя зубцами.
А до этого Владычица вас благословила.
Чем благословила?
Этого пока мы не знаем, госпожа Мариэль. Как только вы окрепнете, вы пройдёте испытание Кушайте, госпожа! Всё, как вы любите.
Маша осторожно ковырнула ложкой желтоватую массу, внешне напоминающую кашу, отправила в рот. В самом деле, что-то очень было похоже на сладкую тыкву с рисом, или нет, не рисом Съела несколько ложек и расхотелось. Попробовала второе блюдо, выложенное на маленькую тарелочку. Это напоминало баклажановую икру, поковырялась в ней, вкус был тоже так себе. В бокал сегодня ура! налили сладковатую водичку, а не ту огненную жидкость, от которой она провалилась в сон, как будто и не спала до этого трое суток. Взяла толстый белый чипс в форме загнутого лепестка, он оказался солоноватым, но всё-таки понравился больше, чем остальная еда.
Пресвятая Владычица!
Возглас удивления заставил посмотреть на помощницу. Та с округлившимися глазами взирала на Машу.
Что такое, дурёха? как-то само собой вырвалось из Маши, и она испугалась: обидеть кого-либо меньше всего хотелось.
Но помощница просияла, будто услышала приятное, нерешительно спросила разрешения и, получив его, взяла один чипс, вложила в него немного «баклажановой икры», сверху «кашу» и протянула на вилке. В таком сочетании показалось изумительно. На одобрительное мычание Маши девушка довольно хлопнула в ладоши. И всё же, прожевав, Маша решилась спросить:
Со мной что-то случилось? Почему я ничего не помню? Вернее, помню, но то, что я помню, такое странное
Девушка ахнула и присела на кресло рядом:
И как много вы не помните, госпожа?
Почти всё, Маша взяла второй чипс, собираясь нафаршировать его. Если ты что-то знаешь, расскажи, пожалуйста.
О, Владычица! Не знаю, что и девушка задумалась на мгновение, а потом затарахтела: Все испугались, когда не смогли вас разбудить. Госпожа Илария так винила себя, бедненькая, что не забыла вам напомнить об опасности! Ведь все знают, что нельзя спать под Ирминсулем!..