«Надо же, знатная фамилия, хоть и дворянская».
Он приоткрыл дверь, пригласил пройти за ним.
Я тоже представился, спросил, как чувствует себя пленный.
Плох. Прострелено легкое. Состояние мы пока стабилизировали, но требуется срочная операция, иначе он просто утонет в своей крови.
После которой он может не очнуться?.. уточнил я.
Хирург лишь развел руками. Мол, на все воля Божья.
Меня провели в палату, где лежал лысый пузатый немец с перевязанной грудью. Его бледное, почти серое лицо было мокрым от пота, он что-то шептал, пялясь в потолок. Из-под повязки торчала трубка, другой конец которой был засунут в бутылку с водой. Рядом с кроватью стоял стол, два стула. Навстречу мне поднялся военный с петлицами старшего лейтенанта артиллерии. Вроде видел я его в управлении.
Доброе утро, поздоровался я, подходя к столу.
Дверь за мной осторожно закрыли, наверное, Пестель.
Приехали? подал мне руку старлей, или кто он там, в особом отделе. Хорошо. Послушайте, подождите меня минут десять, мне там кое-что доделать надо, я приду, и мы тут начнем. Стенограмму я сам писать буду, обучен. Добро? И, не дожидаясь ответа, ушел, прикрыв за собой дверь.
Немец что-то бормотал себе под нос про тридцать составов с горючим, которые нужны немецкой армии в день для наступлений. А дают только двадцать семь
Name?! пробудил я его из забытья. Оберфельдинтендант открыл глаза и тут же вернулся к обсуждению с самим собой количества поездов.
На мои вопросы фашист не реагировал, продолжал бредить. Кого тут расспрашивать? Я подошел к окну, задумался. Надо решать быстро. Судьба подкинула мне шанс. Но я вступаю на такой тонкий лед Что и сказать страшно. Рискнуть или нет?
Выглянув наружу в коридоре было пусто, я плотно закрыл дверь, схватил лежавшую на тумбочке клеенку, бросил ее на лицо немца, потом вытащил у него из-под головы подушку и прижал ее к клеенке, навалился всем телом. Фашист захрипел, задергался. Я легко его удерживал, прижимая все сильней к постели. Спустя пару минут фон Брок дернулся последний раз и замер. Я подождал еще какое-то время, затем аккуратно снял подушку, приложил руку к артерии на шее. Мертв. Поднял с пола упавшую клеенку и аккуратно положил ее на место.
Засунул подушку ему под голову, быстро вышел из палаты. На медицинском посту сидела белокурая медсестра, что-то быстро писала.
Доктора позовите, сказал ей я. Что-то немцу совсем тяжко, умирает вроде.
Она вскочила, побежала куда-то, крича на ходу: «Доктор! Доктор!»
Через несколько секунд из кабинета выбежал Пестель, за ним еще кто-то, вскоре к палате фон Брока мчалась целая толпа.
Впрочем, вся суета тут же и кончилась: доктор признал немца самым мертвым из присутствующих, и все разошлись. Тут и вернулся старлей, наверное, закончив свои неотложные дела.
Умер? спросил он, замерев в дверном проеме. Выглядел он не очень расстроенным.
Да, но перед смертью успел кое-что рассказать, ответил я. Сейчас запишу, пока не забыл ничего.
Я схватил лист бумаги и начал быстро записывать. Особист подошел поближе и попытался рассмотреть, что же я там услышал.
Извините, но это сведения уровня комфронта, вежливо сказал я, прикрывая написанное рукой. Старлей тут же отошел в сторону. Сам понимает, что не все тайны приятно знать.
Ну вот, все. Я отложил в сторону бумагу и положил карандаш на стол. Давайте его документы, я сдам в управлении.
Машина стояла у крыльца. Хорошо, что времени прошло немного и не пришлось ждать, пока прогреется двигатель. Так что добрались обратно быстро.
Я сразу же рванул в приемную. Не отвечая на вопросы Масюка, я бросился к пишущей машинке, отстукал быстро рапорт.
Да что случилось-то?! Адъютант подошел ближе, заглянул через плечо.
Беда, Аркаша, большая беда. Я выдернул листок из-под каретки, пошел к кабинету Кирпоноса.
Ты куда? Там совещание! только успел крикнуть Масюк, а я уже рвал дверь на себя.
Комфронта вместе с начальником штаба фронта рассматривали оперативную карту.
Какого хрена? невежливо поинтересовался Тупиков, низенький генерал-майор с большим мясистым носом и грустными глазами. Тебя не учили стучаться?
Да, Петр, что за Кирпонос осекся, увидев мое лицо. Да что случилось-то?! Тебя Чхиквадзе отправил допросить какого-то немчика, там
Так точно, делегата связи от самого Гудериана. Для согласования операции по окружению Юго-Западного фронта.
Военачальники посмотрели на меня как на идиота.
Гудериан наступает на Москву первым нарушил молчание Тупиков.
Уже нет. Двадцать четвертого он повернул на юг. Всеми тремя группами.
Кирпонос посмотрел на меня, потом на карту. Затем на отрывной календарь. На нем красовалась дата 27 августа.
Генералы продолжали молчать, я протянул рапорт. Его никто не взял, пришлось класть на стол.
Да не, врешь, произнес начштаба. Не может такого быть. Немцы до холодов собираются взять Москву. Еременко их сдерживает
Да, это деза, поддержал его Кирпонос. Чистой воды деза.
Фон Брок утверждал, что присутствовал на расширенном совещании в ставке Гитлера под названием «Волчье Логово». Я продолжал напирать. Директива о повороте Гудериана подписана Гитлером несколько дней назад.
Собственно, мне даже не пришлось ничего придумывать: в своей «прошлой» жизни я воевал на Юго-Западном фронте, знал, какой шок вызвали у руководства «клещи» Гудериана и Клейста. Последний пока не был опасен, только к двенадцатому сентября он умудрится за одну ночь построить огромный понтонный мост на Кременчугский плацдарм и перебросить на него танки. К этому времени Гудериан уже две недели будет пылить от Брянска к Конотопу, практически не встречая никакого сопротивления.
Да нет, врешь опять повторил Тупиков. Если Гудериан рискнет так растянуть коммуникации, Еременко легко подрубит этот клин.
Кирпонос взял мой рапорт, вчитался. Потом просмотрел документы фон Брока. Задумался.
Этот Еременко больше трепаться мастер, чем дело делать. Комфронта бросил бумаги на стол, яростно почесал в затылке. Ничего он никому не подрубит.
Весь блицкриг фашистов прахом идет, если они повернут к нам, заметил начштаба. Окружить нас теоретически можно, но практически это срыв зимней кампании. Какая уж тут Москва до холодов. Да и зачем мы им?
Фон Брок говорил, что Гитлер не верит во взятие Москвы без поставок топлива из Румынии. А ее нефтяные поля уничтожают наши бомбардировщики из Крыма. Для атаки Москвы, тут я очень вовремя вспомнил бред немца, нужно тридцать составов с топливом в сутки. Сейчас поставки только двадцать семь, а дальше будет только хуже. А сколько топлива сожрут танки в условиях городских боев не мне вам рассказывать.
Я подошел ближе к столу, продолжил:
Крым не взять без решения вопроса с Юго-Восточным фронтом. А тут у нас выступ, войска за Днепром такой подарок немцам.
Нет, не верю, покачал головой Кирпонос. Надо этого фон Брока повторно допросить.
Комфронта поднял трубку, попросил его соединить с Чхиквадзе.
Реваз, я хочу допросить фон Брока. Лично. Тот такие сказки рассказывает Соловьеву Михаил Петрович переменился в лице. Как умер?! Не может такого быть Да я знаю, что он в грудь раненный, но Соловьев же Ладно, понял. Да, хорошо. Что фон Брок рассказал Петру? Я тебе потом перезвоню.
Комфронта задумался, разглядывая меня.
Информация такая ну, странная очень. Да, я знаю, что ты спец по странным сведениям, обожди, мне переварить все надо.
Кирпонос посмотрел на Тупикова, как бы спрашивая, что ему делать. Новая реальность с трудом, но все-таки входила в мозги военачальников.
Ну, теоретически мы можем послать авиаразведку в сторону Брянска, наконец прервал молчание начштаба. Но если Гудериан повернул Михаил Петрович, это же катастрофа! У Двадцать первой армии девять танков, не больше сотни пушек Она ослаблена и растянута!
Танковые корпуса немцев пройдут через Двадцать первую как раскаленный нож через масло, мрачно произнес Кирпонос, взял карту. Даже не заметят. И остановить их негде. Одни поля.
Ну, теоретически есть где, не согласился Тупиков. Мосты через Десну и вот через эти небольшие речки Карандаш начштаба ткнулся в несколько мест карты. Можем перекинуть еще три стрелковые дивизии на Чернигов и Конотоп. Последний так и вовсе успеем укрепить и зарыться в городе.
Гудериан легко обойдет его и отрежет эти дивизии.
Тогда надо усилить танками. Чтобы они делали из города вылазки, били коммуникации.
Военачальники склонились над картой, начали спорить, а я тихонько вышел из кабинета. Буквально стек на стул. Неужели сработало и мне поверили?
Ну что там? Масюк буквально лучился любопытством.
Жопа там, Аркадий. Огромная такая, бугристая.