На песке она двигалась изящно и плавно, словно кошка, идущая по узкой веточке. Любой выпад Эрима она отражала с лёгкостью. Каждая его безуспешная атака лишь забавляла её.
Ты дерёшься, как девчонка. Расскажи об этом в городе, люди ни за что не поверят, что боевому искусству тебя обучает Сцевола, сказала она, тем самым раззадорив парня ещё больше.
Но его экспрессия никак не отразилась на её тактике. Юлия выжидала, когда Эрим выдохнется и сам завершит бой. Она даже несколько раз зевнула, всем своим видом показывая, что это не спарринг двух людей, а какая-то комедия, от которой она устала.
Сцевола видел, как всё происходящее нравится брату и сестре, в особенности Клавдии. Она смотрела на Волчицу та́к, словно увидела перед собой богиню. У него не было сомнений в том, что Лукреций будет приходить сюда и тренироваться, если не на постоянной основе, то ради того, чтобы поддерживать себя в хорошей форме.
Совершенно другое было в глазах у юной Клавдии. Такой же взгляд он когда-то уже видел, а видел он его в глазах Юлии тогда, когда она запуганным подростком пришла к нему, ища у него защиту. Юлия пришла к школе гладиаторов, вымокнув до нитки под дождём. И когда она увидела двух гладиатрис в его дворе, то смотрела на них с тем же воодушевлением, с каким сейчас смотрела Клавдия на неё саму. Юлия тогда уговорила Сцеволу позволить ей остаться и стать частью школы. Мужчина оставил её, не пожалев ни разу в своей жизни, так как она стала одним из самых лучших гладиаторов, которых он когда-либо знал. Две другие гладиатрисы кончили плачевно: одна, отдав за свою авантюру все накопленные за счёт поединков деньги, сбежала с любовником-рабом на корабле, который во время шторма затонул в Мраморном море, а другая умерла на ринге во время выступления, раненная гладиатрисой из другой школы.
Сцеволе уже самому надоел всё происходящее на песке.
Довольно, громко произнес он.
Юлия опустила меч. Эрим, который был не согласен с ничьей, проигнорировал приказ и понёсся на Волчицу. Она, не растерявшись, со всей силы ударила его ногой в грудь. Молодой человек громко вздохнул, прохрипел, схватившись за грудь, сделал несколько шагов назад, упал, выронив меч, и громко закашлял.
Я же сказал, что довольно, повторил Сцевола, подходя к Эриму и наступая одной ногой на его меч. Если я так говорю, то значит так надо. Здесь мои приказы должны беспрекословно выполняться. Если ты думаешь, что Юлия женщина, то ты сможешь её одолеть?
Молодой гладиатор ничего не ответил, продолжая кашлять.
Да, она женщина, и в этом её сила и её слабость. Да, в физическом плане она слабее тебя, но в другом гораздо сильнее. Вон, посмотри на Аттиса, и Сцевола указал на гладиатора, который напоминал без малого двухметровую гору из мускулов. Он может одной рукой переломить девке горло. Он, сжав в руках камень, превращает его в песок, но здесь, на арене его сила и мощь ничто по сравнению с юркостью и прыткостью Юлии. Она Давид, а Аттис Голиаф.
Сцевола выпрямился и продолжил, но уже обращаясь ко всем.
На одной силе далеко не уедешь. Чтобы победить, двигайся, как твой враг, думай, как твой враг, сражайся, как твой враг, и тут неважно какое-то особенное умение. Иметь мышцы это половина таланта. Оставшаяся половина таланта заключается в том, как вы обращаетесь со своими мышцами. Станьте тенью своих противников. Есть хорошее правило, и оно гласит: как бы человек ни сражался с собственной тенью, она последняя, кто покидает его даже после смерти. Тень невозможно победить. Помните об этом.
Глава 7.
Я обязательно поговорю с папой, начал дома Лукреций, расхаживая из стороны в сторону. Я думаю, что он не откажет мне заниматься в школе гладиаторов.
Я хочу заниматься тоже. Я хочу заниматься с тобой.
Со мной?! Клавдия! удивлённо произнёс юноша. У тебя же скоро свадьба, продолжил он.
Как и у тебя, отмахнулась она. Моя свадьба будет ещё не скоро.
Я даже не знаю. Надо поговорить с отцом.
Клавдий Фабий не стал возражать против того, чтобы его сын занимался в школе Сцеволы, но только на правах любителя.
Занимайся, сколько хочешь, но я всегда буду против того, чтобы ты выходил на большую арену и выступал там. Я не хочу потерять единственного сына. И ещё! Твои занятия в школе гладиаторов будут ровно до твоей свадьбы.
Такие условия вполне устроили Лукреция, и он ничего не имел против воли отца.
Такие условия вполне устроили Лукреция, и он ничего не имел против воли отца.
С дочерью было сложнее. Он не видел в ней будущую женщину-гладиатора.
Мне надо подумать, ответил он ей. Да и к твоей свадьбе надо готовиться, а замужние женщины не тренируются вместе с мужчинами.
Папа, пожалуйста. До свадьбы ещё далеко. Я буду довольствоваться и теми несколькими месяцами, которые разделяют меня и замужество. Я обязательно оставлю это занятие, как только выйду за Антония.
Клавдий слишком сильно любил своих детей, чтобы отказывать им в небольших удовольствиях.
Хорошо, я поговорю со Сцеволой по поводу тебя, ответил Фабий, и дочь повисла на его шее.
Поцеловав отца, она пожелала ему спокойной ночи и удалилась.
В коридоре она случайно столкнулась с дядей. После приёма в доме Горация Гай Фабий решил ненадолго заглянуть к брату. Он улыбнулся племяннице, но эта ненавязчивая улыбка лишь испугала её, и она в спешке удалилась.
Я рад, что вскоре в твоём доме будут сразу две свадьбы, начал он.
Благодарю, ответил Клавдий. В чём цель твоего визита, брат? Уже поздно.
Я не займу много твоего времени, поверь. Я хотел спросить, почему Антоний?
Что «почему»?
Почему ты выбрал Антония в качестве будущего зятя?
А почему бы и нет?! Мы с Горацием не чужие люди. Да и наши земли, которыми владеем, находятся близко друг к другу. Я не вижу ничего дурного в том, чтобы отдать замуж свою дочь за человека из той же среды, что и я. Я думаю, что из Клавдии получится прекрасная супруга и советчица Антонию. А к чему ты спрашиваешь?
А ты не считаешь, что Марк хочет женить своего сына на твоей дочери из коммерческой выгоды?
Нет, я так не считаю. Я прекрасно знаю Марка.
Я наслышан, что он проводит тёмные делишки.
А мне-то что до них? Пускай проводит.
Подумай о своей дочери. Вдруг, после свадьбы дела Марка как-то повлияют на неё и её судьбу? Разве после такого она будет счастлива? Твоей дочери нужен такой человек, который не будет замечен в подобном.
И кого ты предлагаешь?
Себя.
Себя?! и Клавдий рассмеялся. И ты думаешь, что я просто так отдам дочь за собственного брата?
А что тебя смущает? Вон, несколько лет назад дядя Тиберия Кассия Август женился на собственной племяннице, и ничего. Троих она ему родила уже детей.
Не сравнивай одно с другим, брат. Я не намерен отдавать свою дочь за тебя, и точка! Даже если это и произойдёт, то она будет постоянно ждать тебя из поездок, куда бы тебя ни отправили. Я не желаю своей дочери такого. Или ты увезёшь её с собой, и она по-прежнему будет одинока, даже учитывая тот факт, что будет делить ложе с тобой, и формально не будет одна. Она будет оторвана от семьи, от корней. И этого я тоже не желаю ей.
Такова судьба женщины быть оторванной от семьи и следовать за своим супругом. И чего ты взял, что она будет одинока со мной?
А с того, что любой женщине будет одиноко с тобой. Я слишком хорошо знаю тебя, Гай. Я считал себя сухим на чувства человеком, но ты более сухой, нежели я. Будь у тебя хоть толика тех чувств, которые живут во мне, ты бы не поступил так с Агриппиной.
А причём тут она?
А разве я не знал, что Агриппина была обещана тебе? Она любила тебя и ждала тебя. Каждый день она думала о тебе, но ты лишь обещал ей, говорил ей, что увезёшь её с собой. Но ты так и не сделал этого. Её отец видел, как несчастна его дочь, но, слава Богам, не знал причину, и поэтому он решил исправить ситуацию, отдав её замуж за меня. Она не любила меня, потому что её сердце принадлежало тебе. Она ложилась ко мне в постель в надежде, что я своей любовью и заботой излечу её. И я делал всё, что мог. Я, правда, старался. Но она не замечала этого, потому что её мысли были заняты не мной. Я так и не смог достучаться до её сердца и сознания. Когда ей снились кошмары, она говорила во сне и очень часто звала тебя по имени, а на утро не помнила этого. Я слышал несколько раз украдкой, когда ты обещал ей, что разведёшь нас и женишься на ней. Но за столько лет ты не сделал ни шагу. Для тебя твоя карьера была дороже Агриппины. Разве я не отпустил бы её? Отпустил. Разве не простил бы её? Простил. И знаешь, что я понял за все эти годы? Как бы ты не говорил Агриппине красивые слова, как бы не обещал, твои чувства ничто. Ты видел её состояние и не сделал ровно ничего. Ты жесток, Гай.
Не говори так! Я действительно любил её.
Если бы действительно любил, Агриппина была бы жива. Я не хочу, чтобы моя дочь прошла тот же пусть, который прошла моя жена, и Клавдий сел в кресло. Я всё сказал. Будущим мужем моей дочери станет Антоний. А теперь уходи. Я хочу побыть один.