Ден Истен
Капитолина
Пролог
Истребители летели крыло к крылу, мерно гудя винтами. Летели низко, настолько, что даже можно было разглядеть черные кресты на пятнистых крыльях и фюзеляжах. Правый самолет вдруг качнулся и резко ушел в крен, выпадая из группы, следом распалась остальная четверка и устремилась к самой земле. К надсадному реву двигателей присоединился треск пулеметов.
Ложись!!! старик спрыгнул и распластался у саней, прикрыв голову руками. Все повалились следом, вжавшись, стараясь слиться c грязным талым снегом, стать незаметными. Пули со свистом прошили сани, разбивая их в щепу и вздымая клочья соломы. Коричневая кобыла хрипнула и встала на дыбы, молотя копытами пропитанный гарью воздух, затем тяжело завалилась набок.
Четырехлетняя Капитолина лежала и смотрела в безжизненные глаза мертвой лошади, равнодушные и вместе с тем грустные. Скрипнули тормозными колодками военные полуторки, колонной двигавшиеся навстречу. Раздались крики, одиночные ружейные выстрелы и топот. Перед глазами Капы возникли облепленные грязью стоптанные солдатские сапоги.
В лес! Все бегите в лес! голос был густым и раскатистым.
Сильные руки рывком подняли ее и поставили на ноги.
Девочка, беги! В лес беги! ощутимый толчок в спину.
И она побежала. Она бежала через заснеженное поле к голым деревьям и слышала, как следом бегут бабы, стонущие от страха и тяжести детских тел на руках. Воздух сотрясали пулеметные очереди немецких самолетов и сухие выстрелы бесполезных трехлинеек советских солдат, глохнущие звуки двигателей полуторок и сочные авиамоторов.
Из западных облаков выплыл сигарообразный фюзеляж бомбардировщика. Тяжелый двухмоторный самолет словно завис над колонной, плавно открывая створки бомболюка. Высыпавшиеся веером черные точки полетели к земле, стремительно приобретая вытянутые очертания.
От взрывов поле вздыбилось снежной волной. Капу оглушило, затем толкнуло в бок, совсем не больно, просто сильно, и накрыло плотным одеялом мерзлой земли. И почти сразу же пришла боль. Лавиной по всему телу. До одури. До кровавой пелены в глазах. Внезапно звуки стрельбы и взрывов, крики солдат и рев двигателей стали тише, а пелена темнее, пока совсем не превратилась в черную непроглядную темноту. Стало тихо и спокойно.
Затем Капа увидела голубое небо с редкими перышками облаков. Небо почему-то покачивалось, словно ее кто-то нес на руках. Наверное, так оно и было. Затем облака пропали, опять наступила темнота.
Надолго.
Потом сквозь темноту прорвались чьи-то голоса.
В тридцати километрах отсюда разбомбили эвакуационный эшелон. Местные жители подобрали ее и еще трех детей! четко, по-военному, доложил тонкий женский голос.
Дальше! прозвучал требовательный мужской голос.
Снова попали под обстрел немецкой авиации. Точнее, обстреливали военную колонну, а они оказались рядом.
Живы? Остальные дети живы?!
Так точно, товарищ полковник! Развезли по приютам. Капитолине повезло меньше. Прооперировали.
Капитолине? переспросил мужской голос.
Так точно! В санях нашли обгоревшую женскую сумку матери, наверное. Там было свидетельство о рождении и обрывок записки не понять, от кого, возможно, от соседей. Из записки ясно, что родители погибли во время артобстрела завода, похоронены на Пискарёвском кладбище. И фотокарточка еще, но тут совсем плохо сильно обгорела, только верхний уголок остался. Наверное, семейное фото. Жаль, у девочки даже память о родителях не сохранилась Все здесь, товарищ полковник.
Шелест бумаг.
Так, понятно Градова Капитолина Алексеевна. Так 38-го года Родители: Градов Алексей Николаевич, Градова Антонина Васильевна. Ленинград Это все понятно, а где документы, что она в числе эвакуированных?
Эшелон разбомбили так, что там мало что осталось, товарищ полковник. Не до этого было. Живых бы спасти!
Ладно, сделаю запрос насчет ленинградского эшелона. Как состояние девочки?
Стабильно-тяжелое. Сделали все, что могли. Очень надеюсь, что выкарабкается, женский голос заметно подрагивал.
Отставить слезы, товарищ Макеева! Вы военврач, майор медицинской службы, а не кисейная барышня! Это война, вы это понимаете?!
Так точно, товарищ полковник, понимаю! А еще понимаю, что детям на войне не место! У самой двенадцатилетняя дочь
Мужской голос ответил не сразу. И когда он снова зазвучал, то был усталым, даже надломленным, без малейшего намека на командные нотки.
Да. Детям на войне не место.
Затем голоса слились в неразборчивый тянущийся звук, и снова наступила темнота.
Капа выжила, выкарабкалась вопреки сильным ранениям и неблагоприятным прогнозам. И когда окончательно поправилась, ее привезли в детский дом некогда роскошный особняк с четко очерченными квадратами зеленых лужаек и постриженными деревьями, в девятнадцатом веке принадлежавший богатому купцу, а ныне Мурченградскому отделу народного образования.
Глава первая
Она осторожно открыла окно, старые рамы жалобно скрипнули несмазанными петлями. Девчонка поморщилась и вгляделась в темноту двора. Тонкие руки быстро подхватили потертый вещмешок и выбросили на газон. Тот глухо стукнулся о землю и закатился под куст акации.
«Компас бы не повредить», пронеслось в голове.
Девчонка встала на подоконник и уже приготовилась к прыжку, но сзади раздался голос. Неожиданный и громкий.
Капка, а ты куда?!
«Черт! мысленно ругнулась Капа. Принес же его леший!»
Она обернулась.
Никуда. Проветриваю, беззаботно ответила она смуглому худому парнишке лет девяти в залатанных штанах и вылинявшей рубахе. В руке он держал грубо выструганный из осиновой чурки самолет.
Не ври, Капка! Ты бежать собралась! шмыгнул носом мальчишка. Я видел твой тайник! И мешок видел, и сухари!
Не ори, Семенов! прошипела она и молнией метнулась с подоконника к нему. Зажала рукой рот и процедила в оттопыренное ухо. Если ты кому-нибудь вякнешь тебе точно хана! Понял?!
Семенов мужественно молчал, лишь таращился в ее холодные в свете луны голубые глаза. Но видя, как постепенно этот взгляд становится совсем уж немилосердно ледяным, он испуганно замычал и закивал.
Капа осторожно убрала ладонь с его рта, подтолкнула Семенова в темноту коридора и дала легкий пинок для ускорения. Подошла к окну и ловко запрыгнула на подоконник.
Капка, а тебе не страшно? услышала она свистящий шепот.
Семенов, оказывается, никуда не ушел.
Ты еще здесь?
Ага!
А чего бояться? Тут прыгать-то, самонадеянно ответила она, выглядывая в окно.
Не, я не про это! горячо зашептал Семенов. Я про Север! Там медведи! Белые! И холодно!
Капа резко повернулась к нему и с подозрением прищурилась.
Откуда ты знаешь про Север?
Просто знаю. Я видел, как ты постоянно верхушку глобуса рассматриваешь. Ну, там, где Арктика, будто других мест нет. И постоянно читаешь «Землю Санникова», будто других книг нет.
«Вот же засранец! мысленно восхитилась Капа его дедуктивным способностям. Впрочем, восхищение это быстро сменилось догадкой, что если Семенов откроет пасть, а он обязательно откроет такова его натура, то не видать ей Северного полюса как собственных ушей.
Надо было что-то делать И делать незамедлительно, ибо время не терпит. В голове завертелась карусель из мыслей, и самой первой была очень простая и легко осуществимая выкинуть ябеду Семенова в окошко. И тут же на смену ей пришла другая, более дипломатичная.
Семенов, ласково проворковала она. А у меня что-то есть.
Она запустила руку в кармана платья и вынула карамельку. При виде конфеты глаза мальчишки загорелись.
А я свою еще в обед съел, с сожалением сказал он.
Хочешь? она покрутила конфетой перед его крючковатым носом.
Хочу! рука Семенова попыталась схватить конфету, но Капа быстро убрала ее за спину.
Не так быстро, Семенов. Сейчас ты берешь конфету и идешь баиньки. А утром можешь стучать воспитателям, я все равно буду далеко.
Утром во сколько? деловито уточнил Семенов.
После зарядки, немного подумав, ответила она.
Хорошо.
И не вздумай брякнуть раньше времени, понял? худой, но крепкий кулак Капы покрутился у его носа.
Понял. Конфету давай.
Пальцы жадно схватили конфету и тут же спрятали в карман штанов.
Капа снова залезла на подоконник и уже было приготовилась к прыжку.
Я бы тоже сбежал, мечтательно и очень не вовремя сказал Семенов. Только в Ташкент.
Капа разозлилась. Ей это было совсем неинтересно, но все же спросила:
Почему в Ташкент?
В Ташкенте хорошо, мечтательно сказал Семенов. В Ташкенте дыни и арбузы.
Здорово! кивнула она и сделала прощальный жест рукой. А теперь иди!
Я бы там на ослике катался, продолжал мечтать Семенов.
Последние слова Семенова она уже слышала в полете.