Часть 1 нашего исследования посвящена рассмотрению научного коммунизма, то есть теории и практики Маркса Энгельса. Теория рассматривается в Прологе, практика освещается в основном корпусе книги. Столь неравномерное деление листажа на части «теоретическую» и «практическую» обусловлено не нашим произволом или априорным намерением, оно сложилось как следствие характера нашего материала. На каждую часть выпало столько объема, сколько потребовалось, чтобы осветить основные моменты плодов наших изысканий. И если «теоретическая» часть оказалась вдесятеро меньше «практической», причину тому следует видеть исключительно в теории и практике научного коммунизма.
Принципиально новым моментом нашего анализа считаем мы акцент на рассмотрении Марксова метода изложения, включая, конечно, сообщения о фактах практики. Ибо и практика Маркса дана нам не в опыте, а в марксистском изложении самого героя, его спутника, его друзей, знакомых и адептов. Таким образом, основным содержанием нашей работы является анализ высказываний.
Все сказанное позволяет охарактеризовать наш метод в целом следующим образом: мы рассматриваем марксизм как языковое явление.
«Прометей»Феномен марксизма сформировался по образу и подобию его основоположника. Он был подготовлен всем ходом развития европейской культуры, начиная в особенности с Ренессанса. Векторная характеристика развития культуры содержала некую неопределенную группу составляющих с непредсказуемыми последствиями. В конце концов соответствующая потенция сложилась в однонаправленную силу, материализовавшись в фигуре Карла Маркса. В этом смысле его не могло не быть.
По правде, всех богов я ненавижу!
восторженно цитировал Эсхила юный диссертант Карл Маркс.
Прометей самый благородный святой и мученик в философском календаре,
заключает Маркс предисловие к своей докторской диссертации[13]. Сообщая нам об этом, Меринг находит, что это было «исповедью человека, которому суждено было стать вторым Прометеем по своей борьбе и страданиям»[14].
Так, с легкой руки партийного биографа, фигура Маркса стала уподобляться фигуре мифического титана, укравшего небесный огонь и наказанного за то орлом, беспрепятственно терзавшим его печень.
Мифосознание, учат современные структуралисты, не знает противопоставления добра и зла, в мифологии нет плюсов и минусов. Благородным героем, человеческим благодетелем и мучеником за идею Прометей стал только в театре. В исконной истории дано было только его «преступление и наказание». Мифологические истории суть сухие репортажи о поступках и событиях, без указания мотивировок. Зачем Прометей сделал то, что сделал? Неизвестно. Возможно, хотел, как лучше. Почему разгневался Зевс? Возможно, он знал, что с людьми слишком часто работает правило «хотели, как лучше, а вышло, как всегда» Герострат, костры инквизиции, ядерное оружие Возможно, он считал, что люди еще морально не готовы были принять огонь
Так или иначе, аналогия Меринга сыграла злую шутку с марксистской агиографией. Набившее оскомину уподобление нашего вождя и учителя мифическому титану имеет не предвиденную марксистами параллель.
Опыт Маркса был попыткой заполучить искру Божью способом Прометея. Попросту говоря, украсть.
* * *Итак, мы ищем, как мы его назвали, «марксизм порядка Х», или некий «подлинный марксизм». Мы решили уже для себя, что он зашифрован в практике основоположников, но сам представляет собой некую идею, каковой та практика была детерминирована.
Тема сия столь важна, что, примыкая к Прологу тематически и структурно, достойна быть выделенной в отдельную главу. Предмет указанной главы весьма неординарен. Это не идея, а сверхидея. Этот элемент марксизма возвышается над всеми другими его идеями, внося структурообразующее начало в то, что иначе оставалось бы эклектическим винегретом (в части теории) или, казалось бы, совершенно немотивированным поведением (в части практики).
Данный элемент, однако, выходит за пределы идеи как таковой. Довольно необычное место занимает он в марксистском учении, одновременно принадлежа теории и не будучи теорией. Полное и адекватное овладение означенным элементом марксизма требует не одного только мыслительного акта, но и практического действия. По указанным причинам нижеследующая глава является частью Пролога и не является ею. Мы даем ей порядковый номер 0. Так что эта глава одновременно имеет номер и не имеет его. Единство противоречий! Надеемся, что перед лицом всего сказанного никто не упрекнет нас в непонимании диалектики.
Глава 0
Сверхидея марксизма
Маврикивна! Слыхала, что говорят-то? У Гехеля зерно нашли, у Фербаха материю. Судить явреев будут!
Из диалогов Авдотьи Никитичны и Вероники Маврикиевны
Спор о действительности или недействительности мышления, изолирующегося от практики, есть чисто схоластический вопрос.
Совпадение изменения обстоятельств и человеческой деятельности может рассматриваться и быть рационально понято только как революционная практика.
Общественная жизнь является по существу практической.
Он рассматривает, как истинно человеческую, только теоретическую деятельность Он не понимает поэтому значения «революционной», «практически-критической» деятельности (3/13).
Это выдержки из знаменитых «Тезисов о Фейербахе» Карла Маркса (1845).
Похоже, мы на правильном пути. Сверхидея марксизма связана с идеей практики. Не будем бояться словосочетания «идея практики» в марксизме встречается и не такое. Пользуясь излюбленным приемом Маркса, мы получаем из данного выражения другое, еще более замечательное: практика идеи. Второе выражение не синоним первого, оно того не замещает, а дополняет. «Идея практики» и «практика идеи» два измерения марксизма. Третье измерение следует искать вне плоскости идей. Оно есть действие. Учение марксизма трехмерный вектор, указующий направление практики. Какое направление? Да ведь сказано вам открытым текстом: революционная практика.
Проследим генезис[15] марксистской сверхидеи.
Идеи вообще ничего не могут осуществить. Для осуществления идей требуются люди, которые должны употребить практическую силу (2/132).
«Святое семейство». Написано за год до «Тезисов о Фейербахе», в 1844 г. Все еще не очень понятно, откуда что взялось? Почему речь об «осуществлении»? Вернемся еще назад на один год:
Оружие критики не может, конечно, заменить критики оружием, материальная сила должна быть опрокинута материальной же силой; но и теория становится материальной силой, как только она овладевает массами (1/422).
Подобно тому, как философия находит в пролетариате свое материальное оружие, так и пролетариат находит в философии свое духовное оружие, и как только молния мысли основательно ударит в эту нетронутую почву, совершится эмансипация немца и человека (1/428).
Из «Введения к критике гегелевской философии права» (конец 1843 начало 1844 г.).
Наше исследование о Карле Марксе только-только начинается, а мы уже в состоянии сделать кое-какие важные выводы.
Мы движемся назад во времени, прослеживая формирование «идеи практики». При этом чем более ранним является рассматриваемое высказывание Маркса, тем оно более конкретно и наоборот: чем позднее, тем абстрактнее. Таким путем в данном случае двигалось мышление Маркса от конкретного к абстрактному. Одновременно из «идеи практики» все более вырастало сопряженное с нею представление «практика идеи».
«Идея практики» есть идея о том, что философия не может считать себя самодостаточной. Она как бы жаждет осуществления. На каком-то этапе теория должна перейти в практику.
Овладев массами, теория становится материальной силой. Для чего нужна эта материальная сила? Чтобы опрокинуть пребывающую материальную силу, то есть существующую власть, опирающуюся на вооруженное насилие. Чтобы превратиться в «критику оружием», «оружие критики» должно овладеть массами.
Есть априорная цель: ниспровержение власти. Есть потенциальная («связанная») энергия масс, развязав которую можно достичь цели. Как развязать эту энергию? В эту «нетронутую почву» должна ударить «молния мысли». Притом ударить «основательно». Должна быть создана соответствующая теория, в которой пролетариат нашел бы свое «духовное оружие». Создать теорию, способную молнией ударить в нетронутую почву энергии масс и зажечь цепную реакцию революции, это и есть «практика идеи».
«Идея практики» означает, что в практике находят свое разрешение задачи человеческого мышления.
«Практика идеи» означает гораздо больше, чем призыв практики для арбитража теоретических дискуссий. «Принцип практики» Маркса означает, что практика ставится во главу угла общественной деятельности, а теория подчиняется практическим целям. Тем самым марксизм отводит теории роль вспомогательную, утилитарную, служебную. Но очень важную служебную роль:воспламенение массы.