Я умолк и поглядел на своих детей. Даша спала, тонюсенько посапывая. Вероника, пятилетний Спиноза, смотрела на меня широко распахнутыми глазами:
Папа, а если Фата Моргана зальёт весь мир дождями, ты найдёшь к нам дорогу?
Я поцеловал её в лобик:
Спи, мой маленький. Даже если мир расколется пополам, я всё равно буду с вами в урочный час.
Легко поставил чуждое лишнему весу тело в вертикальное положение. А Вероника перебралась к сестрёнке и обняла её пухлой ручкой.
В кресле спала жена капитана Марселя. Я нежно коснулся её губ. Она не ответила на поцелуй, но прошептала:
Наступило утро, и Шахерезада прекратила дозволенные речи.
До утра ещё было далеко. До полуночи оставался только час. Я оделся и спустился вниз. Сел в машину, поехал по неспящему городу. Меня ждал деловой фуршет, где за серьёзными речами шипели, лопаясь, пузырьки шампанского и шелестел принуждённо женский смех. Кроме бизнесменов здесь было много чиновников с видом, будто от них действительно что-то зависит. Еще больше звезд местной эстрады и театров просто млечный путь какой-то.
Зачем я здесь сам не пойму: ничего содержательного не услышал то ли дань моде, то ли поддержка престижа. В Нью-Йорке, говорят, полжизни кладут, чтобы с правильными людьми встретиться на фуршете. А тут.
Вернулся домой ближе к утру и, увидев на нашем супружеском ложе трех безмятежно спящих барышень, почувствовал, будто меня провели. Вроде бы говорил о деле вроде бы с деловыми людьми, а результат нулевой. Достаток, о котором мечтал, который мог обеспечить уют и покой в семейном кругу ускользал как угорь, и как его зацепить, чтобы разом и на всю жизнь непонятно. Скорее всего, раз гора не идет к Магомету надо вкалывать, вкалывать, вкалывать
Квартира у нас не очень большая кухня, совмещенная с просторной гостиной, два туалета и три спальни: у каждой дочери своя. В детском туалете душевая кабина, в нашем огромная ванна. Так что.
Утром застала меня жена в кресле, в котором оставил ее я.
Так уплясался, что не нашел сил раздеться, снисходительно улыбнулась.
Ты сногсшибательна как всегда, а сегодня сверх всякой меры.
Она присела ко мне на колени, обняла за шею.
Ого! Биржа гудит котировки рванули вверх!
Что имеем, тем и гордимся.
Мы очень мило позавтракали, напропалую кокетничая друг с другом. Жена была как шампанское искрилась и ударяла в голову. Я нежился на седьмом небе, растягивая удовольствие и оттягивая кульминацию. Время пролетело совершенно незаметно, и вдруг оказалось, что дочери уже проснулись. Они замерли в проеме двери, зачарованные нашими ласками.
С трудом оторвавшись от жены, сдавленным голосом произнес:
Доброе утро! Собираемся в садик.
По дороге расскажешь про Фата Моргану! обрадовались девочки.
Папе надо отдыхать, разочаровала их мама.
А вечером?
Как сложится день, чувствовал, что уже засыпаю, ибо усталость вдруг навалилась стогом сена, но надо было раздеться и забраться в постель. Я как сомнамбула побрел в спальню.
Перед сном? девчонки в отчаянии: последний шанс.
Обязательно.
Разбудил звонок бывшего компаньона теперь конкурента и оппонента по арбитражному делу:
Витек, трах-тибердах! Ты опять меня обскакал. Это был мой тендер я столько в него вложил: с десяток козлов в кабаках напоил, весь на взятках извелся, а ты. Ты же говорил, что сюда не полезешь.
Я счел хорошим тактическим ходом отмолчаться глупо оспаривать очевидное, и получил множество кратких, но крайне выразительных нецензурных комплиментов.
Всхлипнув, позвонивший схамил из последних сил:
Ты с ними спишь что ли? Открой секрет.
Я не обиделся. Это была агония, а о мертвых, как известно, или хорошо или ничего. Прощай, Артем, учитель и компаньон все в прошлом!
Только потом пожалел, что промолчал и не ответил. Жене нравился его загородный дом может, созрел голубчик к распродаже?
Пока размышлял, подниматься или еще понежиться, позвонил Мустафа (в быту Геннадий Белов) старинный приятель: то ли гангстер, то ли бизнесмен.
Ну, ты, братан, прямо как кошка всегда приземляешься на четыре лапы. Для всей страны кризис, а ты в шоколаде: и цех продал, и базу, говорят. Люди стреляются, а ты при бабле и без балласта. Куда думаешь вложиться? Есть предложения? Обсудим?
Ну, ты, братан, прямо как кошка всегда приземляешься на четыре лапы. Для всей страны кризис, а ты в шоколаде: и цех продал, и базу, говорят. Люди стреляются, а ты при бабле и без балласта. Куда думаешь вложиться? Есть предложения? Обсудим?
Пока есть задумка за кордон семью скатать. Деньги дело наживное, а счастья не купишь.
Ой, как ты не прав, братан. Жену заиметь вопрос денег. А детей настрогать дело совсем нехитрое. И не такое уж это бешеное счастье: бабы и дети сплошные расходы нервов и денег. Ни минуты покоя. Так что я тебе не завидую. В Нью-Йорке, к примеру, особенно остро понимаешь, что счастье не в детях.
Для этого ты и катался в Америку?
А потому что в Штатах это понимаешь, а в России нет. Вот я съездил, понял и живу в свое удовольствие: ни о ком не думаю, и думать не хочется.
Даже такая жизнь уходит на то, чтобы на нее зарабатывать, сказал я и заставил Мустафу задуматься.
Потом его обиженный голос снова прорезался в трубке:
Ты цинично сломал мне деловой настрой. Может, бухнем? Ах, да ты же в завязке. С садика или пеленок? Еще мораль прочти мне о супружеской верности так, на будущее.
Для начала сотри с лица трагизм не все еще у тебя позади. Ты что позвонил?
Да что-то я не в тенденциях ныне бабки есть, а идей нема. Может, подскажешь что или замутим вместе, чтобы все нахрен обзавидовались?
Припомнив наше единственное совместное и нерводробительное предприятие, тут же решил лучше не трогать скелетов в шкафу.
Потянулся в кровати и сказал:
Чуток подожду. Сейчас пристрою объект от тендера и в тропики всей семьей.
Спасибо, что не отказал, процедил Мустафа и отключился.
Вот он всегда такой любит позу обиженного и последнее слово за собой. Кажется, и на этот раз ему не понравился мой отказ, но мне почему-то не стало от этого горько. В ванной закончил мысль, разглядывая фейс дурачок сентиментальный стал циничным бизнесменом. Это я не про Генку.
А про Белова что еще могу сказать? Это он меня учил азам чисто русского предпринимательства в эпоху первоначального накопления капитала.
Значится так, Витек. Берешь кредит снимаешь офис, покупаешь тачку, «алку» водки и пьешь со всеми напропалую. Когда водка кончается и выясняется, что тачка разбита, офис заблеван, а кредит надо отдавать, тогда берется другой кредит гораздо больше первого. Из него гасится первый, круче покупается тачка и вагон водки.
До бесконечности?
Да нет, пока тебя не признают своим в деловых кругах. Чем больше ты водки пропьешь, тем выше эти самые круги у которых замки в Испании и острова в Карибском море. Но суть происходящего в нашей стране всегда будет такой.
Без водки никак?
Вечный вопрос, Мустафа засмеялся. Тварь я дрожащая или право имею. Впрочем, в нашем совместном деле я могу пить за двоих.
Сложно, подумал я, однако повелся: чуть было Генка не затащил меня в свой гангстерский промысел мол, братан, боксер и прочее, прочее. И ведь уговорил на одно совместное предприятие на мою голову уговорил. Вот уж поистине: ходит птичка весело по тропинке бедствий, не предвидя от сего никаких последствий.
Договор был составлен аляповато, и нас ожидаемо кинули. Генка чихать хотел на существующее законодательство. Когда дело имеешь с обезьянами, лучше просто не думать о подобных вещах заявил он и устроил разборки по понятиям. А на моей душе одинаково тяжело от подлости партнеров и гангстерских приемов компаньона.
Если вдуматься в ситуацию, можно понять, что дело вовсе не в попранной справедливости, а в деньгах. Те хотели урвать, объегорив нас, Генка прижав их к стенке. Немного обидно было узнать, что обезьяны считали нас лохами. Впрочем, по их понятиям сие есть вещь неоспоримая.
Финал нашего единственного совместного с Беловым предприятия серьезного обострения международной обстановки не вызвал, но навсегда отбил охоту впредь заводить дела с Мустафой только треп. А душу свою успокоил натурфилософией мол, основатель знаменитой династии Морганов начинал свое дело с морских разбоев.
После этого моя деловая жизнь складывалась обычным образом. А вот личная. Тут я времени и средств не жалел, ибо знал труды эти для вечности. И визиты семейные наши в нирвану (мои сказки на ночь) это как раз тот случай. Ведь вечность так, во всяком случае, думаю я это переходящие из поколения в поколение семейные ценности. Отец моего отца рассказывал ему всякие интересные истории, потом он мне и т. д. Думаю, но никому об этом не говорю ибо вера, которую не разделяют другие, называется шизофренией. И к поездке семьей в одну из тропических стран отношусь с полной ответственностью пора маленьким барышням воочию увидеть ландшафты, которые я им живописую на ночь.