На войну я точно отправлюсь с ним! Я решительно сжала кулончик. Не могу избавиться и от него тоже.
Прошла вглубь квартиры, привычно оглядывая высокие потолки и арочные переходы. Простоит ли квартира до конца? Не заденут ли её бомбы комитаджских стравщиков?..
Где ты была, Вивьен?
Голос отца разрушил печальные раздумья. Оглянувшись, я встретилась с холодными синими глазами под густыми и всегда нахмуренными бровями, которые уже тронула седина. Говорят, мои глаза такие же синие.
В комендатуре, ответила я и поставила стаканчик с недопитым кофе на кухонный стол.
Рядом с отцом сидел мой старший брат. Многие утверждают, что я очень похожа на него. Внешне. Светлые волнистые волосы, тёмные брови и ресницы, открытый взгляд синих глаз и выразительные губы. Только у него была родинка, которая расположилась над левой бровью.
Я заметила, как плечи брата чуть расправились, будто ему действительно понравился ответ.
Зачем ты ходила туда? вновь заговорил отец.
Я подошла к столу, за которым они сидели, и, отодвинув тяжёлый дубовый стул, села напротив.
Когда в следующий раз я буду обедать за этим столом? И будут ли здесь со мной эти двое мужчин вся моя семья?
Моя интернатура переносится на фронт, папа. Возможно, там мы будем видеться чаще.
Ты сделала это добровольно? нахмурил брови отец.
А разве дочь офицера Великославии может поступить иначе? вторила ему я.
Ты отправляешься на войну как врач? уточнил брат, поймав мой взгляд.
Его синие глаза были точной копией маминых. Но сам он дубликат отца. Во всех остальных смыслах.
Думаю, так я буду полезней всего, уклончиво ответила я.
Переводчики нам тоже нужны, подметил он без улыбки. Особенно с такими знаниями, как у тебя.
Ты полагаешь, что пора сказать всем об истинном происхождении мамы? Мой сарказм был очевиден.
Тш-ш-ш! резко зашипел отец. Это должно быть забыто и вами, и мною!
Вот поэтому я и отправляюсь на войну как врач, а не как переводчик, устало подытожила я.
Повисло молчание. Только часы на комоде выстукивали бесценные мгновения уходящего времени.
Осталось последнее дело. Отец поднялся.
Я наблюдала, как он полез во внутренний нагрудный карман офицерского мундира и достал стопку конвертов. Ветхие и потёртые, они выдавали тот факт, что их часто держали в руках.
Отец положил их на стол прямо передо мной.
Письма бабушки выдохнула я и ощутила, как предчувствие необратимой и болезненной потери кольнуло в сердце.
Я был уверен, что ты избавилась от них, когда я попросил, строгий выговор сквозил в тоне отца.
Это всё, что у меня осталось от неё! с горечью прошептала я.
Мои пальцы неосознанно потянулись к драгоценным листочкам, которых когда-то касалась рука любимой бабушки. Она ненавидела современные технологии. Даже когда мы гостили в её доме, она писала мне записки и просовывала под дверь. Её красивый почерк замелькал воспоминаниями, слух пока ещё безупречно воспроизводил её голос и смех
И это всё может погубить нас! прогремел отец и яростно выхватил стопку из-под моих пальцев.
Только сейчас я увидела железное ведёрко, которое почему-то стояло рядом со столом. Отец швырнул в него письма и чиркнул спичкой. Через мгновение в комнате уже пылало пламя, превращая в пепел моё сокровище.
Никто не должен знать, что у тебя была такая бабка! Ты слышишь, дочь? Эти строки могут казаться нежными лишь на первый взгляд, но недоброжелатель, жаждущий расправы, может прочитать в них свой смысл. И тогда дороги назад уже не будет. Для всех нас.
Я смотрела на огонь и почувствовала, как слезинка скатилась по щеке, оставляя мокрый след.
Прощай, бабуля! прошептала я.
Пламя стало меркнуть, и я резко поднялась. Глаза скользнули сначала по отцу, потом по брату. Как всегда, хмурые. Кажется, что они не умеют улыбаться и готовы на любые жертвы ради своей страны. Борцы, воины, солдаты Но увы, не брат и не отец.
Обратная дорога это миф, папа. Его придумали те, кто пытается успокоить себя шансом на отступление. Есть только одна дорога наша судьба.
Глава 3
Новая карта нового мира
Мир изменился за двадцать два года. Ровно столько понадобилось времени, чтобы он стал неузнаваемым.
Нет, летающих машин не прибавилось, небо так и осталось территорией самолётов и вертолётов. Латексные костюмы не вошли в моду, а учёные не нашли способ побороть смертельные болезни.
Но вот карта мира изменилась.
Из-за трагедии с воздушно-транспортным судном «Карна» уровень Мирового океана стремительно поднялся. Конвенции, мировые соглашения и толерантность между державами утратили актуальность, когда Нью-Йорк потерял земли, а Лондон спрятался под водой, унеся с собой Амстердам, Венецию и Одессу.
Достояние истории, наследие человечества и самих жителей утонувших городов принялись переселять. Провинции превратились в мегаполисы. Остатки территорий, на которых раньше были могущественные государства с морскими портами и колониальными островами, стали нищими, с трудом выплачивающими внешние и внутренние долги.
Они видели спасение в одном сплочении. Страны присоединялись друг к другу, создавая республики, или продавали свои земли тем, кто ещё держался на плаву. Перемены климата и образование новых земель разделили страны на иной лад, смешали народы и смешали языки.
Аравия королевство, к которому примкнули Афганистан, Ирак, Иран, Пакистан, Турция и Саудовская Аравия. Мухаммед Ойльм объединил эти страны, делая упор на тех, кто хотел вернуть миру прежний вид. Великославия образовалась из России, Словакии, Грузии, Армении и Казахстана. Эту страну с наибольшей в мире территорией возглавил избранный народом президент Николас Аргинский.
Китай, Монголия, Сингапур, Южная и Северная Корея, Япония остались суверенными державами, но создали Союз Азиатских Государств, главой которого стал Авин Баар. Уважаемый старец ратовал за ниспослание духовной благодати, отказываясь от обыденных забот и предпочитая душевное равновесие.
Из пятидесяти штатов у США осталась половина. Страны двух континентов объединились в один, объявив об образовании нового государства под древним именем Америка. Молодой и амбициозный Цезарь Власто, новый президент страны, призывал к современности, отказу от прошлого и горел новыми открытиями.
Становилось теснее, грязнее, тяжелее. Огромный приток беженцев пришёлся на страны, отдалённые от океанов и морей. На этих территориях местные жители цеплялись за утраченный мир, но их насильно втаскивали в новый.
Тут и там вспыхивали конфликты, вирусы-мутанты и неизлечимые болезни. Единственное, что перешло из прежнего мира в теперешний хаос, холодная война между сильными державами прошлого и настоящего. И теперь они делили океаны и моря.
Кризис, нехватка воды, безработица и резкое разделение между очень богатыми и очень бедными Средний класс перестал существовать. В моду стремительно возвращались монархия и фанатичная религиозность. Люди отчаянно искали надежду.
В какой-то момент новый плохой мир будто пришёл в норму. Люди свыклись с переменами, но стали искать луч света и обратились к вере в божества и людей. Мир разделился на две коалиции: тех, кто жаждал мирного неба, и тех, кто жаждал власти.
Последние нашли отклик в лице лидера, стремительно набирающего популярность. Им стал Якоб Кайзер молодой аристократ-бельгиец с военным прошлым, офицерской выправкой и выдающейся политической карьерой.
Его серые глаза почти прозрачные, пламенные речи завораживающие, слова способны гипнотизировать и вселять веру в способность вернуть всё, что потеряли, о чём так сильно скорбели.
Он проповедовал неофашизм, распространял идею нацизма и гордо носил только чёрную одежду, заявляя, что этот цвет признак совершенства. Политик не таил свой ярой и необъяснимой антипатии к белому, призывая вовсе исключить его из палитры.
Кайзер основал партию национал-радикалов и создал для неё символ в виде силуэта готового к атаке мифического грифона с расправленными крыльями, изображённого на чёрном фоне.
Его стали рисовать на одежде, бейсболках и даже на значках из драгоценных и простых металлов, используя специальное ювелирное чернение. Отсюда пошли прозвища: Чернорубашечник, Чёрный Якоб, а чуть позже и вовсе Чёрный Диктатор.
Благодаря умелой игре оттенков чёрного, грифон был не сразу заметен, что создавало таинственную ауру вокруг имени Кайзера и его нравоучений, которые стремительно перекочевали в политику. Чёрный Якоб успешно собирал вокруг себя армию фанатов, открыто демонстрирующих свой выбор.
На противоположную сторону встали предшественники свободных взглядов, веры и рас. Те, кто не поддержал Кайзера, отдал предпочтение другим лидерам.
Таких разных и, возможно, враждующих при других обстоятельствах людей, объединяло лишь одно желание мира. Они осуждали призывы Кайзера и просили тех, кто повторял его слова, одуматься.