Верно, думает.
Шагов через пятьдесят Санька решился.
Она что очень нехорошая? Могила?
Пока не знаю.Она столько энергии поглотила за все эти годы, Могила Что угодно вскормить может.
Что угодно?
Или кого. Вампира, вурдалака, оборотня
Постой, постой, разве вампир и вурдалак не одно и то же?
Нет. С чего это ты решил?
Я читал книжку
Какую? с любопытством спросил Корнейка.
Они шли по краю Парка, шли неспешно, со стороны посмотреть два пацанапрогуливающие каникулы.
Да я не помню. Кто-то в класс принес. Их, говорят, много, таких книг.
В другой книге я читал: где умный человек спрячет лист? В лесу. Как лучше всего внушить людям, что магия выдумка? Напечатав сотни книг сказок, фантастики, просто ерунды. Прочитал две-три и на всю жизнь уяснил нет никакой магии, обман.
Но зачем?
Чтобы не пробовали заниматься ею всерьёз.
Разве можно ну, обыкновенному человеку?
Может же немузыкант бить по клавишам рояля или даже по барабану. Только не музыка будет, а шум. Вот и если бесталанный человек займется магией, тоже получится шум. До небес. Нет уж, пусть лучше думают, что магия враки.
Они стояли на углу парка. Вдалеке виднелась церковь, то, что от нее осталось. Ещё в тридцатые годы комсомольцы добровольцы взорвали её. Пять лет назад пробовали восстановить, да не вышло. Сначала обвалилась стена и двух мужиков задавила насмерть, а потом сгорел бульдозер. Решили, проще новую построить. А там банк лопнул, в котором собранные на церковь деньги лежали, потом другое, третье, не до того стало.
Корнейка, которому Санька рассказал эту историю, посерьезнел ещё больше.
Однако, места здесь примечательные. Благорастворение воздухов.Тёмный узел. Ступать нужно аккуратно, неровен час провалишься. Хорошо ещё если по коленки, а вдруг с ручкам? Сгинешь.
Куда провалишься?
То-то и дело, что неясно, куда. Сплошные непонятки. Ладно, брат Александр, не будем пугаться прежде срока. Давай грибов соберем, всё дело.
Грибов они набрали изрядно, и всего за какой-то час. Подберезовики, лисички, Санька даже пару боровиков нашел, крепеньких, хоть на выставку.
Я думал, маги и мухоморы собирают. Мухоморы, бледные поганки, сатанинские грибы
Всякому грибу свое лукошко, подтвердил Корнейка, Только нам не тараканов изводить. А для ужина поганки слишком тяжелы. Ляжешь, да и не встанешь.
Нужно к горелой ветле, мы ж с Пирогом сговорились, Санька посмотрел на пакет, доверху набитый грибами. Не поломать бы сыроежки.
Не поломаем, успокоил Корнейка. Он взял пакет из рук Санька и поставил рядом. Словно на полку. Полки, правда, не было, но и пакета с грибами тоже не стало.
А где грибы? глупо, но Саньку стало жалко трудов. Когда ещё боровичков сыщешь. То есть сыскать-то можно хоть завтра, а всё ж Получается, зря рвали, вроде пакостили.
Магическая камера хранения. Очень удобно.
Пока они шли к горелой ветле, Санька все думал о том, как хорошо быть волшебником. Завидовал. Говорят, нехорошо завидовать, но как удержаться? Он и прежде завидовал певцам с хорошим голосом, спортсменам, космонавтам. И ясно понимал, что космонавтом стать есть надежда, вдруг да и станет когда-нибудь, но вот петь, чтобы уши не вяли, не сможет никогда. А хотелось бы затянуть чистым и сильным голосом хорошую песню ну хотя бы на школьном концерте, или у костра, и петь так здорово, чтобы у слушающих мурашки по спине забегали. Не дано. Обидно, да толку-то обижаться?
Джой подставил свою лобастую голову, мол, петь это пустое, он вот говорить не может, и ничего, обходится как-то.
Пирог уже ждал их под ветлою.
Вечер добрый всей честной компании, поприветствовал он вежливо. Каковы успехи в битве за урожай?
Два-ноль в нашу пользу, ответил Санька. Рассказывать Пирогу про Могилу Колдуна? Пусть Корнейка решает.
А Равиль с Наташкой не придут. Дядя к ним приехал на вечер. Сегодня вообще день гостей какой-то. Корнейка к тебе, к Равилю дядя объявился, глядишь, и к нам кто пожалует.
Ага. Зубной врач с бормашиной.
Нарочно, да? И как, кстати, насчет сбора целебных трав для страждущих?
На заре, утром, Корнейка посмотрел на Санька. Можно прямо в парке и найти, можно и в лес сходить. Её, травы, немного нужно, на один-то зубок.
Утром, так утром. А сейчас что делать будем?
Что можно делать в деревне вечером? Страшные истории рассказывать.
Утром, так утром. А сейчас что делать будем?
Что можно делать в деревне вечером? Страшные истории рассказывать.
Они сели поудобнее. Земля, тёплая, весь день солнце грело, трава пахнет простором, волею. Прежде, говорят, в этих землях табуны диких коней паслись. Давно.
Кто начинает?
Я, ответил Пирог. Недавно в старом журнале прочитал. Прошлогоднем.
У Пирога память, как у разведчика. Слово в слово помнит, объяснил Санька Корнейке. Давай, говори слова.
Ну, слушайте
Первой в деревне пропала овечка Звёздочка. Когда к вечеру баба Аня пошла за нею к трём березкам, что растут на лугу, овечки не оказалось ни у деревьев, ни в зарослях бурьяна, этим летом разросшегося необыкновенно буйно, ни в мелком овраге.
Баба Аня обошла окрестности, расспросила всех от мала до велика. Звёздочку не видели, лишь пятилетняя Таня, дочка фельдшерицы, сказала, что овечку, наверное, забрало тёмное облачко, поднимающееся из оврага. С отчаяния баба Аня даже пошла смотреть на облачко, но, конечно, ничего не увидела, одну лишь дыру, черную, непроглядную, невесть когда пробившую дно оврага. Но в дыру овечка попасть никак не могла, разве только ножка. С досады баба Аня побросала в дыру комья земли, но напрасно сколько уж раз пытались её засыпать то ребятня, то Антон-пастух, деревенский блаженный, но всегда, спустя день-два, в крайнем случае, через неделю дыра появлялась вновь. Дождём, что ли, размывало, или ещё по какой причине.
Баба Аня съездила в район. В райотделе её милиция долго уговаривала забрать заявление, у них семь убийств нераскрытых, десять без вести пропавших за год, а ещё кражи и прочие правонарушения, потому заниматься деревенской ерундой совершенно некому. Но баба Аня заявление оставила и пообещала, если что, написать прокурору.
Вряд ли кого она обещанием напугала, милицейские в тот раз в деревне не появились, дознания не вели.
Неделю спустя не вернулся домой Колька, внук Пелагии Самохиной, отданный бабушке на лето городскими родителями. Мальчишка, даже семилетний, не овечка, из района приехала милиция. Узнали, что Колька вместе с тремя другими пацанами играл у оврага в «терминаторов». Все время он был на виду, но вдруг пропал. Ребята решили, что он просто ушел домой. Лишь к обеду баба Пелагия спохватилась внука.
Милицейские интересовались, не видел ли кто незнакомого мужчину, полного, лет сорока, на правом предплечье татуировка якорь и змея. Особенно дотошно расспрашивали детей, но и они никаких незнакомцев, обещавших покатать на машине и угостить конфетами, не видели. Да и как незнакомцу подступиться к Ветрячкам (так звалась деревня) незаметно, если на пять верст окрест ни леса, ни рощи, сплошные поля. И пешего, и машину с юра видит каждый. Девочка Таня опять говорила про тёмное облачко из оврага, но узнав, что девочка в тот день никуда со своего двора не уходила, интереса к её словам не проявили.
Допросив двух ветрячковских мужичков, имевших некогда судимость, милицейские уехали в район.
Деревенского блаженного Антона хватились на следующее утро. Он, исправно пасший частных коров уже тридцать с лишним лет, вдруг не вышел на службу. Пошли к нему в избу, где Антон после смерти матери жил под присмотром мира. В избе никого.
В милиции поначалу сказали, что заявление о пропаже совершеннолетних принимаются после трёх дней. Может, пастух решил отдохнуть. Тридцать лет без выходных шутка ли. Но затем кто-то решил, что пастух и есть причина пропажи мальчишки.
На этот раз приехали с собакой, большой, свирепой овчаркой. Собака уверенно взяла след от избы пастуха и прямёхонько потянула к овражку. Милицейские довольно переглядывались угадали. Миновав берёзки, собака начала спускаться в овраг и вдруг остановилась, уперлась лапами в землю и дальше идти отказалась. Крупная дрожь била её, она скулила, словно и не овчарка, а безродный щенок.
Уже без собаки обследовали овраг, но ничего не нашли. Постояли у дыры, гадая, откуда взялась, но мысль, что в ней может пропасть мальчишка, не говоря о взрослом пастухе, казалась нелепой.
Наказали смотреть повнимательнее, ещё раз напомнили о незнакомце с татуировкой, с тем и уехали.
Спустя два часа завиднелась новая машина. То был Колькин отец, Владимир Некипелов, муж дочки Пелагии Самохиной, Валентины. Сама Валентина отдыхала где-то в Австралии. Владимир Некипелов, в прошлом кандидат физико-математических наук, уже десять лет как ушел из «ящика» и открыл собственное дело. Поначалу торговал компьютерами, а сейчас в городе у него три магазина, ресторан и парк такси. Богатый, а скромный, машина простая, «Нива».