Она нервничала из-за погоды. В дождь площадка казалась слишком мрачной, чтобы привлечь посетителей. Лишь присутствие Павла успокаивало, его фантазия творила чудеса.
Он только улыбнулся в ответ и заметил, что зрачки у Лены стали бордовыми.
Из почек тополиных глаза вот какая у меня сестра, пробормотал себе под нос.
Писатель, сочинял на ходу.
Не переживай, объявится моя девушка. Я это не просто так говорю. Знаю, имей это в виду, заверил он двоюродную сестру.
Так что Павел являлся для Лены ремнём безопасности.
Лена отдала последние распоряжения:
Подъедет человек с едой и напитками, поможешь ему решить проблемы. В случае чего спросишь у скаута.
Та девица с «Мастером и Маргаритой» скаут?
Ты к ней несправедлив. Как и к Сергуньке. Они работают. Вдруг кто из участников захочет промочить горло, разъясняла Лена, но её двоюродный брат проворчал: Река тут неподалеку, пей, сколько хочешь.
Сквозь каменные деревья, которыми проросло высотное здание на Котельнической набережной, виднелся водоём, на гладь которого присели две утки.
Возле мусорки валялись отбросы, а на них трепетали две весенние бабочки. Лимонницы?
Лично Павлу хватало сырости и сквозняков. Пусть другие беспокоятся о Сергуньке, бизнесмене низкого пошиба, который хватался за любое дело, сулящее выручку.
Если твоя девица придет собеседоваться, поговори с ней для порядка и найми. Других кандидаток все равно нет, этими словами Лена закончила инструктаж.
Павел набрал в лёгкие воздух, но ничего не ответил. Тяжелый воздух давил, хилые, криво натянутые баннеры у палаток угнетали. Он выдохнул.
Ожидаемая особа явилась через сорок минут после отъезда Лены. Павел не мог понять, и чего это он на неё клюнул, это же чистейшая лимита. Бедняжка так нервничала, что не могла назвать свое имя. В переписке они использовали выдуманные имена, и знакомая прикрывалась ником Мойра. Сразу видно, начитанная девушка. Однако при первой встрече она оказалась глуповатой, не могла понять простых вещей.
Я понял, что Атропова твоя фамилия, но звать тебя как?
Можно подумать, не знаешь?
Людмила? Галя? Валентина?
С первого раза угадал!
Тебя так зовут? Мила? Вот и ладненько. Атропова? Родственница актёра?
Кого?
Ах, нет. Он же Андропов.
Претендентка выглядела строго, с пучком на затылке. Где только такие отыскиваются?! Образования нет. Опыта работы нет, но красоты неземной.
Ты не гречанка случаем?
Молчание.
Из Молдовы?
Улыбка.
Прическа у тебя какая интересная. Шиньон подкладываешь?
Нет.
А что?
Корзинку.
С ума сойти. Красиво, но нам нужны волосы, струящиеся по спине. Ты можешь их распустить? Спасибо, теперь хорошо.
Костюм у Милы был особенный: легкое платьишко с боковым разрезом до талии и после, раньше такие наряды Павел видел разве что в музеях. И большое черное пальто сверху.
Девушка скинула пальто, когда потребовалось изобразить струящиеся волосы. В верхнем разрезе показалась обнаженная грудь. Полностью. Павел не стал долго раздумывать, в конце концов, это часть веселой игры со зрителями.
Хочешь посмотреть павильон?
Какой павильон?
Тот, стеклянный. Ты там будешь работать. Хочешь взглянуть?
Видела. Там ничего нет.
Как же ничего. А кружевная занавеска?
В полу щель. В щели мог быть какой-то зверёк. Я мышей не люблю.
Не мышь. Мотыльки, поправил Павел.
Мила осторожно тронула его плечо осадить: он показался ей вспыльчивым и раздражительным.
Мне без разницы. Могу и мотыльком.
Тут Павел с облегчением выдохнул, и пустота заполнилась.
Когда он сказал, что её кандидатура принята, Мила звонко рассмеялась и хлопнула в ладошки. Он говорил, объяснял ситуацию, что от стресса чуть не умер, когда она вовремя не явилась. Она сказала, что всегда приходит вовремя, а все остальное зряшный кипеш. Его губы невольно растянулись в улыбке. Можно ли сердиться на такое беззаботное создание?
Тебя угостить, Мила?
От чая-кофе девушка отказалась, она куда-то торопилась. Павел отправился её проводить до выхода. Они прошлись по солнышку, посмотрели на клумбы, понюхали свежую траву. У выхода простились.
Пока, Мила. Ещё встретимся, произнес Павел.
Отстукивая по мостовой ребристыми подошвами зимних ботинок, он направился к жёлтым бабочкам, чтобы лучше рассмотреть это чудо природы.
Путь ему преградил путь охранник. Он все время стоял неподвижно, сливаясь с кустами, а тут выступил вперед.
Это место бьеннале, серьёзный парень держал руку на кобуре, а сам шарил внимательным взглядом. Сюда нельзя посетителям.
Я работаю у Лены Вирронен. Мое имя Павел Ким-Логут, посмотрите в списках.
Все равно. Ещё не открыто.
А вы кто? с утра никаких охранников и в помине не было.
ФСБ, отдел по борьбе с наркотиками.
Не став спорить с бойцом, Павел набрал номер двоюродной сестры, и когда она спросила, как прошло собеседование, он в двух словах рассказал о том, что у них есть модель.
Гибкая спина. Драпировки. Прядка, выбившаяся из прически
Павел включил диктофон. Он был рад, что записал разговор с девушкой. Не каждый день с небес сходит богиня. С другой стороны, зачем богине разговаривать?
В уме, заточенном на магическое мышление, составлялись декорации. В каком сне Павел видел эту картину? Его дядя, кандидат медицинских наук, посоветовал вести ежедневные записи, хотя бы пять-шесть строк о самых важных событиях, которые произошли с ним или чему лично он являлся свидетелем.
Так Павел стал записывать свои сны, это считалось важных процессом по пути улучшения его психофизического состояния. Его болезнь была душевного свойства, к которой он был генетически предрасположен, а, значит, неизлечимой.
По мнению психотерапевта, самоконтроль помогал адаптировать сознание от личностного восприятия мира к отвлечённому. Только в случае пациента происходило наоборот: от отвлечённого к реальности. С реальностью у Павла обстояло плохо, но доктор Борисов утверждал, что мягкая созерцательность постепенно трансформирует его мир в нужном направлении. В любом случае осмысленная проблема перестаёт таковой являться. Он уверял, что однажды Павел начнет радоваться жизни знакомиться с весёлыми людьми, бросит пить таблетки по десять в день и найдет свою прекрасную деву. Но позже.
Его зовут Павел Ким-Логут. Царственной походкой он вступает на огороженную территорию. И тут же становится светло, темень уступает первым проблескам светила, окрашивается в розоватый и плавно переходит в голубой цвет, который становится белым.
Ночь сменилась днём. Жёлтые бабочки трепетали в воздухе, подвешенные на невидимых нитях. Тот, кто наклонялся над узкой щелью в земле, видел их отражения в темном стекле, но потом проявлялись детали картины: фрагмент кружевной занавески и линия обнаженного женского тела, само лицо оставалось невидимым. Посетители бьеннале строили предположение: девушка это или манекен, но модель шевелилась, и её позвоночник двигался, приводя в восторг совершенством линии. Фигура была прозрачна и легка.
Она возникала перед обзорным окном на долю секунды, выпрямлялась, словно собираясь избавиться от платья, но в последний миг задергивала кружевную штору.
Тут нет ни одного случайного штриха, все продумано. То, что вы видите, называется хитон, рассказывала гид. А то черное пальто пеплос. Он служит частью головного покрывала для его изготовления брали отрез ткани до 3-4 метров длиной.
Милу не смущало его жужжанье, она украдкой разглядывала молодых мужчин, которые замирали перед ней. Такие лица она видела довольно часто, их отличало сосредоточенное выражение. Мужчины участвовали в играх с быком, и оставшиеся в живых позировали для картин, которые писали на папирусе.
Чудаки пытались назначить ей свидание:
Где вас только отыскали, девушка? Может, в фитнесе? Я хожу в качалку на Трубной по вторникам и четвергам. Меня зовут Саня.
Пошел вон, одними губами произнесла Мила.
Весь этот ярмарочный переполох не мог нарушить её спокойствия. Вот и Саня, когда с катаной в руке вышел на площадь, говорил, что чувствовал величайший подъём духа во время атаки.
Устав караулить у щели в надежде увидеть особо сокровенный участок тела, толпа отправлялась к киоскам покупать чипсы и фисташки, а потом усеивала землю перед аттракционом шуршащими отходами.
От неудобной позы у модели появилась боль, пронзавшая позвоночник всякий раз, когда она вытягивалась. Мила хрустнула позвонками и снова выгнулась, уже готовая к боли.
Её пальцы сновали, перебирая края занавесок. На невидимой нитке пролетел последний мотылек. И снова первый, второй.
Трепетали кружевные занавеси.
Один раз в щель постучали, и бьюти-модель отвела завесу, открыв грудку, маленькую и круглую, как орешек.