Но происходило и страшное: невообразимое, неописуемо жуткое, оно нависало над этими чудесными воспоминаниями словно злые серые тучи в предгрозовом небе. Убийства четырех ни в чем не повинных девочек. Четыре разрушенные семьи. Город в заложниках у безумца, у чудовища, страшнее и злее, чем все, что я придумывал в своих рассказах.
В какой-то момент, после третьего убийства, я попытался убедить себя, что я и не знал толком этих девочек. Хотя какая разница? Они были нашими соседками, друзьями друзей, сестрами друзей, детьми друзей. И все они были из Эджвуда, самого родного мне и любимого места на Земле.
У меня с тех пор было достаточно времени обо всем поразмыслить. Говоря точнее полтора года и даже больше, и теперь мне кажется, та женщина на радио, диджей из давнего июньского дня, была права: мы пережили утрату невинности. После всего, что случилось потом, казалось, мы никогда не вернемся к прежней жизни.
А может, и не стоит туда возвращаться.
Может, в этом и смысл скорби: никогда не забывать об утраченном.
Не в моих силах объяснить, почему все произошло так, как произошло, почему я вернулся на Хансон-роуд именно тогда, когда произошли убийства. Не знаю, распорядилась ли так судьба (а многие, кто меня знает, так и думают) или так случилось по невезению. В конечном итоге вопрос «почему?» не имеет значения.
Я там был.
Я стал свидетелем.
И каким-то образом история чудовища стала и моей историей.
20 июня 1990
I
Городок
«Именно в те долгие, неспешные и напряженные прогулки по подъездной грунтовке я и принялся рассказывать друзьям свои страшные истории»
Прежде чем пуститься в повествование о Бугимене и пучине ужаса, в которую он погрузил наш городок летом и осенью того года, расскажу вам, где я вырос. Очень хочется нарисовать ясную картинку и места, и его обитателей, чтобы вы, читая о дальнейших событиях, увидели, что именно мы все потеряли. Когда я езжу по улицам родного города, мне часто вспоминаются слова Джона Мильтона: «Невинность, единожды утраченную, никогда не вернуть; тьму, единожды увиденную, никогда не утратить».
Для жителей Эджвуда наступало время тьмы.
2Полагаю, маленькие городки в большинстве своем двулики. Одно лицо парадное, из официальных фактов: важные даты, демография, экономика и география. Другое тайное, значительно более личное, оно из тонко сплетенной сети историй, воспоминаний, слухов и секретов, передаваемых от поколения к поколению, нашептанных теми, кто знает городок досконально.
Эджвуд, что в штате Мэриленд и в двадцати пяти милях к северо-востоку от Балтимора, в южной части округа Харфорд, не исключение. Городок находится вверху полуострова, похожего на перевернутый треугольник, образованного Чесапикским заливом на юге, Ганпаудер-Ривер на западе и Буш-Ривер на востоке. Когда-то здесь обитали индейцы, в основном поухатаны и саскуэханноки. Капитан Джон Смит одним из первых прошел по Буш-Ривер, назвав ее «Уиллоубиз-Флю», по имени любимого родного городка в Англии. В 1732 году на берегу реки поставили Пресбери-Митингхаус, одну из первых методистских церквей Америки.
В 1835-м по этим землям провели железную дорогу, и местное сельское хозяйство получило рынки сбыта. Развитие железной дороги обеспечило дальнейший рост Эджвуда. Деревянный железнодорожный мост сожгли в апреле 1861-го, во время балтиморских бунтов. Второй раз его сожгли уже солдаты-южане в июле 1864-го. Хотя в 1878-м население Эджвуда едва превышало три десятка постоянных жителей, железная дорога и фермерские хозяйства по соседству помогали городу развиваться. Дома росли как грибы, появились и особняки, что построили бизнесмены, ежедневно добирающиеся до Балтимора поездом. Вскоре в городской черте появились школа, почта, отель, магазинчик и кузница.
Обилие видов водоплавающей дичи и близость к охотничьим угодьям увеличило популярность эджвудской железнодорожной станции. Вскоре на охоту в Эджвуд повалили любители охоты с северо-востока аж из Нью-Йорка и Бостона. Генерал Джордж Кадваладер, орденоносный герой войны и уважаемый филадельфийский юрист, со временем скупил здесь обширные земли, почти восемь тысяч акров, и приглашал богатых и влиятельных друзей в гости. Он сдавал в аренду прибрежные территории различным охотничьим клубам и построил на своих землях больше десятка фермерских хозяйств. Трудолюбивые обитатели этих ферм платили Кадваладеру хороший процент с урожая.
Еще одна достойная внимания личность из ранней истории Эджвуда Герман В. Хансон по прозвищу Босс. Процветающий владелец фермы и ветеран палаты представителей штата Мэриленд, Хансон был прожженным делягой. Наибольшую прибыль ему приносило консервирование томатов. Здесь у Хансона работали четыре консервных завода, и, чтобы справляться с заказами, он скупал помидоры у всех местных фермеров. Его консервы «Куин Брэнд» продавались по всей стране и даже шли на экспорт.
Официальную историю городка в те времена омрачила лишь одна настоящая трагедия. В 1903 году вооруженная банда попыталась ограбить поезд, перевозивший зарплату и стоявший тогда на железнодорожной станции в Эджвуде. Яростная перестрелка с местным констеблем и его людьми окончилась гибелью двух полицейских, одного банковского служащего и всех шестерых бандитов. Репортер местной газеты насчитал более двухсот пятидесяти пулевых отверстий в станционной стене. К счастью, такие всплески насилия остались редкостью в провинциальном городке.
Неподалеку располагалась Магнолия Стейшн, названная так из-за изобиловавших там прекрасных магнолиевых деревьев. За станцией простирались луга Магнолия Медоуз, почитаемые любителями пикников, свежего воздуха и экскурсий из Балтимора. В построенном там просторном павильоне проводили танцы и свадьбы, и к началу века в Магнолии появились почтамт, церковь, школа, консервный завод, магазин всякой всячины, лавка обувщика и цирюльня.
Идиллическая картинка жизни обитателей Эджвуда и окрестностей круто изменилась в октябре 1917-го, когда все земли к югу от железнодорожной ветки отошли правительству США и началось возведение оружейного завода эджвудского «Арсенала». Сюда, на постройку завода химического оружия, стекались тысячи человек. Правительство возвело корпуса для производства горчичного газа, хлора, хлорпикрина и фосгена. Здесь даже делали противогазы для лошадей, ослов и собак. В июле 1918 года на пике спроса на рабочую силу на химзаводах трудились восемь тысяч триста сорок два гражданских и семь тысяч сто семьдесят пять военнослужащих. И если богатым местным жителям вроде генерала Кадваладера правительство возместило потерю земель, то работяги, трудившиеся на чужой земле арендаторы и издольщики, не получили ничего. В северо-восточной части города чернокожие поселенцы соорудили магазинчик, школу на пару классов да джаз-клуб все это из тонюсенькой вагонки и палок. В 1920 году клуб сгорел при подозрительных обстоятельствах.
Присутствие военных преобразило Эджвуд. В окрестностях появлялись школы, дома, жилье. Во время Второй мировой военных и гражданских служащих в городе стало еще больше. Поспешно перестраивалась железнодорожная станция чтобы справиться с наплывом пассажиров. Активно строились общежития; новое жилье поднималось везде, по всей территории Эджвуда и около завода, и дальше. Возник даже целый район на двадцати шести акрах земли Седар-драйв. Бурный рост населения в совокупности с появлением Сорокового шоссе четырехполосного хайвея, пронесшегося по Эджвуду, стимулировал дальнейший экономический подъем города. В начале пятидесятых появился модный район Эджвуд-медоуз сплошь отдельные семейные коттеджи. Эджвуд-медоуз рассекли напополам старая Эджвуд-роуд и Хансон-роуд, и вскоре обе улицы были усеяны разнообразными коммерческими заведениями. А дальше по Хансон-роуд разросся район с более доступным жильем городского типа Кортс-оф-Харфорд-сквер. Под эту застройку ушло более сотни акров плодородной земли. На зеленом холме стоял Хансон-хаус, построенный еще Томасом Хансоном в начале девятнадцатого века, викторианский особняк о семи фронтонах, с пятьюдесятью одним окном. Это был первый дом с водопроводом в Эджвуде. А в 1963-м на Хансон-роуд, через дорогу от ведущего бойкую торговлю супермаркета сети «Акме», открылась общественная библиотека. В том же году, чуть позже, построили дорожную развязку, соединившую Девяносто пятое шоссе и Эджвуд. Последовал очередной всплеск строительства жилья. На ста двух акрах земли вдоль Уиллоуби-Бич-роуд появились три просторные школы от начальной до полной средней, чтобы способствовать притоку учащейся молодежи.
Однако за любым подъемом неминуемо следует спад, и, когда армия США ушла из Вьетнама, расходы на некоторые программы вооружений были сокращены или даже вовсе прекратились. И военный, и гражданский персонал перевели на другие базы на восточном побережье. Вскоре многочисленные корпуса «Арсенала» стали походить на город-призрак. Несколько лет ходили упорные слухи, что правительство планирует открыть на заброшенных территориях десантное училище, но слухи так и не подтвердились.