Реальная радость в следственном изоляторе одна баня. По сути это обычная душевая на восемь-десять леек. Но есть и лавочки, и тазики, и хозяйственное мыло, которое выдают небольшими кусочками. И возле бани единственная большая площадка на улице, где сверху нет решеток. К тому же имеется пара клумб с красивыми цветами исамая обычная трава возле асфальтовых дорожек. Конечно, к октябрю вся растительность заметно увядала, и от былой яркости остались довольно блеклые краски.
Однако для тех, кто двадцать четыре часа в сутки видит вокруг себя толстые каменные стены, покрашенные в унылые цвета, и такие картины радуют глаз. Водят на помывку строго по графику, раз в неделю. Никто не пропускает, если, конечно, не борется с чесоткой. Некоторые арестованные устраивают в бане стирку личного белья и одежды. Справедливости ради стоит отметить, что вещи можно сдать и в прачечную при СИЗО. Принимают грязную одежду, выдают чистой, те же «баландеры», что развозят еду.
Примечательно то, что порядок в изоляторе поддерживают не только сотрудники, но и сами сидельцы. Помимо «смотрящих» в каждой камере, есть «смотрящие» за левым и правым крылом каждого корпуса, над ними старший по корпусу в целом. А в самом верху местной иерархии «смотрящий» по тюрьме. Он вольно или невольно постоянно поддерживает отношения с администрацией следственного изолятора. Большую часть споров и конфликтов, возникающих между сидельцами, разрешают не работники СИЗО, а выбранные авторитетные люди. Тех, кто нарушает «общаковый» порядок, то есть «понятия», наказывают тоже они, иногда физически. Самые уважаемые среди арестованных «черные хаты» это обычные камеры, где сидят обычные люди. Их в изоляторе примерно девяносто процентов. Менее уважаемые милицейские или ментовские «хаты», где сидят бывшие сотрудники правоохранительных органов. Еще ниже «хаты» баландеров, затем отдельно сидящие выявленные «стукачи» и в самом низу этого «табеля о рангах» камеры опущенных. Если кто-то из сотрудников изолятора грубо нарушит негласные договоренности с сидельцами, то «смотрящий» по тюрьме может объявить общий бунт. В этом случае все зэки начинают стучать в двери ногами, руками, посудой, громко кричат, создавая невероятный шум даже в ночное время. Недоразумение улаживается старшим офицером СИЗО и «смотрящим» по тюрьме через переговоры.
Время от времени по тюрьме проводятся обыски. Сидельцев выводят из камеры вместе с матрацами, бельем и одеждой в коридор, а все, что остается в «хате» переворачивают, как говорится, «кверху дном». Но это так должно быть в принципе. На практике же, в ивановском изоляторе в те времена выходили в коридор только самые законопослушные сидельцы, остальные оставались в камере. Их небрежно обыскивали на месте. Из развлечений в «хате» имеются шахматы, шашки, домино. При следственном изоляторе есть и библиотека, в которой можно взять книгу для чтения. Телевизоров в те времена в камерах не имелось, а вот радио практически вещало от подъема до отбоя. Выключить его никто даже не пытался. Особенно любили слушать передачу «Облака», специально для зэков и о зэках, о жизни в неволе. Шарип как-то предложил Галкину сыграть в шахматы. Проиграв несколько партий подряд, кавказец вышел из себя, разбросал пластмассовые фигуры по камере. Некоторые из них при этом сломались. Успокоившись, горячий житель гор собрал их с пола, склеил с помощью спичек, и игра началась сначала.
Просидев неделю в этом веселом заведении, Сергей написал заявление в районный суд об изменении ему меры пресечения, на подписку о невыезде. Чтобы подкрепить его обоснованность, он объявил бессрочную голодовку, полагая, что такая акция «напугает» следственные органы и вынудит их выполнить требования сидельца. Но даже для начала голодовки, чтобы она оказалась документально зафиксированной, потребовалось заявление на имя начальника следственного изолятора. Причем страдальцу дается еще двое суток на размышление. То есть, он находится вместе со всеми, но пищу не принимает. Для девяноста процентов такое испытание становится невыносимым, и они отказываются от своих намерений. Однако если сиделец упорный и не передумает, его из «хаты» выводят в одиночный карцер. Перед этим взвешивают на весах у фельдшера в кабинете, меряют кровяное давление, пульс, интересуются самочувствием. Галкин пошел до конца и впервые познакомился с карцером.
Карцерные камеры полуподвальные, по самое окно они находятся под землей. В них холодно и сыро в любое время года. Размеры внутри: примерно четыре на полтора метра. Дверь двойная, с внутренней стороны решетка во весь дверной проем. Над ней круглосуточно горит тусклая лампочка. Слева от входа туалет типа городского без каких-либо занавесок. Он должен в любое время просматриваться через небольшой глазок в двери. На ней еще имеется и специальное окно «кормяк», для подачи пищи. Оно обычно закрыто, открывается только «баландерами» со стороны коридора. Справа очень маленький круглый столик для принятия пищи, без табуреток и лавочек, кушать можно только стоя. Но Галкину подобные неудобства казались неинтересными, он собирался реально голодать. Слева к стене приделан деревянный лежак для сна. В шесть часов утра подъем и с помощью специального приспособления лежак поднимается и пристегивается к стене. Днем ни сидеть, ни тем более лежать не на чем. Но это для тех, кто наказан за какое-то нарушение внутреннего распорядка, а голодающим «шконку» не пристегивают и днем. Забирают только белье и матрац. На небольшом оконце толстая решетка, вместо стекла целлофановая пленка, чтобы никто с тоски не мог сам себя поранить. На стене, под окном кран для подачи воды. Но отрывается он только снаружи сразу после подъема и перед отбоем в двадцать два часа. Ни тетрадей, ни ручек, ни радио ничего, что могло бы служить развлечением. Кажется, что время здесь останавливается и совсем не движется. В общем, для клаустрофобии Галкина местечко оказалось в самый раз.
Карцерные камеры полуподвальные, по самое окно они находятся под землей. В них холодно и сыро в любое время года. Размеры внутри: примерно четыре на полтора метра. Дверь двойная, с внутренней стороны решетка во весь дверной проем. Над ней круглосуточно горит тусклая лампочка. Слева от входа туалет типа городского без каких-либо занавесок. Он должен в любое время просматриваться через небольшой глазок в двери. На ней еще имеется и специальное окно «кормяк», для подачи пищи. Оно обычно закрыто, открывается только «баландерами» со стороны коридора. Справа очень маленький круглый столик для принятия пищи, без табуреток и лавочек, кушать можно только стоя. Но Галкину подобные неудобства казались неинтересными, он собирался реально голодать. Слева к стене приделан деревянный лежак для сна. В шесть часов утра подъем и с помощью специального приспособления лежак поднимается и пристегивается к стене. Днем ни сидеть, ни тем более лежать не на чем. Но это для тех, кто наказан за какое-то нарушение внутреннего распорядка, а голодающим «шконку» не пристегивают и днем. Забирают только белье и матрац. На небольшом оконце толстая решетка, вместо стекла целлофановая пленка, чтобы никто с тоски не мог сам себя поранить. На стене, под окном кран для подачи воды. Но отрывается он только снаружи сразу после подъема и перед отбоем в двадцать два часа. Ни тетрадей, ни ручек, ни радио ничего, что могло бы служить развлечением. Кажется, что время здесь останавливается и совсем не движется. В общем, для клаустрофобии Галкина местечко оказалось в самый раз.
Сергей сам придумал развлечение с закрытыми глазами идти от двери к окну, затем махание руками по воздуху в стиле бокса. После этого разворот и к двери, там отработка ударов ногами, но опять, же по воздуху. Это хоть как-то убивало время и согревало. Обычно в карцере в своей одежде находиться не разрешают. Но ввиду холодов и во избежание обморожений сидельцу позволили взять с собой в камеру даже верхнюю одежду и шапочку. Когда Галкин уставал от придуманного им развлечения, то просто сидел на «шконке» и думал о своей жизни, стараясь припомнить смешные моменты. Такие воспоминания скрашивали будни узника, и время шло чуть быстрее.
5 октября 1983 года все опера кинешемского уголовного розыска отмечали свой профессиональный праздник в ресторане «Волга» возле главпочтамта. Естественно они выпили, но, как говорится, в меру. В самом заведении никаких конфликтов не произошло и это Сергея радовало, драк без серьезной причины он не любил. Возле восемнадцати часов Галкин со своим коллегой Володей Панкратовым стоял на остановке автобуса «Главпочтамт». В милицейские времена Сергей любил носить светлый плащ и такую же шляпу с большими полями. Напротив сотрудников милиции стоял трезвый парень, лет двадцати пяти, среднего роста и телосложения и внимательно наблюдал за ними. Вдруг, не сказав ни слова, он подошел к Сергею и ударил по его шляпе. Та улетела прямо в большую лужу на дороге. Реакция опера на необъяснимую агрессию оказалась мгновенной. Незнакомец улегся без сознания рядом с головным убором. Опера уехали на подошедшем автобусе, не дожидаясь, когда очнется нервный гражданин. «И все-таки эта история не очень смешная», с грустью подумал сиделец, посмотрев в сторону окна, за которым осталась свобода и его прошлая жизнь.
Ну, а днем часовая прогулка в обычном тюремном дворике. Только находился в нем Сергей один. Правда, все дворики, как и стены внутри СИЗО, имеют пробитые отверстия «кабуры». При желании пообщаться с соседями вполне реально, но Галкину обычно оказывалось не до разговоров. Во время прогулок на свежем воздухе, несмотря на голодовку, юрист проводил свою обычную тренировку. Судя по весам у фельдшера, к которому его водили раз в два-три дня, от такого образа жизни он таял, как снеговик весной. Забегая вперед за семнадцать дней, что он провел в карцере, потерял шестнадцать килограммов живого веса!
Перед сном, чтобы хоть как-то согреться под одеялом из «меха бразильской обезьяны», он опять же тренировался. Только в условиях узкого каземата, приходилось привыкать к определенной специфике нанесения ударов. Затем прямо в одежде и даже спортивной шапочке Галкин ложился на жесткие нары под тонкое одеяло и пытался уснуть. Через три- четыре часа, иногда и раньше, холод будил его, и он вновь махал руками и ногами запасался теплом на следующие три- четыре часа. Однажды произошла довольно забавная история. Около трех часов ночи юрист поднялся с постели и стал проводить уже привычную согревающую тренировку. По мере повышения температуры тела снимал с себя одежду, чтобы потом быстро одеть на себя и залезть под одеяло. Но в этот день он так увлекся ударами ног и рук, что делал их на громком выдохе. Эти звуки услышал дежуривший сотрудник. Он открыл «кормяк» и увидел Сергея голого по пояс резко наносящего удары по воздуху.