Маска Я тебя знаю!
ЗА НЕДЕЛЮ ДО СОБЫТИЙ
В ночном небе круглая яркая луна. По ровной, испещрённой трещинами, словно треснувшая зеркальная гладь, пустыне скачут семеро всадников. Впереди главный, Вожак.
На его лице золотая маска, на шлеме султан из пышных перьев, а на шее сверкающий драгоценными камнями ошейник.
Вскоре гладь заканчивается, начинаются пески и текучие барханы. Всадники придерживают своих коней, переходят на шаг. Лошадям песок непривычен. У них нет таких разлапистых конечностей, какими обладают верблюды. Копыта их проваливаются и утопают в песке. И чтобы вырвать ногу из текучего, ненадёжного песка, лошадям приходится каждый раз делать очередное усилие.
Поднявшись на очередной бархан, Вожак останавливается и поднимает руку. Остальные, подчиняясь безмолвному приказу, натягивают поводья и тоже останавливаются. Их кони устало фыркают, пытаясь устоять на утекающем песке. Они переступают своими копытами. Вожак смотрит на горящие впереди огоньки небольшого поселения. К нему подъезжает один из всадников, самый молодой из воинов, Джавад:
Господин, думаете, он здесь?
Не расслабляться!
Получив удар плетью, конь Вожака срывается с места и скачет в сторону огней. Остальные, вытаскивая сабли и подгоняя коней глухими гортанными выкриками, скачут вдогонку.
***
Старик неторопливо размышляет, говорит сам с собой и с телом, лежащим перед ним:
Наверное, лучше закопать тебя, всё равно ты умер. Стоит ли тратить мои и без того не бесконечные силы и возиться с трупом того, чьей смерти ждёт столько людей. Небо меня поймёт и будет свидетелем. Пожалуй, так я и поступлю. Пусть люди не поверят мне и будут смеяться, но я даже не стану брать эти драгоценности. Пусть их заберёт песок и сама Пустыня, это её добыча и её жертва
Неожиданно из-под маски раздается какой-то звук. Что это игра ветра, задувающего в щели золотых провалов глазниц на маске, или Старик прислушивается и слышит тихий стон.
Ах, ты ж Да ты живой? в изумлении восклицает Старик и, отбросив сомнения, начинает копать. Он копает всё быстрее и быстрее.
Песок под верхним слоем не так горяч, как сверху, рукам старика уже не так больно. Вот он уже почти освободил тело от песка и тащит на себя но что-то мешает. Ещё одно усилие, и становится видно, что к руке человека в маске волосяным арканом привязана ещё чья-то рука. И на этой руке драгоценный перстень с большим, темно-кровавым камнем. Старик в изнеможении опускается на песок, вытирает пот, поднимает лицо к небу:
Аллах милосердный! Надеюсь, тут не все сорок разбойников?!
***
Раннее утро, рассвет. Солнце ещё не взошло, но вот-вот покажется на горизонте. Перед нами небольшое разрушенное поселение дворов на пять. Некоторые хижины ещё горят. Дым, крики животных, запертых в подожжённом хлеву. Всадники, которых мы видели в пустыне, вытаскивают жителей из домов, волокут к колодцу. На площадке, в центре поселения, у колодца, сидят напуганные местные жители, человек десять старики и женщины. Вожак спрыгивает с коня, наклоняется к избитому, связанному старику.
Ты старший? Где Ходжа?
Я ходжа. Что тебе нужно?
Ты знаешь, о ком я. Мне нужен Насреддин.
Я ничего тебе не скажу. Не знаю.
Тогда все умрут. Выбирай. Ты умрешь последним.
Вожака окликает один из воинов:
Господин
Что тебе, Ибрагим?
Мы обыскали всю деревню, только взрослые. Детей нет.
Вожак смотрит на Старика. Старик улыбается.
По знаку Вожака один из воинов, самый молодой и нетерпеливый, Джавад, достает саблю, закалывает старика.
Старик так и умирает с улыбкой, и это злит Вожака. Он с удовольствием бы стер эту улыбку, срезал бы её вместе с лицом, но время не ждёт, нужно ехать дальше. В толпе вой, плачут женщины. Молодой воин вытирает саблю:
Дети, наверное, сбежали. Думаю, надо их найти.
Вожак поворачивает голову, его маска безо всяких эмоций. Он смотрит на молодого воина.
Самый умный, Джавад? Снимай шлем.
Молодой воин смотрит, не понимая. Вожак снимает свой шлем с султаном, остаётся только в маске, протягивает его молодому воину.
Будешь главным. Говори, что делать.
Молодой воин не смеет перечить. Видно, что он боится своего командира. Он отдает Вожаку свой шлем, обмотанный чалмой, надевает шлем вожака. В его голосе неуверенность:
Видимо, они ушли по той дороге, другого пути нет. Догоним их?
Вожак легко запрыгивает на коня. Показывает плетью на связанных жителей.
А с этими что?
Ну Зачем нам свидетели?
Остальные воины смотрят на Вожака. Связанные старики и женщины, затаив дыхание, ждут его ответа. Вожак поворачивается к воинам:
Джавад теперь ваш командир, его безликая маска упирается взглядом в лицо побледневшего Джавада. Давай, приказывай!
Молодой воин, пробежавшись взглядом по лицам товарищей, робко улыбается, потом делает серьёзное лицо и говорит уже увереннее, в его голосе проявляются «железные» нотки. Перекрывая визг и крики сгорающих в хлеву животных, он кричит воинам:
Ну? Чего встали! Убейте их!..
По команде нового командира воины достают сабли, идут к связанной толпе. Всадник в маске остается сидеть на коне. Его конь стоит, как вкопанный. Солнце, наконец, показалось из-за горизонта. Сквозь клубы чёрного дыма всадник смотрит на открывшиеся его взору горы. Их белоснежные вершины окрашены алым рассветом.
В толпе связанных пленников слышен плач, звучат глухие проклятия, в клубах скрывшего всё чёрного дыма слышны чмокающие удары сабель, хрипы и стоны умирающих
***
Древний восточный Город.
Мы видим большую площадь перед дворцом Эмира. Обычно она заставлена переносными лотками и повозками, с которых местные и приезжие торговцы продают свои товары. Так уж повелось на Востоке, что любое открытое пространство, не занятое постройками, моментально превращается в стихийный рынок. А по прошествии многих лет, когда люди привыкают к этому, у них даже мысли не возникает, что архитектором, создавшим это место, задумывалось нечто другое.
Но сегодня центр площади пустой, никого нет. Все временные прилавки, телеги и переносные шатры убрали по приказу начальника стражи Эмира ради ежегодного праздника, посвящённого дню урожая. И это тоже традиция, к которой за многие годы привыкли горожане. Только по краям площади, прижимаясь к стенам лавок и домов, стоят жители города. Они пришли по приказу глашатая, который передал волю Эмира.
Несмотря на приказ быть довольными и улыбчивыми, люди недовольны, они удивлённо переглядываются, но рядом широким оцеплением стоят свирепые стражники. Все пришедшие горожане понимают, что возмущаться действиями властей себе дороже. Пожилой стражник смотрит на кислую мину какого-то бродяжки:
Кто тут недоволен? Ты? Или ты?! Сказали вам праздник, значит, праздник! Веселитесь, ничтожества, пока голова на шее!
Ему вторит другой стражник, с алебардой:
А кто недоволен, для тех у нашего Эмира есть особое место зиндан! Там как раз вчера, после казни бунтовщиков, места освободились!
Низко и протяжно звучат трубы. Огромные, длиной по несколько метров трубы-карнаи, каждую из которых с трудом удерживают по трое человек. Люди, стоящие на площади, смотрят, как начинают раздвигаться тяжеленные створки парадных дворцовых ворот.
Ворота высотой в три человеческих роста сделаны из деревянных лиственничных брусьев, окованных металлическими полосами. Каждую створку толкают по несколько человек. Из глубины недоступного простым людям двора группа солдат выкатывает огромную расписанную узорами пушку с широким жерлом. В толпе зевак слышатся восхищённые возгласы и отдельные разговоры:
Наш Эмир, слава небесам, любит всё большое!
Как и вы, уважаемый.
На что намекаешь, голодранец? На мою чалму?
Что вы, уважаемый Парвиз! Я про пушку.
А при чём тут я?
В жерло этой пушки сможет залезть даже твоя несравненная Зейнаб!
А не надо завидовать, Сайдулла! Смотри, как бы ты сам не оказался в этой пушке.
Скажите, а что, в нас будут стрелять из пушки?
Размечтался! Будут они на тебя порох тратить!
Наверное, будет салют, но почему днем?
А ночью стражники спят.
Люди смеются. Вслед за пушкой и солдатами появляется надменный и торжественный Стражник в красной жилетке и синих шароварах. Он степенно подходит к пушке, в его руках горящий факел на длинном шесте. Шевеля синими усами, что является отличительным признаком немногочисленных, но бесстрашных воинов-артиллеристов, стражник подносит факел к специальному углублению на стволе пушки. Короткое шипение, брызги искр, и раздаётся выстрел.
Из её огромного жерла, куда и правда поместился бы довольно упитанный человек, с грохотом вырываются клубы чёрного дыма, который моментально окутывает площадь.