Колесный скрип казался оглушительно громким, способным разбудить всю округу.
Слышь, Тимоха, без Федьки все повозки в негодность приходят. У некоторых оси ломаются и колеса отваливаются. А у нашей скрипит, будто жернова крутятся.
Федька, он дело знал крепко. Хотел меня учить колесам, да не судьба.
Да, попал, как кур во щип. Ни ухом, ни рылом, а виноват.
Ты, что знаешь про него?
Брательник сказывал, обвинили литовы Федьку в колдовстве. Хотели на костре сжечь. Он сбежал и до сих пор никто не знает где он, жив ли?
Литовы к нам относятся, как к скотине, а сами без нас беспомощны будто дети. Жрут, да пьют.
Еще девок портят.
Точно, заключил Тимоха.
Посад, действительно, находился за горой. Расположился с другой стороны склона потому, как тот был пологим. Взору предстали ровно стоявшие избы и купол храма.
Глянь, выходит в крепости одна церковь и на посаде тоже имеется.
Дорога вывела к краю посада, но ее преградило лежавшее на козлах бревно. Пришлось остановиться и ждать, потому как самостоятельно убирать бревно нельзя. Порядки незнакомые, можно впросак угодить. Из сторожки, что расположилась неподалеку, вышли двое и направились к путникам. Еще не доходя до бревна, один из двух спросил откуда едут люди. Услышав название Сурайск, ничуть не удивились.
Зачем? спросил другой, уже подойдя вплотную к Тимохе.
У нас урожай богатый гороха, девать его некуда. Он ведь хранится плохо, капризный, внимания требует, а других дел тоже полно.
Стражники сняли бревно и велели подъехать к сторожке. Вышел третий стражник и вынес два мешка и корзину.
Пересыпай свой горох, сказал он громко.
Зачем? сразу оба озадачились.
Двое таких же зерно везли, тоже из Сурайска. А в мешках оказался порох. Хотели княжьи палаты взрывать, а князя убить.
От нас зерно к вам никто не возил, не было такового. Горох мы, конечно, пересыплем, чтобы и вам, и нам спокойно стало.
Пока Тимоха и Герасим под присмотром стражников возились с мешками, один из них самый молодой слетал к местному воеводе с донесением. Воевода самолично решил взглянуть на новых гостей из Сурайска. Тимоху и Герасима привели в сторожку, усадили на лавку, стали допрашивать.
Для начала назовите вашего князя? грозно спросил местный воевода.
Сурайский Досифей Александрович. Только живет он не в городе, а в Жилицах. Еще у него есть брат, но мы не знаем о нем ничего.
Кто воевода?
Так Бутурлин Дмитрий Михайлович, дай Бог ему здоровья.
В мешках у вас горох знатный. Только не могу на посад пропустить, осмыслить надобно. Посидите в остроге, пока разберемся.
Господин, а как же горох? Он внимания требует и лошадь не кормлена, не поена.
За лошадь не бойтесь, чужого нам не надобно. А сколько ваш горох может стоить?
Хотели взять с мешка по гривне в серебре.
Дорого хотите, пробубнил один из стражников и как бы спрятал усмешку.
Теперь хоть за так берите, только домой отпустите, взмолился Тимоха.
Мы люди честные, сказал воевода, отпустим, когда разберемся и за горох заплатим, конечно, но не по гривне.
Острог располагался неподалеку, совсем в стороне. Квадратная бревенчатая башня в виде киты, наверху пост наблюдателей. Ребят втолкнули в дверь, и они очутились в полной темноте. Затем скрипнула другая дверь, и луч света разрезал темноту. Мужик в черном длинном кафтане и в картузе велел идти за ним. Проход к месту заточения оказался коротким. Открылась еще одна дверь и арестованных втолкнули в длинный чулан с щелью наверху вместо окна. Благодаря этому отверстию в помещении царил полумрак, а так вообще была бы полная темень. В углу куча соломы, посередине бочка с водой, в другом углу поганая лохань.
Не боись, проходь, прохрипел тюремщик и дверь захлопнулась.
И Тимоха, и Герасим стояли будто вкопанные. Ни вины за ними, ни желание сделать худое, а оказались в остроге. Солома зашевелилась и наружу вылез бедолага, посему такой же узник. За ним обнаружился еще один.
Сколько вас? спросил пораженный видением Герасим.
Двое, ответил тот, который стоял ближе к новичкам.
Местные или, как мы на ярмарку торговать приехали? спросил Тимоха.
Местные, но именно за торговлю сидим, ответил один из двоих.
У вас тут всех, кто торгует на ярмарке в острог сажают?
ухмыльнулся Герасим.
Мы торговлей случайно занялись. Соседи мы и курятники стоят рядом. Повадилась лиса ночью птицу таскать. Два раза дежурили, ждали зверька, не пришел. Третью ночь спали дома. Утром двух куриц не досчитались и следов лап вокруг полно. Выкопали мы яму как раз на пути зверька, глубокую, земля там рыхлая, в рост получилась. На дне острых кольев натыкали, чтобы потом без мучений зверька достать. Ночью в яму влетел молодой кабан. Глянули, а он к утру уже готов. Что прикажешь делать?
ухмыльнулся Герасим.
Мы торговлей случайно занялись. Соседи мы и курятники стоят рядом. Повадилась лиса ночью птицу таскать. Два раза дежурили, ждали зверька, не пришел. Третью ночь спали дома. Утром двух куриц не досчитались и следов лап вокруг полно. Выкопали мы яму как раз на пути зверька, глубокую, земля там рыхлая, в рост получилась. На дне острых кольев натыкали, чтобы потом без мучений зверька достать. Ночью в яму влетел молодой кабан. Глянули, а он к утру уже готов. Что прикажешь делать?
Поделить мясо на две семьи и радоваться, спокойно ответил Тимоха.
Я так и предлагал, а Кулиш давай продадим. Еда у нас в домах имеется, а денег нет. Вот я и повелся. Хотя охота у нас под большим запретом. Выдавали мясо кабанье за телятину. Вышли на торг и скоро до нас докопались.
Не сразу, добавил второй, которого звали Аким, на третий день. А вас за что, вы же не местные?
Мы из Сурайска. Гороха уродилось в достатке, хотели пару лишних мешков продать. Ближе всего к нам Нагорье, вот мы сюда и двинули, поведал Тимоха.
У бревна остановили, потом заставили пересыпать горох, сказали, что от нас были такие же торговцы зерном, на самом деле злодеи, но от нас сюда никто не ездил, свое слово сказал Герасим.
Еще сказали, что вместо зерна порох нашли. Хотели взорвать княжьи палаты.
Не порох они везли, полушепотом пролепетал Кулиш, писотоли приперли.
Что такое писотоль? удивились и Тимоха, и Герасим.
Сказывали будто труба с присадкой, плюется дымом, огнем и свинцом. Свинец убивает, пояснил Кулиш.
Чего вы тут такие древние? удивился Герасим. штука называется пистоль или огнестрел. Типа пушки, токмо очень малая. В толк не возьму, как пистолем можно взорвать палаты князя.
Мы что ли тебе о том сказывали? обиделся Аким.
Серчанье друг на друга длилось недолго, деваться все одно некуда, не уйти, не убежать, а время коротать надобно.
Перетерли все, что можно и нельзя. До ареста Аким и Кулиш жизнью своей были довольны. Так повелось, что занимайся хозяйством или ремеслом, только плати налог вовремя и полной. Хочешь натурой, хочешь деньгами. Учет строгий ведется. За неуплату можешь угодить в холопы, тогда прощай вольная жизнь и назад хода нет.
За ваше деяние можно в холопы угодить? спросил Тимоха.
Скорее штраф наложат, а могут на работы посылать.
В поле или на строительство? спросил Тимоха.
Куда пошлют, туда пошлют, сами виноваты, определил Аким.
На работах таких можно все здоровье потерять, добавил Кулиш и горестно вздохнул.
Волей-неволей вышли на разговор про Федора-колесника. Повозмущались, пожалели парня, а Кулиш заметил, что их литова вообще не достает. Вроде как слыхивали про Вильно, но в живую хозяев никто не видывал.
Защита у нас была надежная, пояснил Аким, Великий Новгород стоял над нами. Потом его Москва себе подчинила, и мы остались одни.
К нам литовы не суются, но платить им приходится. В Сурайске каждый знает, что кабы не литовы, то в каждом доме прибыток был бы лучше, рассуждал Герасим.
На Московию вам надобно уходить, ошарашил всех Кулиш, мне тут один сказывал по секрету, что Москва очень жалует русских, покровительствует тем, кто переходит под их руку.
Прошла еще седмица и сидеть в остроге стало совсем невмоготу. Первым вызвали Акима, через час его вернули, тот упал на свой кусок соломы и зарыдал. Спросить его Кулиш не успел, вторым потащили на суд его. Тимоха и Герасим молчали, ждали возвращения Кулиша. Тот вернулся тоже не в лучшем состоянии. Только не плакал. Все быстро разъяснилось: и тому и другому назначили не очень большой штраф, во всяком случае он их не испугал. Расстройство состояло в сроках принудительных работ по половине года каждому.
Чего работы так бояться? удивился Тимоха.
Кабы ты знал, куда у нас на работы посылают, так не стал бы разглагольствовать.
А ты расскажи и легче станет.
В шахту у нас посылают, буркнул Аким.
Что такое шахта? переспросил Тимоха.
Снова повисла тишина. Глубокой ночью Аким подполз к Тимохе и Герасиму и полушепотом начал сказ про шахту в Нагорье.
Тебя сажают в корзину и опускают вниз на неимоверную глубину. Там почти в полной темноте отколупываешь киркой куски камней. На четвереньках тащишь волокушу и грузишь добытые камни в корзину. Ее подымают наверх и так весь день. А для нас в течение полугода. Дышать под землей нечем, на поверхности еда скудная, люди мрут будто мухи.