Меня зовут Юрий Петрович, представился один из славян и спросил, где находится родной город Федора.
Парень начал сказывать все, что знал о Сурайске, снова упомянул Нагорье, Хлепень, Осугу и Ржев.
Подойди к столу, сказал второй славянин и положил на стол лист бумаги, представь, что ты птица и смотришь на все сверху вниз. Нарисуй, где Сурайск, где соседи.
Федор напрягся, закрыл глаза и стал вспоминать все, что представлял: дороги, Жилицы, поля, леса. Нарисовал реку Бежу, где она делает повороты, куда вытекает. Федор добросовестно вырисовывал все, о чем вспоминалось. В рисунок вложил навыки, полученные при изготовлении чертежей столярных изделий. Его труд сначала рассмотрел Юрий Петрович, потом второй боярин без имени, потом они открыли пенал и вынули свиток. Развернули его и стали прикладывать к чертежу Федора. Оба прильнули к столу и долго разглядывали черточки, линии и кружочки.
Да вот же, гляди, сказал мужик без имени, река Бежа и тут, и тут. Но на нашей карте княжество одно Неревское, и ни одного города не указано.
Как не указано? взбудоражился Федор, наш Сурайск город большой, имеется храм и командует воевода Бутурлин Дмитрий Михайлович. А князь живет в Жилицах, в семи верстах.
Еще раз поведай про соседей, попросил Юрий Петрович, кто вас окружает?
Один сосед там, где солнце восходит, другой, где заходит.
Почему только двое? удивился тот, который без имени.
Других никогда не было и нет.
Понимаю так, сказал Юрий Петрович, в свое время Неревское было единым княжеством, потом разделилось на три части. А про город Нагорье слыхивал? Он в тех землях, куда солнце садится. Второй мужик без имени согласился с этим.
Федору разрешили идти. Он вышел на улицу и сел на ступеньках крыльца. Что делать и чего ждать, ничего не понятно. Мимо сновали люди, о чем-то переговаривались.
Ты тот, кого везли убивать? прозвучал откуда-то сбоку вопрос.
Федор поднял глаза и увидел воина славянской внешности в необычных доспехах. Хотя доспехом не назовешь кояр, то есть кожаный панцирь и плотный стеганный наглавк.
Везли, да не довезли. Меня зовут Федор Коргач! гордо ответил пленник.
Пойдем со мной, с ребятами познакомлю, воин пошел в сторону, Федор поспешил следом за ним.
За амбаром стояли, сидели и даже лежали на попонах молодые воины, все славянской внешности. Одеты они не одинаково, но похоже. Горел костерок и в котле булькала еда.
Вот привел пленника, зовут его Федор, сказал сопровождающий и куда-то ушел.
Подходили воины, жали руку и каждый называл свое имя. Конечно, запомнить всех сразу было невозможно. В глаза бросились два парня, одинаковые с лица. Один назвался Борисом, другой Глебом. Видя растерянность гостя, один из братьев спросил:
Знаешь наших святых Бориса и Глеба?
Так их же убили.
Вот нас с братом в их честь и назвали.
Перво-наперво Федора накормили похлебкой с просом.
Еда простая, но сытная, потом начались расспросы. Интересовались жизнью под литовской рукой. Федор поведал свою историю про обвинение, про подготовку его к казни.
Поверьте, придумал ту круговерть на радость людям. Жителям Сурайска все понравилось. А вышло, что за содеянное меня следует убить.
Тот, кто придумал твою затею переместить в литовский замок, порядочная скотина.
Не воспротивишься, когда князь велит. Он приятельствует с литовцами, а те фигуры заметные, к Великому князю Казимиру близкие. Наш князь-то хотел угодить, а вышло все наоборот.
Нет, брат, причины видимо совсем другие, заключил один из присутствующих, твоя круговерть лишь предлог. Я литовцев и поляков знаю хорошо. Одним неприятием православия сие не объяснишь.
Главное, что меня спасли! в сердцах выкрикнул Федор.
Оно и понятно, своя рубаха ближе к телу, сказал Глеб и все засмеялись.
Потом пошли шутки, побасенки. Московские воины оказались веселыми и словоохотливыми. Ночевал Федор в шатре вместе со всеми. Утром подвели к нему лошадь и поставили в середине отряда. Шли скоро, ночевали дважды только в монастырях. Третьего дня вышли к заставе, въезд на улицу был перегорожен бревном. Юрий Петрович перекинулся с постом парой слов и бревно убрали.
Улицы оказались кривые с разливами луж, кое-где для пешеходов настлали мостки. Дома деревянные, при каждом двор и сад. Попадались разрывы, в этих проталинах виднелся лес или поля. Выехали к реке и поехали вдоль берега. В глаза бросилось огромное количество водяных мельниц. Кремль отличался высокой каменной стеной и множеством храмовых куполов за ней.
Улицы оказались кривые с разливами луж, кое-где для пешеходов настлали мостки. Дома деревянные, при каждом двор и сад. Попадались разрывы, в этих проталинах виднелся лес или поля. Выехали к реке и поехали вдоль берега. В глаза бросилось огромное количество водяных мельниц. Кремль отличался высокой каменной стеной и множеством храмовых куполов за ней.
Ворота находились внутри башни. Проехали их с гулким эхом и направились к двухэтажному терему. На площадке перед крыльцом слезли с лошадей и выпрямились в одну линейку. Юрий Петрович и тот без имени прошли внутрь дома, вышли уже втроем. Третьим оказался стареющий дядька в богатой одежде. На нем была расшитая золотом накидка типа фелони. Подобную надевал отец Маркиан по праздникам. Федор повернулся к ближнему воину и тихо поинтересовался третьим боярином.
Князь Патрикеев Иван Юрьевич, самый ближний к Великому князю.
Тем временем троица подошла к линейке воинов, и боярин пожелал всем здравия.
Славно, потерь не случилось. Благодарю за храбрость и смелость! Даю день отдыха. А сейчас ведите своих лошадей в конюшню и спешите в общежительный дом. Там накрыты столы с угощениями.
Троица развернулась и снова направилась в дом. Федор растерялся. К обращению боярина он не имел никакого отношения. Пока он думал, как ему поступить дальше, кто-то взял у него поводья, а другой повел в сторону к торцовой стороне терема. Через низкую дверь прошли в сени и из них попали в закуток с маленьким оконцем.
Сиди, отдыхай, еду тебе принесут. Может еще свидимся.
Федор снова оказался в неизвестности, она его немного пугала. Что суждено, то и сбудется. Событий в последнее время прошло так много, что хватило бы на половину жизни. Еды ему так и не принесли. Зато утром пожаловал тот командир, который без имени.
Вставай, хватит лежебочить, дела не ждут!
Завсегда готов к делам, ответил Федор, натягивая на себя рубаху и порты, не знаю только, как вас величать?
Неужели не сказал? Калужанин я Максим Андреевич. Ты хоть знаешь, что попал в Москву.
Догадался, пробурчал Федор.
А что про Москву слышал?
Про Новгород слышал и не понял, зачем Москве он оказался нужен.
Москве нужен не только Новгород, еще Тверь, Смоленск, Киев и много других городов, где живут русские люди.
Как же вышло, что все города сами по себе, может они не хотят принадлежать Москве.
Не все одинаково, но уверен, многое сложилось бы по-другому, кабы не нашествие Орды. Сколько всего они разрушили, сколько людей увели в полон, а мы долго ничего не могли сделать. Как думаешь, почему?
Потому что они были сильнее.
Потому что у русских каждый был за себя, не было единения. Ивана грабят и ладно, а Степан не шевелится, потом Степана грабят, а Ивану все равно. Так было ранее, но более не будет. Орда уже не досаждает. Зато поляки, литовы, немцы пока еще не угомонились.
Мы, русские, живем под литовой и ничего.
Кто бы говорил? Крымчаки тебя спасли от неминуемой гибели. А на погибель тебя литовы обрекли. Похоже забыл? Быстро ты!
Простите меня, ляпнул, не подумал. Где же Москва раньше была? Столько народу под литовой ныне оказалось!
Москва не с неба свалилась. Из поселения среди болот силу набирала, но развивалась быстро, благодаря торговым путям, благодаря приходу огромного количества переселенцев. Московские князья всегда привечали желающих жить и работать на Московии.
В Сурайске люди будут не против Москвы, ежели воевода Бутурлин призовет.
Не торопись. С Сурайском еще разобраться надобно.
Максим Андреевич повез Федора в Симонов монастырь. Повозка, запряженная одной лошадью, выехала на берег реки Москвы. Таких широких рек Федор еще не видывал. На воде плоты и дощаники, попадались насады, груженные тюками. Максим Андреевич коротко поведал про племянника Сергия Радонежского, первооткрывателя монастыря, про героев Куликовского сражения, погребенных на монастырском кладбище.
Мысль о причине поездки даже не возникла в голове Федора. Едут, значит так надо, он ведь не сам себе хозяин. Первым делом пошли в храм Рождества Богородицы, поклонились могиле монахов Пересвета и Осляби, коих на Куликову битву сам Сергей Радонежский благословил. Потом двинули к келье старца Иринея. Видимо Максима Андреевича хорошо знали в монастыре, с ним здоровались, а некоторые монахи останавливались и коротко с ним общались. Перед монашеским корпусом стояли скамейки. На одной из них сидел сгорбленный старик, худой и тихий, руки его лежали сверху на посохе, голова свешена вниз.