Пучок глянцево сиял в лучах солнца. Женщина стояла неподвижно, наблюдая за происходящим. Одну ладонь она прижала ко рту, а пальцами другой вцепилась в ткань черной юбки. Даже в жару этот цербер носил темную юбку и вязаную кофту, которая висела на плечах, как на швабре.
Следователь отдал приказ обшарить крошечную хибарку для хранения садового инвентаря. Все его подчиненные в составе четырех человек набились внутрь (как им это удалось, одному богу известно) и принялись там греметь как слон в посудной лавке.
Пока они хозяйничали в несчастном домишке, дядь Юра скромно стоял в сторонке. С каждой секундой его шатало все сильнее. Взад-вперед, взад-вперед, как неваляшка. Из носа поползла нить густой желтой слизи. Наконец он не выдержал и рухнул костлявой задницей на землю. Если бы не случайно подвернувшаяся кочка, опрокинулся бы на спину.
Что, стоять тяжело? ухмыльнулся из дверного проема здоровенный жлоб, сдвигая пропотевшую фуражку на затылок.
А ну, вышел оттуда и прочесал территорию! прикрикнул на него следователь, подкуривая новую сигарету.
Есть, ответил жлоб, мгновенно понурившись. Потряхивая желеобразным брюхом, обтянутым голубой рубашкой, он принялся прохаживаться туда-сюда.
Из домика выкидывали ящики, покореженные тяпки с намертво присохшей грязью, два гнутых ведра, еще какие-то железки, рваные куски пленки для теплиц. Все это пребывало в таком негодном состоянии, что даже дачным ворам и цыганам до сих пор не приглянулось.
Тут ничего, сообщил занудный голос из домика.
Видишь бочку? спросил Артем у Дениса шепотом.
Ну да. Сдвинута.
Ага. И под ней яма такая нехилая, как будто что-то было закопано. А потом как будто выкопали.
Ну да, похоже.
Зуб даю, там был труп его женушки, теть Лены.
И куда он делся?
Не знаю. Может, сам ушел.
Опять ты за свое
Тихо, они что-то говорят!
Опер встал над Юрием, уперев руки в бока и роняя сигаретный пепел прямо в дебри колтунов на голове алкоголика.
Встать, быстро, потребовал он.
Юрец, который даже сидя ухитрялся шататься, смог лишь невразумительно вымолвить слово «начальник», потом икнул и уронил голову на грудь.
Встать, гнида, блядь! «Начальник» рванул Юрия за рубашку. Тот повис на руке следака, словно поношенное пальто на вбитом в стену гвозде.
Зачем эта яма? спросил следователь и швырнул подозреваемого прямо в углубление, которое когда-то прикрывала сдвинутая бочка из-под воды.
Юрий упал на четвереньки и принялся ползать по рыхлой земле, жалобно всхлипывая.
Я тебя, мудило, еще раз русским языком спрашиваю: что за яма?
Ненаю, ответил Юрий, скорчив страдальческую рожу и почти плача. Я тут не был давно.
Насколько давно?
С год.
Следователь повернулся к Швабре Смерти, которая все это время неподвижно созерцала происходящее. Она была похожа на тощего истукана с какого-нибудь каннибальского острова.
И что, мы просто так сюда приехали? обрушился на нее следователь, придвинувшись почти вплотную и выпуская клубы дыма женщине в лицо. Здесь же нет ни хрена никакого трупа вашей дочери! Весь этот балаган его не на шутку разозлил.
Я я я не знаю Кузнецова выглядела смущенной и растерянной. В присутствии учеников она никогда себе такого не позволяла.
Не знаете, да?! хрипло каркнул следователь.
Я думала я вспомнила, как то есть, что у него, она кивнула на зятя, здесь участок. Подумала, он мог ее тут закопать. Не знаю может, я
Зато я знаю! перебил следак, тыча желтым от табака пальцем училке в лицо. Мозгами потому что думать надо, а не другим, блядь, местом! У меня из-за таких как вы раскрываемость знаете как страдает? Дел хренова гора рэкет, наркоторговля, серийные изнасилования. Это вам не какая-нибудь бытовуха на почве алкоголизма. Зато вот на что мне приходится транжирить время каждый день! Может, вы за меня будете работать, женщина, как вас там?
Та молчала.
Нет, вы мне ответьте: вы будете работать вместо меня? Заниматься рэкетом, наркоторговлей, серийными изнасилованиями, а?
Понурое молчание.
Бесполезно, сказал опер, махнул рукой и отвернулся от биологички.
Он глубоко затянулся, выдохнул дым и презрительно сплюнул в траву.
Поехали отсюда, сказал он, направляясь к машине. Его удаляющаяся спина добавила, обращаясь к Кузнецовой: А вы, если еще раз позвоните, будете оштрафованы за ложный вызов. В двойном размере.
Поехали отсюда, сказал он, направляясь к машине. Его удаляющаяся спина добавила, обращаясь к Кузнецовой: А вы, если еще раз позвоните, будете оштрафованы за ложный вызов. В двойном размере.
Училка развернулась и быстрым шагом удалилась, выбрав тропинку, противоположную той, что вела к милицейской машине.
Товарищ оперативный следователь, а этого хрена обратно отвозить будем? спросил один из жлобов, которые распотрошили сарайчик для инструментария.
Если хочешь, можешь его на своем горбу допереть, уложить в кроватку и в лобик поцеловать, бросил «начальник». А мне это барахло в машине на хер не надо.
Юрий еще некоторое время валялся на земле, пытаясь оклематься. Когда стражи порядка укатили прочь, он тяжело поднялся и неровным шагом двинулся домой.
Школьники дождались, пока он скроется из виду, и вышли из укрытия.
Сто пудей, там труп бабы евойной еще недавно лежал, сказал Артем, испытующе глядя на свежую яму на участке Юрия.
Значит, он ее перепрятал, предположил Денис. Жопой, видно, почуял неладное.
Пойдем-ка, поглядим как следует, позвал Артем, и они двинулись вниз, к заросшему сорной травой огороду Юрия.
Они остановились у края ямы.
Точно, под человека вырыто, провозгласил Артем. Этот мужик с сигаретой просто сразу смекнул, что глухарь. Не захотел геморроиться.
Смотри-ка, сказал Денис и спустился в яму, сразу набрав земли в кеды.
Что там?
Денис подобрал и продемонстрировал Артему маленький металлический зажим для волос. Точно такими же пользовалась его мама. По бурому налету можно было понять: зажим долго пролежал в земле.
15
Дениса прогнали спать в десять часов вечера. Одежду он снимать не стал: зачем? Только шум лишний поднимать потом. Взял с собой в кровать маленький фонарик и будильник. Наручных часов у него не было, так что пришлось обойтись этой здоровенной хреновиной, которая тикала с интонацией предвестника апокалипсиса.
Денис щелкал фонариком каждые пять минут. Когда наваливалась сонливость, он принимал сидячее положение. Как только отпускало, ложился снова.
Родители долго ворочались, не могли уснуть. Это все из-за жары. Дома духотища, что хоть топор вешай. Форточка не спасала, а открыть балкон настежь значит обречь себя на увлекательную ночку в обществе комаров, а это еще хуже.
Нужно было пробраться через родительскую комнату к двери и бесшумно проскользнуть в подъезд. Мама спала чутко. Она очень сердилась, если сын по нескольку раз за ночь ходил в туалет и мешал спать.
Дверь в свою комнату он специально не захлопнул, а только прикрыл, чтобы не пришлось поворачивать ручку. Кеды в прихожей поставил справа от двери, в самом углу, чтоб не шарить руками и не греметь лишний раз.
Все было готово к операции. Только бы Артем не проспал. Иначе будет обидно. Тем более он клятвенно обещал спереть у брательника электрошокер и газовый баллончик. Эти приспособления вожак местных лабухов нелегально прикупил у каких-то барыг.
Без самообороны никак. Никто ведь не скажет наверняка, как этот дядька или тетка из полуподвала себя поведет. Нормальный-то человек не будет спать на засранном полу днем и шататься по подъезду ночами. В конце концов, где он она оно берет еду?
Глаза в очередной раз стали слипаться. Мысли дружно споткнулись и свалились в одну кучу, в которой ничего нельзя было разобрать.
11.43. Скоро выходить.
Денис поднялся с кровати. К счастью, матрац был без пружин и не скрипел.
Он приник ухом к двери и прислушался. Родители сопели в четыре дырки. Он подошел к окну, взобрался на подоконник, приподнял накомарник и высунул голову в форточку. Издалека доносились пьяные вопли. Во дворе царила глухая, жаркая тьма. Было пусто. Только коты и собаки время от времени шныряли туда-сюда.
Денис посветил три раза фонариком на ствол березы перед окнами. Через несколько секунд то же самое сделал кто-то другой.
Порядок. Артем не проспал. Может, уже околачивает груши под козырьком подвала. Ему ведь ничего не стоило слинять прямо через окно. Первый этаж ведь.
Денис рассовал пожитки по карманам и отправился в путь.
Он помнил, что дверь его комнаты слегка поскрипывала. Многочисленные ночи хождений в туалет научили его приподнимать дверку и открывать ее не сразу, а постепенно. В этот раз он потратил целых три минуты. Треклятая стерва даже не пикнула.