Красотень, оценил Денис.
Вот бы сейчас отрастить крылья и полететь, размечтался Димон.
А хрен ли! Артемка хлопнул ладонью по раскаленным кирпичам, подпрыгнул, перекинул ногу через бортик, потом вторую и уселся.
У Дениса ноги подкосились.
Ты чего творишь, придурок? проговорил он дрожащим голоском. Слезь оттуда!
Как нефиг делать. Артем переместил задницу на пару сантиметров ближе к краю.
Дурак совсем?! Димон крошил дрожащими пальцами нашлепки цемента.
Да что тут такого? Артемка беззаботно качал свисающими ногами. Все зашибись, не ссыте. Это четко. Давайте тоже сюда. Клево с такой выси вниз смотреть.
Ой дура-а-а-а-ак
Метрах в пяти от них пронеслись две ласточки. Артем от испуга дернулся. Денис и Димон вскрикнули.
Слезай, урод! Димон схватил его сзади за футболку и потянул.
И правда, Артем, не будь дэбилом, сказал Денис. Что мы потом твоим родакам скажем?
Да ничего! разозлился Артемка. Ну вас на хер, ссыкло! «Ну слезь, ну не надо, что мы родакам скажем!» Как девочки, чес-слово. Он одним движением перемахнул через бортик и мягко опустился подошвами кед на пыльный коричневый пол.
На этаже лязгнули двери лифта.
Не только Святая Троица воспользовалась открытой дверью подъезда четырнадцатиэтажки. Пожаловали новые гости. И Денис сразу узнал их голоса.
4
Гопота. Гроза 311-го. Они постоянно отравляли жизнь. И всегда были тут как тут. Выруливают из-за угла. Поджидают на школьном стадионе. Окликают. Свистят вслед. Громко ржут и матерятся. Вечно бухие или под клеем. Отнимают деньги у тех, кто младше и слабее. Задирают просто так, ради развлечения.
И вот, они здесь. Пересмеиваются о чем-то. Четверо. Двоих Денис знал по именам. Это были Серега Махоркин и Юрик Кошаров. Первый низкорослый кособокий упырь с коричневыми наростами на роже. Из неблагополучной семьи. Мать пьет и пропадает где-то месяцами, а бабка бывшая школьная вахтерша содержит внука на свою копеечную пенсию. Серега школу бросил, бродяжничает по окрестным дворам. Ему уже шестнадцать лет, а выглядит на четырнадцать.
А еще у него поганые, водянистые глаза, которыми он пристально на тебя смотрит, прежде чем отвесить оплеуху или плюнуть в лицо.
Кошаров тоже мерзкий тип, хотя и из приличной семьи. Даже одевается неплохо. Собаку породистую выгуливает каждый день. Как только сходятся с Махоркиным, творят вместе беспредел. Поговаривают, они даже человека убили.
Кошаров пару лет назад чуть не сдох, причем в этой вот самой четырнадцатиэтажке. Нанюхался клея, забрался на девятый этаж, там его голоса позвали наружу и Юрец сиганул. Чудом приземлился не на асфальт и не в мусорный бак, а пролетел четыре этажа и упал на пятый. Покалечился сильно. Шансы на выздоровление были близки к нулю. Но Юрка за два года оклемался и снова оказался в строю, где его ждали с распростертыми объятиями. Напоминала о происшествии лишь легкая хромота на правую ногу. Ну, и лицо изменилось. Появилось в нем нечто жуткое. Отморозок, которого поцеловала смерть. Он живет, а должен бы лежать в могиле и гнить. Время, полученное просто так. Чтобы творить беспредел.
С этой неразлучной парочкой были еще два малознакомых гопаря.
Оп-па! воскликнул Махоркин, прихлопывая ладонями. Кто это тут? Три соплежуя!
Ну фто, как дела, пасаны? выступил вперед беззубый глист. Денис вспомнил, что видел его в школе пару раз. Фамилия у него была Кожемяко.
Троица потупила взгляды и насупилась.
Я шпрошил, как дела, бля! с шепелявым присвистом протявкал Кожемяко и отработанным движением отвесил подзатыльник Димону. Тот с ненавистью посмотрел на глиста. Будь у Димона автомат, он бы пальнул не задумываясь. Отвечай, шучара!
Беззубый Кожемяко выбрал себе жертву на ближайшие несколько месяцев. Теперь Димону лучше было не попадаться ему на улице.
Гондоны, бля, зарычал Кошаров. В этот момент он напоминал раздразненного пса. Вот-вот укусит.
Хули вы тут делаете? вступил в диалог четвертый коренастый краснолицый гопник с кудряшками и дергающимся глазом. Он жил в овраге, в частном секторе, на улице Вильямса. Слыл умственно отсталым да еще и буйным. Мог ни с того ни с сего накинуться на человека и начать избивать. За кудряшки местная шпана кликала его Пушкиным. Сколько ему было лет, никто точно не знал, но поговаривали, будто уже за тридцать, просто лицо такое как у подростка.
Че, воды в рот набрали, да, бля? подначивал Махоркин, прохаживаясь по балкону и по очереди заглядывая Димону и Денису в глаза. Артема они все словно не замечали. Махоркин остановился рядом с Дениской и сунул ему под нос грязный кулак с заскорузлыми, опухшими от авитаминоза пальцами и обкусанными ногтями с черной каймой. Чуешь, чем пахнет? На самом деле кулак попахивал дерьмом.
Бабки есть? спросил Кошаров.
Молчание.
Ешть бабки, говнюки? спросил Кожемяко.
Сотня. Димон достал из кармана мятую синюю бумажку и протянул Кожемяке.
Вырвал сотню главный Махоркин. Он сунул ее в карман и На этом унизительную процедуру можно было прекратить, но «пасаны», видно, не наигрались.
А че так мало-то? спросил Пушкин, дергая глазом.
Ответить было нечего.
Че так мало, спрашиваю?! заорал отморозок.
Ладно, пусть пиздуют, милостиво разрешил Махоркин. Ему стало скучно.
Пшли на хер отсюда! прикрикнул Кошаров и топнул ногой.
И штоб я ваш тут больше не видел! добавил Кожемяко.
Святую Троицу как ветром сдуло. Вслед полетели ругательства и пронзительный свист.
Скатившись по лестнице на двенадцатый этаж, ребята услышали наверху звук открывающегося замка и бабский вопль:
А ну ушли отсюда, а то щас милицию вызову!
Гопники отреагировали мгновенно:
Пшла нах, сука!
Да я тебя в рот имел!
Завали хлебало!
Мы твою дверь разнесем к херам, прошмандовка!
Через секунду дверь захлопнулась обратно. Щелкнул замок.
Да не бегите вы так! попытался Артем успокоить Дениса и Димона. Его голос смешно подпрыгивал, когда он сам прыгал со ступеньки на ступеньку. Они за нами не побегут. Вообще, они нам ничего не сделают
Это тебе они ничего не сделают, с досадой бросил Димон.
С чего бы? Артемка начал злиться.
С того, что у тебя старший брат крутой, ответил Денис, приостанавливаясь у двери подъезда.
Вот именно, сказал Димон, восстанавливая сбившееся дыхание. Твоего брательника все знают. Ты ему только слово скажешь он им всем яйца поотрывает.
Да не ссыте вы! Миха и за вас им бошки открутит.
Не гони, ответил Денис. За нас он с места не сдвинется. И те козлы знают это не хуже нашего, потому и лезут постоянно.
Сотню последнюю отняли, суки, мрачно добавил Димон. Эти деньги ему были не особенно нужны, просто душила обида, что свора отморозков может вот так взять и забрать все что хочет, а ты будешь стоять как лох печальный и ничего не сможешь сделать.
Я слышал, Махоркин совсем псих, с благоговейным трепетом проговорил Артем.
Они все психи, констатировал Денис. Один этот Пушкин чего стоит. Урод.
Да не, Махоркин страшнее, заверил Артем. Про него такое говорят, такое!
Расскажи, потребовал Димон.
Да че тут рассказывать. Он деда своего грохнул.
Да ладно!
Зуб даю!
И что, вот так вот взял и грохнул?
Ну. Собрались они, значит, со своим двоюродным брательником к деду в гости. Тот их давай кормить. Нажрались до отвала и замочили деда. Как вам такая история?
Брехней попахивает. Денис недоверчиво покосился на Артема. Тот отличался способностью приукрашивать. Всем людям нужно есть, пить и дышать воздухом. У Артемки к этому списку жизненно важных потребностей прибавлялось еще и вранье. Он сам сочинял байки и сам в них верил например, что из недожаренного зерна поп-корна, найденного на дне бумажного пакетика, может вырасти фруктовое дерево. Или что под мостом живут карлики-убийцы. Или что если посмотреть в окно, которое в однокомнатной квартире задвинуто мебелью, то увидишь другой мир, потому и задвигают люди это окно: слишком там страшно, по ту сторону. Раньше Димон и Денис увлеченно слушали фирменные небылицы от Артемки, кивали нечесаными репами. Но со временем магия развеялась.
Да я тебе серьезно говорю! взахлеб распинался Артем.
И им ничего не сделали?
А что им сделаешь.
Говорят, за убийство и сесть можно в тюрягу.
Так они ведь несовершеннолетние. Кто ж их посадит-то.
Ну, есть же там всякие колонии для малолетних преступников.
А этих вот не посадили. Или они сбежали.
Это что же получается? Я вот сейчас могу тоже кого-нибудь из вас замочить и мне ничего не будет?
Как-то так.
Бляха, ну и дебри.