Да ну, хорош мне дрезину по мозгам гонять, решил Гордей немного поиграть роль «парня с окраины». Обычный текст. Что-то не так, шеф?
В глазах главного стали уже видны прожилки. А вот это реально плохой признак, решил для себя Гордей. Надо сбавить обороты. А то сейчас начнётся истерика Мы это уже проходили
А то, Гордеюшка, что ты у нас тут работаешь пока специалистом по культурке, а писать про что-либо иное я тебя ведь не просил.
Так оно само получилось. Гордей не то чтобы извинялся, но попытки сгладить неловкость всё же в его интонации были. На станции много интересных людей оказалось, у них полно идей и мне показалось
Тебе очень зря это показалось, с внезапной злобой перебил его главный и выплюнул на стол зубочистку.
Да не надо так возбуждаться, шеф, это же просто игры ума, парировал Гордей.
Ничего себе, игра. Это может быть квалифицировано совсем иначе. Главный засунул себе в рот следующую зубочистку. И ты это понимаешь ведь, козёл! Зачем же ты мне это подсунул-то? Ведь отмываться придётся очень долго. И я не могу этот материал просто тихо не пропустить. Типа не заметить. Ты же меня подставил фактически, Гордей! Главный вгрызся в несчастную зубочистку, и казалось, сейчас её просто измочалит.
Шеф, там у них просто такой кружок. Собираются, болтают от скуки. Надо же правильно понимать людей, которым реально нечем загрузить себя. Гордей тоже начал понемногу злиться. И надо срочно определиться: реагировать на козла или не стоит.
А что плохого в том, что люди придумали некую очередную утопическую систему и радостно обсуждают её? Разве это говорит о чём-то большем, нежели о том, что им жутко скучно? Они не пойдут бунтовать это стопудово.
Не уверен. Я не хочу выглядеть параноиком, но этот текст воспримут так же, как в Америке воспринимают до сих пор идеи коммунизма, произнеся это, главный перевёл дух и показал бровями наверх. Ты и вправду думаешь, что публичное обсуждение вопроса «в каком смысле власть должна быть сервисом» останется незамеченным? Хоть ты эти мысли привёз с орбиты, хоть из другого места это табу!
Главред возбуждённо ходил от стола к окну и обратно и махал в воздухе руками возле своей головы. Гордей вдруг подумал, что тот сейчас начнёт брызгать слюнями, и невольно отодвинулся.
Шеф, угомонитесь. Ну не надо же так возбуждаться. Всё это банально, про это давно и многократно написано, сказав это, Гордей поднял глаза к потолку. Он увидел, что видеокамеры по углам уже живо интересовались происходящим в кабинете. Они активно шевелили цилиндрическими тушками и едва не говорили: «минуточку, я записываю».
Гордею вдруг стало скучно и тоскливо от этого разговора. Редактор, похоже, заметил это и сменил тональность.
Мне это тоже неприятно, примирительно, но не очень убедительно сказал он.
Блин, да о чём мы вообще говорим, шеф? Гордей ещё больше насупился. Я не считаю такую публикацию ничем большим, чем просто текстом. Что с того, что люди задают себе простые и абсолютно естественные вопросы о сути власти? Власть же конструирует наше будущее, так? И потому вопрос о том, как и куда уйдут политики и как они будут в будущем ассоциироваться с властью, вполне даже обсуждабелен.
Да ты что, фантастики перебрал? Не понимаешь, где граница дозволенного? Редактор скорчил гримасу, но она была отнюдь не смешной.
Гордею на секунду показалось, что в комнате резко похолодало, как будто открылся канал в прошлое, и из него потянуло подземельным хладом и вонью. Он поёжился, достал из пачки сигарету и помусолил её как бы в раздумьях. Потом сказал:
Мне, пожалуй, не очень интересно обсуждение этой темы в таком ключе, и, закурив, добавил: Не хотите публиковать не надо. Давайте оставим только мою, так сказать, лирическую часть. Какие песни слушают в своё свободное время наши орбитальные вахтовики. И о чём видят сны Несомненно, очень актуально и в духе вашего издания, не смог он удержаться от лёгкого сарказма.
Заметьте, не я это предложил, с нескрываемым удовлетворением ответил редактор какой-то старой цитатой (Гордей точно знал, что это цитата, но совершенно не помнил, откуда она). Сарказм Гордея редактор не заметил или сделал вид, что не заметил. Он повернулся вбок и щёлкнул выключателем стоящего на подоконнике чайника. В комнату пришёл звук готовящейся к закипанию воды.
Заметьте, не я это предложил, с нескрываемым удовлетворением ответил редактор какой-то старой цитатой (Гордей точно знал, что это цитата, но совершенно не помнил, откуда она). Сарказм Гордея редактор не заметил или сделал вид, что не заметил. Он повернулся вбок и щёлкнул выключателем стоящего на подоконнике чайника. В комнату пришёл звук готовящейся к закипанию воды.
Гордей сидел молча, не стремясь ничего изменить в голове редактора. По его внутренней шкале, текст получился на четвёрочку. Была, разумеется, пара острых фраз для оживляжа. Про кружок орбитальных социалистов-утопистов. На это главред, простая душа, и клюнул. Но он не разглядел другого. Была пара важных страничек про собственно космическую проблематику. Это Гордей раньше не особо понимал, на самом деле. Например, про то, что человека нельзя изменить, адаптировать к космосу. Человек остаётся человеком, но только если есть хоть маленькая возможность вернуться на Землю. Это крайне важно. Человек вне Земли может быть только временно. А если возможности вернуться нет и он это чётко понимает то просто сходит с ума. Точка. Или самоликвидируется, если хватит духа. Потому что становится незачем жить. Отсутствие надежды на возвращение вот что разрушает. Никто не видел ещё человека, который согласился бы остаток дней провести в ракете, даже якобы (или не якобы) принося пользу человечеству. Например, из тюрьмы пожизненно заключённому можно попытаться бежать или, может быть, случится война/землетрясение, а тут вообще нет вариантов. Вот про это Гордей и написал пару страничек. А до такого ни один фантаст не додумался ещё. И, похоже, этот ход пройдёт: редактор социальные фрагменты явно уберёт, а важное про космос вполне может остаться. Что уже неплохо. Таков был подход Гордея подставить одно, чтобы спасти другое.
Чайник щёлкнул каким-то особым пластиковым звуком, извещая о наличии кипятка. Гордей с внутренней улыбкой тут же вспомнил свои позавчерашние мытарства с кипятильником на орбите. Да, забавно там получилось Из этих воспоминаний его вывел голос редактора.
Тебе чёрный или теперь уже зелёный?
Чёрный, разумеется. А то вы как будто этого не знаете, ответил Гордей и закинул ногу на ногу.
Редактор стоял спиной к Гордею, что-то там колдовал, и не было никакой возможности понять, что же он действительно положит в чашку. Гордей, да и прочие сотрудники редакции знали за редактором дурную особенность не выкидывать спитые пакетики, а копить их в специальном небольшом контейнере и при случае опять подсовывать своим гостям. Те, кто не следил за руками редактора, попадались на эту уловку и были потом несколько печальны. А редактор, кстати сказать, абсолютно искренне полагал, что так он борется за экологию. Кто-то из попавших на спитый пакетик сотрудников в сердцах присоветовал редактору не пользоваться туалетной бумагой, раз уж он такой последовательный борец за сохранение лесов. Редактор тогда только противно хихикнул в ответ и отвёл глаза в сторону. Но тем не менее продолжал тихо гадить при случае своим гостям, которых больше всего обижало то, что в этом редакторском действии не было сознательного желания обидеть просто он так понимал экономность.
В кармане Гордея внезапно чирикнул коммуникатор. Такой звук означал, что звонящий не находится у Гордея в списке. Чужой, стало быть. Вот ведь некстати-то. Гордей похлопал себя по карманам и извлёк наружу продолговатый брикетик. Может быть, это Ленка с орбиты решила звякнуть? Что-то у него внутри опять слегка сжалось. Гордей дал ей при расставании свою визитку, а там, кроме его фотографии, есть ещё и его номер. А внизу, маленькими буковками, приписка про то, что это для особых случаев. В принципе, Гордей не особо рассчитывал, что она будет ему звонить. Незачем ей это всё Чего уж тут себя обманывать-то Гордей перевёл глаза на зеленоватый экран. Там светилась надпись, предлагавшая новые скидки на услуги по трансплантации печени на дому. Гордей, брезгливо морщась, быстро нажал на иконку «удалить» и раздражённо сунул коммуникатор обратно в карман. Ему было досадно, что он хоть на секунду, но допустил, что это могла быть Ленка. Эх, Лена, Леночка. То есть, получается, он всё-таки надеялся Но самое неприятное, что в ходе этих нехитрых манипуляций со своим коммуникатором он, кажется, ненадолго утратил контроль за руками редактора. А вот этого допускать было нельзя ни в коем случае Главред широким жестом поставил перед Гордеем чашку, пододвинул сахарницу с одиноким кусочком сахара, потом отвёл глаза и начал делать вид, что ищет внезапно потерявшуюся зажигалку. Гордей заглянул в чашку и ему стало ясно, что за главредом он-таки опять не уследил