Еще один мой друг, Максим, делает программное обеспечение для энергетического комплекса. Там есть производители энергии и ее потребители, которые норовят потребить гораздо больше, чем производители производят. Чтобы их приструнить, физики придумали закон сохранения энергии и наказывали тех, кто его нарушал. А Максим придумал вместо него закон разбазаривания энергии, и его никто не пытался нарушить.
Очень нужный закон, одобрил Лёва и закусил килькой пряного посола.
С возрастом я обзавелся любимой супругой и импозантной лысиной. По праздникам мы с ней (с супругой, а не с лысиной) приглашали друзей. Мы в четыре руки играли «Чижика-Пыжика», а гости танцевали краковяк. Будни проходили скучнее. Жена сильно уставала на работе, но говорила, что чувствует себя там как дома. Она работала в сумасшедшем доме. Там мы и познакомились.
На день рождения я подарил ей цветок, а она сказала, что он похож на меня.
Он называется кактус, объяснил Лёва и выпил, не закусывая.
Мы поставили цветок на пианино и поливали по очереди: дважды в день я и дважды жена. Вскоре он сгнил и мы его выбросили, а пианино от протекшей воды покоробилось и вместо до-ре-ми стало играть фугу ре минор с прибамбасами. Жена сказала, что ее написал старый немецкий композитор Иоганн Себастьян Бах, а она любит молодого австрийского композитора Вольфганга Амадеуса Моцарта. А я-то думал, что она любит меня и Любезника.
Поначалу мы с женой часто ссорились, но потом перестали, потому что она ушла к Любезнику, который к тому времени в очередной раз развелся. Они долго и счастливо жили полгода, пока он не бросил ее ради поэтессы той, что когда-то была комсомолкой с бедрами из его романов. Теперь моя бывшая жена счастливо живет одна. Иногда она звонит сказать, что я испортил ей жизнь и, если бы не я, то ей бы до сих пор было восемнадцать лет.
Я тоже живу один. Понемногу философствую, пишу портрет своей автобиографии и леплю пельмени. Спрос на них невелик, хотя я продаю их совсем дешево. Заказать мои дешевые пельмени можно на сайте «Ваш дорогой пельмень». Мясо фермерское, тесто из муки высшего сорта, каждый пельмень прошел контроль качества.
Нет, не о такой жизни я мечтал! Пойти, что ли, набить морду моему другу Любезнику?
4. Неудачный доклад
Рассказ знакомого социолога
Отчего-то вспомнилась одна давняя история. На конференции у нас с коллегой был доклад по совместной работе. Выступать решили вдвоем: теоретическое введение излагаю я, эмпирическую часть она, заключение снова я. В конце мы дуэтом говорим: «Спасибо за внимание». Эту фразу мы тщательно отрепетировали.
И вот, выходим мы на сцену. Я подхожу к микрофону, делаю глубокий вдох Коллега отпихивает меня локтем, я отлетаю к стене, а она бодро шпарит введение и эмпирическую часть, после чего сообщает залу: «А теперь Михаил Борисович расскажет, что». Довольно точно и полно излагает заключение и с широким приглашающим жестом уступает мне микрофон. Я занимаю место докладчика и, подумав, говорю левитановским голосом: «Спасибо за внимание!». Не дождавшись аплодисментов, мы возвращаемся в зал.
После конференции коллега устроила мне разнос. Во-первых, я замолчал у микрофона, и ей пришлось отдуваться за нас обоих. Во-вторых, в течение всего доклада я стоял рядом с ней столбом, мешая сосредоточиться. И, главное, нарушил все наши планы: в одиночку сказал «спасибо за внимание».
Больше мы вдвоем не выступали.
6. Военные воспоминания
Рассказ родственника, которого я навещал в психиатрической клинике
Я родился в 1943 году, во время войны, в городе под названием Эвакуация. Мои родители тогда были на фронте. Почта работала медленно, и они только через два месяца узнали о моем рождении. Им дали отпуск на три недели для моего воспитания. За это время надо было выучить меня грамоте, риторике, теории относительности и всему, что должен знать культурный человек. Однако ни тетрадей, ни учебников не было: вся бумага шла на фронт. Вместо букваря у нас был трофейный томик Кнута Гамсуна по-норвежски.
Потом время, отведенное на мое воспитание, истекло, и родители уехали обратно на фронт. Когда война кончилась, они вернулись домой, в Эвакуацию. О моем обучении они больше не заботились, потому что я уже стал большим и этим занялась школа. Она научила меня любить Родину, Коммунистическую партию и ее Гениального секретаря, Владимира Владимировича Зюганова. А когда товарищ Гениальный секретарь случайно умер, то мы стали любить Первого секретаря, потом Второго, Третьего даже не знаю, которого из них любим сейчас.
Я, вообще, хорошо про детство свое помню, а про нынешние дела плоховато. Вот, помню, мы тогда часто играли в Великую Отечественную войнушку. Поймаем какого-нибудь мальчишку худосочного, назовем фрицем, поколотим и кричим: «Можем повторить!». Мы недавно и в палате так играли. Вон та полосатая ленточка, что у меня на спинке кровати висит, от той игры осталась.
Фрицем назначили еврейчика из девятой палаты и хотели, как положено, устроить ему холокост. Но он, сволочь, оказался слишком вертким, и получилось, что мы только друг друга отколошматили. Особенно хромой Кужугет постарался. Орет: «Русские, вперед!» и машет своей клюкой как ненормальный. По правде сказать, нормальных здесь не держат: это же сумасшедший дом, а не Министерство просвещения. Да и в министерстве, говорят, нормальных не больше.
Может, потому я и забывчивый такой стал, что по будке крупно схлопотал от этой чертовой кужугетовой палки. До сих пор шишка на затылке. Не буду больше в войнушку играть. И никому не советую. Дурное это дело. Даже мы тут, в сумасшедшем доме, это уже уразумели.
7. Революционер
Рассказ моего приятеля, члена партии «Яблоко»
Непримиримый борец с тоталитарным режимом Константин Ц. заслужил в нашем кругу прозвище Параноик за настойчивые попытки обучить нас конспирации. Не участвовать в маршах и митингах. Не выходить на пикеты. Не помещать сомнительных постов в соцсетях.
А то к моменту, когда пора будет действовать, нас всех уничтожат, объяснял Костя. Протест должен быть тайным. Саботаж всех требований государства. Оно требует прививок против ковида а я из протеста не привьюсь!
Сейчас уже можно предать гласности имя Кости, потому что ни тюрьма, ни ссылка ему не грозят: два месяца назад он умер от ковида. Слава героям, не щадящим своей жизни в борьбе с тиранией!
Кстати, у меня со времени вакцинации прошло больше полугода. Пора ревакцинироваться
ИЗ РАССКАЗОВ ЕГОР ЕГОРЫЧА
1. Наш Ильич
Я, может, последний русский интеллигент, потому как все остальные или не интеллигенты, или не русские. Вот, положим, Артур Артурович. Он, обязательно, очень высококультурный, только никакой он не Артур Артурович, а Арутюн Арамович. А мне имя завсегда было Поликарпов. И что я интеллигент, так это в моей трудовой книжке словами обозначено, что работал я в Главном Московском Университете. Профессора со мной за ручку прощались, а доценты говорили: «Здравствуйте, Егор Егорыч. Как поживаете, Егор Егорыч?». А я со всеми вежливо и даже, извините, с евреями, притом, что даже никакой коррупции мне не давали. Вот удивляюсь: всем дают, а вахтеру нет. Как будто он не человек и может прожить на свою, извините за выражение, зарплату.
И все равно, вот не поверите, а выперли меня по моему собственному желанию как пьющего много водки на боевом посту. Но это вранье, я водку не уважаю. Вот самогонка от Ильича другое дело. Он ее на биополях настаивает, чтобы забористей была.