Сними хотя бы одного, тогда мы всплывем!.. в тревоге предлагал он. Однако Василий, понимая, что четверых его перегруженный «Боливар» не вынесет, с решением не спешил.
Ты бы Соля спрыгнул с плота, глядишь и пацаны не потонут, не к месту стал шутить Тринчик, с улыбкой глядя на паникующую компанию. Тебе, долговязому, в этих широтах по шейку будет, как-нибудь и до берега добежишь, зато друзей спасешь. А то удумали, на плот прыгать Так и нам недолго на дно пойти Василий, не слушай их, а то вместе потонем
Ну я тебе бока намну, когда выберемся! Пожалеешь, что сказал! Соли было не до шуток: вода на пол сапога, вот-вот через край перельет А случись: тогда и вправду, только плыть останется. Но как плыть в ледяной то воде до берега, который далеко, да еще в демисезонном пальто с длинными полами? Тут либо прямой путь на дно, либо от холода окочуришься. А горе спасатели все рассуждают. Лоб Соли от волнения испариной покрылся, он в напряжении ждал решения от рассудительного Василия.
Нет!.. Мы лучше вас на буксир возьмем и выгребем на веслах. Главное плот от ветвей освободить. Ничего с вами не случится, корабль надежный! Потом и до берега дотянем! Вы только не шевелитесь и за кусты не цепляйтесь! окончательно предложил Василий; кому как не капитану решение принимать.
«Как тут не шевелиться, когда тонешь!?» ни Вовка, ни его старший брат, понять не могли такого, попахивающего обреченностью, слабо оптимистичного призыва. Соля, видимо от волнения, явно не находил себе места, то и дело поторапливая Василия. Тот, как ему казалось, излишне осторожничал, затягивая крайне сложную операцию по спасению терпящего бедствие экипажа.
Ты, Васька, только к ним не прыгни, что мы без капитана делать будем! не унимался Тринчик, по прежнему всерьез не воспринимая сложившегося положения дел. Он был уверен; все обойдется и скоро они вновь продолжат увлекательное плавание. Однако капитан, хорошо просчитывая свои осторожные действия, приказным тоном велел двум своим незадачливым «матросам» усиленно начать грести воду от тонущего плота, как только Соля ухватится за весло, иначе столкновения не миновать.
Тем временем, спасительный плот наконец-то подплыл и суда плавно пошли на сближение. Василий уверенно сунул длинное весло в руки едва державшемуся на плоту горе-капитану. Соля ухватился, потянул плаху на себя. И тут случилось страшное
Накренившись, тонущий плот начал медленно погружаться еще глубже и Соли сапоги обильно зачерпнули ледяную воду. Она в миг обожгла ноги холодом и побудила испугавшегося капитана к действиям. Он стремглав, даже не прыгнул, а скаканул на плот к Василию, с силой оттолкнувшись обеими ногами от своего судна. Прыжок не удался; помешало демисезонное пальто и, путаясь в его длинных полах, долговязый Соля, цепляясь изо всех сил руками за спасительный плот с воплями рухнул в глубокое, дышащее холодом зимы, болото. Не ожидавшего столь быстрых и решительных действий от своего приятеля, Вовку вновь отбросило на куст за который он продолжал держаться ничуть не ослабевая своей хватки. Брата вместе с ним тут же подняло на плоту. Лишившись тяжелого и беспокойного капитана, они оказались спасены, ощутив под ногами всплывшую твердь корабельной палубы. Однако в трагизм положения Соли, хоть и не хотелось верить, но он продолжил разыгрываться на их глазах, убеждая всех присутствующих в опрометчивости столь необдуманного поступка.
Их взорам представилась страшная и гибельная картина попавшего в беду товарища. Помочь ему хоть чем-то не представлялось возможным и при всем желании для любого из участников морского похода, этот мужественный порыв был бы чреват не весть какой драмой. Подобного рода купание, грозило обернуться непоправимой бедой. Нахмурили брови «морские» глубины, вцепившись мертвой хваткой в трепетное тело мальчишки ничуть не помышлявшего о суровости нравов неприветливого водоема.
Оттолкнув от себя спасительный плот своими же ногами, в неудачном прыжке, Соля глубоко ушел под воду. Плот Василия от толчка отнесло в сторону и он вновь, с еще большей скоростью, поплыл к фарватеру, едва удерживая на себе стоявшую на четвереньках команду. Стих гомон птиц и шумный всплеск озерной воды, вобрав в себя, казалось бы, последнюю надежду на спасение, поверг в шок легкомысленных участников трагедии
Поверхность воды вдруг вздыбила пузырем, вздулась фонтаном выброшенного на поверхность протеста Поднимая за собой муть болотной грязи, Соля вырвался наконец из колких объятий ледяного озера, неистово взревев буйволом, будучи укушенным хищным львом за самое нежное место. Лес содрогнулся, услышав боль неодолимого отчаяния и беды в схватке с непокорной, леденящей душу стихией
Поверхность воды вдруг вздыбила пузырем, вздулась фонтаном выброшенного на поверхность протеста Поднимая за собой муть болотной грязи, Соля вырвался наконец из колких объятий ледяного озера, неистово взревев буйволом, будучи укушенным хищным львом за самое нежное место. Лес содрогнулся, услышав боль неодолимого отчаяния и беды в схватке с непокорной, леденящей душу стихией
Тяжело и невыносимо, нестерпимо больно смотреть на мучения гибнущего в ледяной пучине товарища. Но как поступить, как повести себя, когда твой друг в беде? Когда он тонет и замерзает в ледяных тисках обрушившейся на него стихии. Ну конечно же броситься на помощь! Это даже не обсуждалось, однако сдерживали обстоятельства. Плот Василия отнесло далеко и он мог лишь издали наблюдать за происходящим, не смотря на то, что вся команда, изо всех сил гребла веслами и руками к месту трагедии. Вовка, готовый прыгнуть в омут за другом, прекрасно понимал, что тогда придется спасать не друга, а его самого. В итоге, ребята в испуге растерялись от неожиданности произошедшего. А у долговязого Соли просто-напросто не осталось выбора. Холод и ужас погнал его протестующее тело к далекому берегу; туда где не было ужасающе, едкой хватки ледяной воды и вязкой грязи топкого дна, туда где теплилась слабая надежда на спасение, куда гнал инстинкт выживания, никогда не теряющий время на размышления.
Сильно мешало двигаться намокшее и отяжелевшее, демисезонное пальто. Но не смотря ни на что, Соля видел путь к спасительному берегу. Он маячил где-то вдали, но разобрать где, оказалось сложнее всего, потому как в ногах кучились и путались невидимые, затонувшие кочки. Спотыкаясь поочередно о каждую из них он вновь и вновь погружался в леденящий ужас воды и поднимаясь, лишь на время, в отчаянии находил в себе силы, чтобы рваться к пустому берегу, на котором не было никого, кто мог бы прийти на помощь. Криком ужаса наполнилось пространство, еще больше сжимая болью сердца друзей, вынужденных беспомощно взирать на страдания товарища.
Оказавшись со стихией один на один, Соля полагался лишь на собственные силы. Думать о помощи и ждать ее не было ни времени, ни возможности. Его промерзшее, деревенеющее с каждой секундой тело, липкой хваткой держало мерзкое болото и казалось нет больше сил для спасения. Но юноша изо всех сил боролся, с навалившейся на него напастью. Он натужно рвался к далекому берегу, а друзьям, оставшимся на плотах, казалось, что их попавший в беду товарищ, вовсе не спешит добраться до него, а движется медленной походкой. Они верили: он вот-вот выйдет и спасется он должен, он сможет! Но очередная кочка, преграждая путь к спасению, вновь погружала и топила их товарища, почти с головой уходящего в ледяную пучину озера, не желавшего выпускать их друга из холодного плена, ввергая его в хаос отчаянной борьбы за жизнь.
Соля собирал последние силы и в очередной раз, крича от изнеможения, в конце концов вцепился скрюченными от холода руками в грязный берег лесного озера. Выполз и, скинув с себя столь ненавистное демисезонное пальто, дрожа телом, вздохнул с облегчением, радуясь берегу и едва ощутимому, но спасительному прикосновению теплого весеннего солнца, к которому изо всех сил рвались его страдающее, дрожащее тело и измученная, но непокоренная душа.
Шло время, а друзья все никак не могли прийти на помощь. Василий со слабосильными подростками старательно гребли к берегу, забыв про Вовку с братом, так и оставшимся стоять на запутавшемся в кустах плоту, не имея никакой возможности сняться с якоря и идти на выручку товарищу. В эти минуты о них забыли Выбравшись на берег, глядя на трясущегося Солю, Василий принялся срочно разводить костер, спешно отправив подростков собирать сухие ветви. Тринчику было уже не до шуток и он первый снял с себя теплую одежду, чтобы хоть как-то согреть посиневшего, трясущегося телом товарища. Костер занялся быстро и видя как друг понемногу стал приходить в себя, Василий, в одиночку, отправился за оставшимися на плоту моряками. Предстояла нелегкая операция по спасению братьев, которая имела вполне реальный шанс обернуться еще одним купанием в ледяной воде. Поэтому Василий подошел к делу со всей ответственностью. Хорошо рассчитав план перехода на просторный и устойчивый плот попавших в западню друзей, он полностью возглавил операцию. Вовке предложено было, как и прежде, не выпускать из рук вершину кустарника, к которому, как показалось остальным, он прирос основательно. Старший брат, Анатолий, тем временем, умело и без лишней суеты, перешагнул на причаливший плот. Василий строго предупредил Анатолия делать плавные шаги, без прыжков, иначе им всем не избежать купания и тогда места у костра на всех желающих обогреться может не хватить. После успешного перехода старшего из братьев, плот Василия, на глазах у всех, значительно просел.