Тюркские вожди приняли ислам, в той мере, как они его поняли и стали называть себя Султанами. Арабам, покорившим Иран и Ирак, и уже триста пятьдесят лет чувствующими себя здесь господами, пришлось потесниться, чтобы найти свое место в новых реалиях. Следующим потрясением стало нашествие монголов, которые пришли вслед за тюрками, которых объявили своими беглыми рабами. Сто сорок пять лет назад Багдад был разрушен полчищами Хуллагу хана, который казнил калифа, разрушил мусульманские кварталы и городские стены, и вывез всю казну Багдадских калифов.
За прошедшие годы, город так и не смог полностью оправиться от нанесенных ран. Но его выгодное положение помогло ему стать центром торговли и исламской Культуры. При подходе армии Эмира Тимура Гургена, Султан Багдада Ахмед Джалаир оставил город и бежал на Запад, рассчитывая укрыться в Мисре (Египте) у мамлюкского султана Баркука. Говорили, что в Кербельской долине он едва не попал в руки Мираншаху, сыну эмира Тимура, отправленного ему вдогонку, но, бросив тому все свои богатства, а также сыновей и жен, ему все же удалось скрыться. Но, точно это известно только Всевышнему.
Купцам было известно очень многое из того, что происходило сейчас в Арабском Ираке и вокруг него. Лучшие люди города Багдада, с бегством своего султана, поспешили начать переговоры с эмиром Тимуром. Величина дани была определена, и Тимур вошел в бывшую столицу халифов. В предместьях Багдада воины пустились в самые тяжкие бесчинства. Ходят слухи, что в пригороде Багдада воины даже сожгли минбар (кафедру для чтения проповедей), опустошили михраб (нишу, указывающую направление на Мекку, где обычно размещался ящик для пожертвований) и повесили имамов на люстрах мечети. А сам Тимур сейчас расположился в пригороде Багдада, проводя приятнейшие дни в «беседках, украсивших берега реки».
Наш герой, уже не раз ругал себя за легкомыслие, с которым он решил доставить брату имама Абу Бакра его Шаджару. И назначенная им цена за эту услугу, уже не казалась ему такой уж чрезмерной.
Его аскетизм нравился его новым знакомым, которые недоумевали, как человек столь высокого происхождения может обходиться без многочисленных невольников, невольниц, коней и шатров. Когда Икам твердо отклонил все предложения подарить ему столь необходимые вещи, его наперебой стали приглашать к себе в шатры купцы каравана. За приют он расплачивался рассказами о своих похождениях, которые он вел от имени своего мифического предка Икамата, сотника Джихада. Но так как он бессовестно вставлял в свои рассказы фривольные анекдоты, то в шатре, куда был приглашен наш друг, стали к вечеру собираться все богатые купцы каравана. Каждый считал своим долгом и честью пригласить к себе столь занимательного рассказчика и столь знатного спутника. Категорический отказ нашего знакомого от вина, только укрепил его авторитет законоведа твердого в вопросах веры. Долгие контакты с монголами, любителями выпить, приучили к терпимому отношению к спиртному. Но воздержание воспринималось всеми, как твердость духа и искренность в догматах ислама.
Время в пути в хорошей компании пронеслось быстро. Вскоре караван вошел в пригороды молодого, по меркам Вавилонии, города с короткой, но бурной историей. Исторический центр обозначенный круглой стеной, напомнившей нашему герою стены Новой Селевкии Ктесифона, был виден со всех концов города. Но жизнь города была сосредоточена не там. Численность горожан утроилась за счет беженцев из пригородов, прибывших к родственникам переждать лихое время. Всем нужно было есть. Поэтому жизнь в бесконечных лабиринтах кривых улочек кипела. В них жизнь и честь, стали дешевле миски похлебки. Город был в кольце военных станов, дымящих своими кострами за городской стеной, словно в осаде. На страже всех четырех главных городских ворот стояли отряды под командованием лично преданных эмиру Тимур Гургену беков-военачальников. Они следили за тем, чтобы горожане не выходили без разрешения за ворота, а воины не проникали в город. Это было сделано не столько из-за заботы о горожанах, сколько из боязни потревожить отдых Эмира.
Караван-Боши быстро решил все таможенные и визовые проблемы у входа в ворота, и караван, беспрепятственно направился к ближайшему караван-сараю (гостевому дому-«дворцу караванов»). Здесь наш герой тепло попрощался со своими новыми знакомыми. Караван-Боши, попросил Икама помолиться за его успехи в трудном бизнесе и передал ему небольшой вышитый кошелек, в котором позже наш герой обнаружил свое золото, переданное купцу за проезд в караване. Из караван-сарая купцы и караванщики разошлись и разъехались по своим делам. Дорога закончилась, и начинались новые дела и проблемы. Кого-то ждал отдых в кругу семьи, а кого-то новая дорога к новым приключениям.
Караван-Боши быстро решил все таможенные и визовые проблемы у входа в ворота, и караван, беспрепятственно направился к ближайшему караван-сараю (гостевому дому-«дворцу караванов»). Здесь наш герой тепло попрощался со своими новыми знакомыми. Караван-Боши, попросил Икама помолиться за его успехи в трудном бизнесе и передал ему небольшой вышитый кошелек, в котором позже наш герой обнаружил свое золото, переданное купцу за проезд в караване. Из караван-сарая купцы и караванщики разошлись и разъехались по своим делам. Дорога закончилась, и начинались новые дела и проблемы. Кого-то ждал отдых в кругу семьи, а кого-то новая дорога к новым приключениям.
За дирхем старик, сидевший у стены караван-сарая, охотно взялся показать дом уважаемого Саида Хусейна, что живет в своем доме на улице Менял у Дамасских ворот. Ухватившись за повод коня нашего героя, он бойко засеменил по узким, извилистым проходам, между домами, гордо именуемыми улицами, переулками, проулками или тупиками. Благодаря провожатому, уже через полчаса наш герой выехал из узкого проулка на широкую улицу, на которой за высокими кирпичными заборами находились большие дома богатеев, в смысле, уважаемых горожан.
Чувствовалось, что его проводник не хочет задерживаться в этом беспокойном месте, наш герой вручил ему серебряный дирхем. Оторопевший от такой щедрости старик (он рассчитывал на медную монету с таким же названием), не преставая кланяться и призывая на нашего друга благословение Всевышнего, решил не искушать Судьбу и быстро исчез за углом, вместе со свалившимся на него богатством.
А наш герой, уже вкусивший достоинства своего нового имени, безбоязненно направился во двор указанного ему дома. Ворота были раскрыты. Во дворе, у коновязи стояли кони и по двору праздно шатались полуодетые воины в желтых халатах. Они с холодным любопытством посмотрели на гостя. Тот, с высокомерным спокойствием соскочил с коня и привязав его к коновязи, смерив холодным взглядом ближайшего бойца, приказал отвести его к уважаемому Саиду Абу Хусейну ибн Джавдату.
Тот, как и все настоящие солдаты, услышав приказной тон, сразу решил, что человек имеет все права приказывать, поэтому посчитал за лучшее, просто и без разговоров выполнить распоряжение. Окружающие, почувствовав командный тон, тут же потеряли к Икаму всяческий интерес. Как ему стало понятно, в доме Абу Хусейна, встал на постой какой-то эмир со своим отрядом. Неопределенное положение хозяина, то ли Саида, то ли нет, не позволило командиру просто выгнать его с семьёй из дому, но и церемониться с ним особенно никто не собирался. Поэтому, для проживания Абу Хусейна и его семьи был выделен небольшой сарайчик в глубине двора.
Когда воин привел Икама к дверям пристройки, в которой ютились все многочисленные домочадцы хозяина, наш герой почувствовал сильное волнение.
Небрежно бросив бойцу дирхем, наш друг посмотрел на воина с таким удивлённо-вопросительным видом, что тот, тут же исчез.
Икам остановившийся у двери увидел десятки широко раскрытых глаз, смотрящих на него: детских с любопытством, женских с тревогой.
Мир вам и благословение Всевышнего! Могу я увидеть уважаемого Саида Абу Хусейна ибн Джавдата?
Из глубины помещения, поднявшись с небольшого коврика, на котором сидел, к Икаму вышел худощавый мужчина средних лет в белом халате, наброшенном на плечи. Стараясь сохранять спокойствие, он встал в дверном проёме, словно стараясь закрыть собой своих близких.
Я имею честь видеть уважаемого Саида Абу Хусейна ибн Джавдата?
Да, это я. Но, некоторые обстоятельства не позволяют мне называть себя Саидом.
Меня прислал к вам ваш брат Саид Абу Бакр ибн Джавдат.
Услышав имя брата, старик словно испытал облегчение и возмущенно заговорил
Я не знаю, что вам пообещал мой брат, но я сейчас нахожусь в столь стесненных обстоятельствах, что вряд ли смогу вам помочь.
Надеюсь, что вам не составит труда показать мне родимое пятно на левой груди и шрам на правой ноге, в форме буквы «ра»(J). Так я пойму, что имею дело с тем человеком, которому, по поручению уважаемого Абу Бакра, должен передать нечто важное и ценное.
Я не собираюсь делать этого. Мало ли, что пообещал вам этот бездельник.
Тогда мне придется вернуть эту вещь вашему брату.
Думаю, что так будет лучше.
Странно. Ваш брат не пожалел тысячи динаров, чтобы я доставил её вам.