Валькирия
Восхождение
Юрий Кривенцев
Корректор Любовь Кривенцева
© Юрий Кривенцев, 2022
Этот труд посвящается уникальному существу слабой девушке с колоссальной силой воли; подобной я не встречал у иных смертных.
Пусть ее имя останется тайной для непосвященных.
Слава тебе: Kug-Lu1.
ЧАСТЬ I
ПУТЬ БОЙЦА
Когда движет воля, возможности физического тела просто экстраординарны.
Дэйл Купер
Никогда не сдавайтесь никогда, никогда, никогда, никогда, ни в большом, ни в малом, ни в крупном, ни в мелком, никогда не сдавайтесь, если это не противоречит чести и здравому смыслу. Никогда не поддавайтесь силе, никогда не поддавайтесь очевидно превосходящей мощи вашего противника.
Уинстон Черчилль
Глава 1
Место: город Урук, Шумер; Время: 2651 год до н. э.
Багровое солнце нырнуло за туманный горизонт, давая начало новому времени суток2. Ночь чернильным облаком каракатицы окутала робкий, испуганный мир.
Время отдыха и страха перед тем, что скрывается во враждебной темноте.
Тишина. Только далекий, на грани слуха, надрывный лягушачий хор от городского канала.
Закинув руки за голову, Элао лежит на жестком топчане, устало любуясь идеально круглым ликом бледной Луны в квадратном отверстии низкого потолка.
Жарко. Невыносимо душно. Ни ветерка, ни малейшего намека на сквозняк. От густого тяжелого зноя нет спасения. Кожа липкая от телесной влаги, словно у камышовой жабы. Легкое холщовое одеялко, сброшенное вниз, бледной тенью валяется за ненадобностью на глиняном полу убогой лачуги. А ведь сколько еще терпеть? Девушка обреченно вздыхает, понимая, что месяц шу-нумун-а3 только начинается, настоящее пекло еще впереди.
Тем не менее человек привыкает ко всему.
Время идет. Боги дремы берут свое. Юное тело расслабляется, веки смыкаются, сознание стремительно уносится куда-то вдаль, в сладкие, пугающие просторы Страны Иных.
Ее бестелесная сущность уже не здесь: летит, несется в пахучих розовых облаках детства, возвращаясь в те блаженные времена, когда еще живы были отец, мама
Вдруг
Тяжелое чувство чего-то ужасающего, безысходного выныривает из дремучих глубин подсознания, клокочет, будит. Природное Эго юной горожанки вопит, предупреждая о чем-то грядущем, жутком, готовом вот-вот свершиться, сию секунду.
Чудовищным усилием она выныривает из вязкой кисельной зыби глубокого забытья, распахивает глаза, стремительно возвращаясь в унылый полумрак тесной каморки. Мятущийся взгляд отвлекается на колышущуюся циновку дверного прохода.
Плохое совсем близко.
«О, Ану!4».
Прямо над ней нависает чудовище, огромное, жирное, человекообразное.
Каххти? сдавленно шепчет девчушка, пытаясь позвать на помощь, но тут же вспоминает, что впервые за долгие годы она дома совсем одна. Ненавистный отчим, единственный член семьи, еще с вечера ушел вдруг к приятелю, предупредив, что не вернется до утра.
«А может, это не по правде? Кошмар?».
Пытаясь порвать липкие ошметки сна, Элао окончательно приходит в себя, сердце заходится в пароксизме. Тихо всхлипнув, она вскидывается, но грузная туша тут же наваливается, припечатывает ее к постели всей своей массой. Вес матерого кабана, не меньше. Она задыхается под живым гнетом, трепещет, пытается освободиться. Тщетно.
От чужака пахнет чем-то омерзительным, грязным материализовавшимися миазмами агрессии и похоти.
Вдруг спасительная мысль озаряет паникующее сознание. Кричать! Ее услышат, ей помогут. Она открывает рот, но тут же потная ладонь грубо припечатывает ее лицо, чуть не ломая челюсть. У самого уха слышится возбужденный хриплый шепот:
Пикнешь удавлю. Не сомневайся.
Девушка судорожно проглатывает крик и замирает в кататоническом оцепенении. В ее короткой, но яркой жизни сироты было немало горя, но она всегда находила выход, всякий раз одолевала сардоническую ухмылку судьбы. Сейчас другое полное, отчаянное бессилие. И в этот момент ее впервые вдруг покидает надежда.
Лихорадочно стряхнув свое одеяние, самец задрал ее подол, выдохнул, навалился еще сильнее и конвульсивно двинул телом.
Острая боль пронзила девичье лоно, порвав естественную преграду и что-то большое, твердое, грубо проникло в самое сокровенное, то, что она берегла для кого-то, единственного.
Свершилось
Она тихо скрипнула зубами и как бы окаменела внутренне. Если он жаждет ее криков, рыданий, не дождется, тварь!
Надо же, просипел насильник, и впрямь невинна. Прав был пройдоха Каххти.
«Вот как?» она вцепилась в эту мысль, стараясь отвлечься от гнусного действа. «Так это отчим меня продал? Сволочь!».
Дальнейшее происходило как бы с кем-то другим. Ее оглушенное, заторможенное сознание, отгородилось от настоящего, отвернулось. Элао понимала, сейчас от нее не зависит ничего, остается только терпеть. Но, ее время придет. И тогда
Насилие длилось не более пяти минут, хотя жертве это время показалось часовой пыткой. Невнятно кончив, мужчина сдавленно хрюкнул, рыгнул густым пивным перегаром и тут же отвалился, словно пиявка, насосавшаяся чужой крови, по-хозяйски похлопав ее по попе.
Пауза.
Будто само время застыло в ожидании.
Что же сделает это дитя после такого чудовищного миротрясения? Помчится жаловаться городской охране, пойдет в храм насылать проклятия на обидчика, убежит на край света, прыгнет со скалы, уйдет в себя, замкнется, останется морально искалеченной на всю жизнь?
«Ну, уж нет!» если бы кто-то увидел в этот момент хищную улыбку девушки во тьме, то содрогнулся от ужаса. Казалось, сама Немезида5 скалилась в ночи.
Без единого движения, как камень, готовый вылететь из пращи, она лежала и ждала, когда ее враг заснет, крепко, надежно. Замерла тихо, терпеливо, затаившись, словно болотная гадюка, выжидающая зазевавшегося лягушонка.
Время текло, сочилось, словно капли крови порушенной девственности. Пятнистое лицо луны, будто насытившись увиденной трагедией, медленно уползло из потолочного проема.
Все. Ужас позади. Элао не из тех, кого ломает беда, даже такая. Кончено! Можно забыть. Она снова контролирует происходящее, как и всегда. То, что случилось ее единственное поражение в жизни. Девчонка не смогла дать отпор только потому, что находилась в полусне (иначе этому хряку ничего не перепало бы, это уж точно), хитрое провидение застигло ее нежданно. Урок усвоен, она приносит клятву Наннару6, ставшему свидетелем случившегося, что больше не совершит подобной ошибки, не позволит застать себя врасплох. Никогда!
«Не на ту напал, урод».
Она всегда была другая. С самого детства повелось так, что не рок довлел над этим ребенком, наоборот она была хозяйкой своей жизни. «Девочка-кремень» так называли ее окружающие и непонятно, чего было больше в этих словах: уважения или подспудного опасения. «Никогда не сдавайся, бейся до конца» с этим девизом шла она по тяжкой дороге, предназначенной судьбой. Быть слабой позор! Прирожденный лидер, она никогда не уступала другим (дерзила даже старшим, за что частенько получала), не отводила глаз, не сдавалась в спорах, дралась, как бешеная, не склонялась, наоборот, сама умела подчинять. К 14 годам ее боялась вся округа, даже старшие мальчишки обходили стороной, а в 16 лет Элао стала главным авторитетом молодежи всего Э-Ана7.
И вот, в 18 такое
Пора
Девушка вздрогнула от омерзения и мягко, по-кошачьи, встала с постели.
Ее обидчик уже храпел вовсю. Щурясь во мраке, она бросила взгляд на пухлое лицо распростертого гиганта и тут же узнала его. Ка-Ахор помощник главного писца храма Ану, большой человек, уважаемый. Она вдруг вспомнила их недавнюю встречу на городском рынке. Девица отвлекала разговором торговку дарами реки, пока ее подруга пыталась стянуть рыбину покрупнее, как вдруг проходивший мимо роскошно разодетый толстяк замер, пожирая глазами юную красотку. Да, похоже тогда он на нее и запал.
Только вот не знал этот чинуша, с кем связался. Подобные ему напоминают петуха в своем курятнике, эти люди уверены, что они хозяева мира, все остальные их потенциальные жертвы.
«Не так все просто в этой жизни, дядя».
Огромный глупый кабан может, походя наступить копытом на спящую юную рысь, только вот чем закончится эта встреча?
Все, пора.
Час настал, змея выпустила жало.
В голове ледяное спокойствие, сознание чисто, как горный хрусталь, в груди ни капли возбуждения, эмоции прочь!
Скользнув к сброшенному кучей одеянию храмового служителя, она без труда нашла искомое богато украшенный самоцветами ритуальный кинжал с обоюдоострым бронзовым лезвием. Ох, а заточен как!