Пылающая лира. Стихи - Елена Сомова 2 стр.

Маме

Вылепи воздух, облекающий мое тело,
Пока узурпаторы прогресса не облекли его в саван
Струи дождя свирепствуют оголтело,
Губы мои, открываясь, исторгнут: «Мама!»

Падая на грудь немощной бедной птице,
крылья раскрывшей мне как объятья,
бережно сушу ее проливное платье,
чтоб ей дать приют в душе своей, в островах,
куда не летит проклятье
из природно  водного урагана,
выдрессированного в мире терний,
где была дана ей страсть защитить меня от обмана,
устрашить во имя спасенья.

Обойди ее, беда, отведи простуду,
Отгони печаль и боль, исцели малиной.
Я печалить мою птицу не буду,
Стану ей Купиной Неопалимой.

Зеленый бархат пишет фон весны,
Рождает заново людей и листья,
Рождает воду неба, глаз, да кистей
соцветья, чьи коробочки тесны.

Всё внове. Режет надвое капель
небесную
законодатель влаги,
и оседает на края бумаги
то, что ее разрушит, бессловесную,

готовую безропотно впитать,
с тем уничтожив. Даже не восстать.
Впитает сны и тополиный гул
Всех лопнувших в одномоментье почек,
Диктующих по лужам между строчек
Свой текст изгнанья. Ветра караул
Подхватывает вас под локти. Вы сутул
И неказист, идете по бульвару,
Теряя крыльев огневую пару
И времени подержанную тару,
И мыслимый на струнах ветра стул,
Гитару и пюпитр. Такой разгул
Сродни рыдающему урагану,
Сносящему дома и страны в свару
Из мелк0листовых реклам, афиш
Того, что только лишь произросло,
Как выпрастало лепестки наружу 
Из уголка  , наделало вдруг лужу, 
И в пляс по ветру!
В мире всё на слом,
Когда весна палит прямым углом
И мечется пыльцой на километры.

Тихо бабки щебечут на своем родниковом наречье
Полведра слез налили  обопьешься,  попробуй, разжуй!
На Россию поклепы Тугарина бесчеловечны 
Сам дурак, знамо дело, кто таращится  оболдуй!
На закаты помолимся и восходы,
На огни над домами на крышах и мотыльков
от сухой мерзлой ветки 
лист прошлогодний услышим 
тихо Болдино вспомним, Сан Сергеича  будь здоров!
Пандемийное братство за нас уже отстояло
И малину в июле, и в августе молоко 
Ну, теперь только солнышка выждать и у постового
Полосатую палку на рыжую заодно
поменять.
Мы  контактные линзы Европы,
Через нас она смотрит по круглым окошкам кино,
Как мы браво живем  сахар снижен, картофель завышен,
Вместо песен  ням  ням и бай  bau.
Кошаки, запевай!
Колыбельную маме споем!
Раз  два  три пять  шесть  семь 
Здоровеньки булы  хлеб вам всем!

Боли нет по ту сторону горизонта
там терпенье кладет печать на характер, на сердце  заплаты.
Время  конь, в его колокол амазонка
посылает копье для звона. Литавры  латы.

Это время  оркестр, играющий клавесином,
не разбей же музыку слов моих на осколки,
и не вытопчи в прах мое слово. Сегодня мои крестины.
В арке безболия человеческие обломки

собираются в башню, крепость здоровья, силы.
Не оставьте меня в пылающем болью зале,
где звенит сердечное древко, и вилы
не возьмут меня сеном за бок, я знаю.

Защити меня от руки, вырывающей из моей, всю зарплату.
Где  то музыка бродит лукавей смеха
из кредитного взгляда, 
порванная глазница
говорит о сомненье в правильности Вот веха,
где пустые фарфоровые лица,
где верста  не взятое расстоянье 
держит мне дистанцию до человека,
кто по эту сторону горизонта
поднимает на меня не руку, а веки.
Смотрит в душу,
сердце вылечит мне весельем
и блаженством видеть его успехи
здесь и рядом со мной  в торжестве весеннем,
на просторах российского великолепья.

Море  снизошедшее до людей небо,
Чтобы купаться в его святости на просторах,
Чтобы тела коснулась вода, та же, что рыбу
обтекает в неспешных водяных разговорах.

И тогда ощущенья ликуют победу.
Суета сует отбирает полжизни торгом,
Небо и море эту жизнь продлевают.
На короткий отпуск нам не хватит восторга,
Так что пульса рабочего ток быстро тает.

Выделяешь черным  и это уже планета!
Не копируй ее, а создавай свою
в многогранной росписи интернета 
я тебе не это еще спою!
Завлекай в свою гавань меня  и увидишь больше:
я  твоя по крови, репликам и мослам!
Нам в журнальной бане дали по тазу, Мойша,
ржут и парятся  градусы, вот плацдарм.
Там другая вовсе температура,
и погода не наша, и кости у них длинней.
Коротышек низкая архитектура
не пропустит в арку рыцарей и коней.
Нищий прах, сгребаемый по кувшинам,
вычитаний прах, не ядовит совсем,
но смертелен, как путь губительной экс  машины
в приручении валенков и систем.

Он  из другого мира выросший цветок,
И Принц Экзюпери сидел в его коленях,
И поливал слезой его росток
От нежности, восторга, умиленья.

И вот он, выросший в объятиях тепла,
Под колпаком бессменного начала,
Вспять поворачивает реку, чтоб текла,
Как надо  без душевного причала.

Здесь по реке торговые суда
Везут в страну роскошные товары.
Здесь раскаляется нажива добела,
И торжествуют адовы кошмары.

На площади воров крадут зерно
науки,
поселяя в души сказки,
и педагоги шепчут: «Не дано!..»,
и пробуксовывает разум в маске.

Наглазники стране дешевых фей
Изобрели, скумекали надежно.
Затычки для ушей всегда имей,
Затылок бритый и резьбу по коже.

Рисунки века прямо на башках,
Мозги прикалывают степлером к березе,
И с голыми ногами на морозе
Гарцуют по снегам. В немых смешках 
Утрата нравов. Не перебежать
На островок из лужи слез по детям
Стране читающих людей. Заметьте
Погибшие ростки, разжать
Которые не сможет солнце смерти.

Коротким летом в хламовых дворах,
На брошенных загонах  стадионах
Курящая и пьющая братва
Мозги в курятники сажает споро.
Потом детишки наркоманов в дрожь
Приводят педагогов и врачей.
Чей грех был не замечен? А ничей!
Лишь сало лопается в стаде сытых рож.