И это, кстати, не единственный случай, когда в погоне за наживой издатели таким образом «правили» музыкальные произведения. Но иногда путаница с названиями и авторством произведений происходила и по совершенно другим причинам.
Приведу еще несколько примеров. Есть замечательный французский гитарист и композитор Роланд Дьенс. Его очень известную композицию «Tango en Skai» у нас переводили как «Небесное танго». И ноты издавали под этим названием, и со сцены объявляли. Кстати сказать, танго-то чудесное, мне очень нравится! Но вот пару лет назад я прочла его интервью «Гитарному журналу», где он говорит буквально следующее: «Название Tango en Skai не имеет ничего общего с небом, даже рядом не стоит с английским sky. Skai по-французски это дерматин, кожзаменитель, материал наподобие пластика, из которого делают сумки. Это значит, что вещица по сути, карикатурное, фальшивое танго. Корни этой музыки вовсе не в Буэнос-Айресе, это все не всерьез, просто шутка». Хороша шутка! Тут, как вы видите, путаница чисто лингвистическая.
А вот с произведениями нашего замечательного гитариста-семиструнника, лютниста и композитора Владимира Федоровича Вавилова история еще загадочней, настоящая мистификация! Я уверена, что вы никогда не слышали о таком композиторе. И так же я совершенно уверена, что вы знаете мелодию, которую называют «Город золотой». У Бориса Гребенщикова была такая песня, вспомнили? А еще, наверняка, раз вы любите классику, вы слышали «Аве Мария» Каччини. Это волшебная музыка!
Владимир Федорович в тысяча девятьсот семидесятом году записывает целую пластинку средневековой лютневой музыки. А какие произведения и имена там были указаны! «Канцона и танец» Франческо Канова да Милано та самая мелодия «Города», «Павана и гальярда» Винченцо Галилея и позднее ставшая знаменитой во всем мире «Аве Мария» Джулио Каччини Великолепный получился сборник у Вавилова! Как историку лютневой музыки ему не было равных, поэтому никто не сказал составителю сборника ни слова против.
Лишь после смерти Владимира Федоровича выяснилось, что он был не только исполнителем, но и прекрасным композитором. Ноты произведений, что исполнял Вавилов, попросту отсутствовали в международных архивах и нотных библиотеках. Более того, если взять ватиканского лютниста Милано, то Ватикан опубликовал официальные списки его произведений, и «Канцона и танец» там не упоминалась А по «музыке Каччини» было проведено даже официальное исследование и стилистический анализ показал: «септаккорды по золотой секвенции, синкопы в басу, седьмая повышенная ступень в миноре, двойная доминанта, такого в принципе не могло быть написано четыреста лет назад».
Это все музыкальные термины, не хочу вас путать, Александр, главное то, что всю эту музыку написал сам Владимир Федорович, что позднее подтвердили и родственники, и близкие друзья. Опасаясь, что под настоящим именем его музыка никогда не будет опубликована в Советском Союзе (слишком много было бюрократических барьеров), он пожертвовал своим авторством ради того, чтобы эту музыку узнали во всем мире. Так оно и произошло! И лишь спустя десятилетия его авторство постепенно начинает восстанавливаться. Хотя многие музыканты сегодня все еще исполняют «Аве Мария» как произведение Каччини, не вспоминая о настоящем авторе, что я считаю страшно несправедливым.
Ну вот, собственно, и все, что я хотела вам сказать. Все файлы я к письму приложила, буду очень рада, если вы сможете изучить материалы и составить по ним свое собственное мнение, это было бы для меня очень важно. Игорь шлет вам самый сердечный привет, говорит, что в любое время ждем вас в гости!
Еще раз огромное вам спасибо!
Ирина Петровская»
Часть шестая
Неустанно гитара плачет,
Как вода по каналам, плачет,
Как ветра над снегами, плачет,
Не моли ее о молчанье!
Федерико Гарсиа ЛоркаУправляющая виллой «Афродита» Софья Ковалевская за много лет общения с Александром Смолевым, которого она по питерской привычке как друга семьи и старшего товарища по восточным единоборствам, называла «дядя Саша», успела крепко-накрепко усвоить: если Смолев что-то сказал, то с очень большой долей вероятности в девяти случаях из десяти именно так все и есть. И к гадалке не ходи, что называется, время не теряй. Так вышло и на этот раз: загадочный постоялец нашелся в тот же день.
Как ветра над снегами, плачет,
Не моли ее о молчанье!
Федерико Гарсиа ЛоркаУправляющая виллой «Афродита» Софья Ковалевская за много лет общения с Александром Смолевым, которого она по питерской привычке как друга семьи и старшего товарища по восточным единоборствам, называла «дядя Саша», успела крепко-накрепко усвоить: если Смолев что-то сказал, то с очень большой долей вероятности в девяти случаях из десяти именно так все и есть. И к гадалке не ходи, что называется, время не теряй. Так вышло и на этот раз: загадочный постоялец нашелся в тот же день.
Ужин на вилле уже подходил к концу, и довольные проведенным вечером гости уже начали расходиться по своим номерам, как ей, дежурившей на верхней террасе, позвонила Катерина с ресепшн и заговорщическим шепотом сообщила, что «этот странный испанец снова объявился». Со слов старшей горничной, Пабло вернулся на виллу мрачным и очень уставшим, словно до позднего вечера бродил где-то в запутанном лабиринте улочек старого города и ни разу даже не присел отдохнуть. Тихим голосом, отводя взгляд, он попросил у Катерины ключ от восьмого номера и отправился к себе. Как только, поднявшись на большую галерею, молодой человек скрылся из виду, Катерина немедленно сняла трубку и позвонила управляющей.
А глаза такие печальные-печальные, громко шептала она, время от времени поглядывая на лестницу, ведущую к галерее, словно боясь, что испанец ее услышит. Я ему ключ-то протягиваю, бери, мол, а у него рука дрожит. Да и сам весь, как говорит моя русская бабушка: без слез не взглянешь! Волосы все спутаны, глаза отводит, словно боится, что начну о чем-то спрашивать. Видно, что весь уставший и измученный. Голодный, наверное! Ой, что-то мне так его жалко стало, не передать! Несчастный он какой-то. И совсем даже не буйный!
А почему ты шепчешь, Катя? удивилась управляющая. Ты чего-то боишься?
И сама не знаю, смутилась Катерина. Подумала: вдруг услышит! Кому понравится, когда его жалеют за глаза? Хотя, глупо, конечно: он же русского не знает! Так что делать будем? Мне самой боссу позвонить, или вы ему скажете?
Спасибо, Катюша, дальше я сама, поблагодарила Софья и сложила свой телефон.
Подойдя к Смолеву, еще сидевшему за столиком с Виктором Манном, Тереза и Стефания пошли переодеться на хозяйскую половину перед традиционной вечерней прогулкой к морю, Софья решила передать владельцу полученное от Катерины сообщение и терпеливо ждала, пока в их неторопливом разговоре настанет пауза.
Стороннему наблюдателю, ни разу в жизни раньше не видевшему вместе Манна и Смолева, показалось бы очень странным, насколько эти два внешне совершенно разных человека были в то же самое время настолько похожи. В выражениях их лиц, скупых жестах, в точно выверенных движениях, даже в том, как они сидели и просто молчали за столом, наблюдая за происходящем на террасе. Кряжистый и плечистый Виктор, с тяжелыми мускулистыми руками и огромными кулаками, гладко выбритой головой и массивными чертами загорелого лица, скорее напоминал профессионального борца-рестлера, чем генерала Интерпола. Внешне расслабленный и умиротворенный, казалось, генерал даже дремлет. Лишь время от времени он приоткрывал глаза, закрытые тяжелыми веками, и бросал цепкий взгляд вокруг, словно крупный хищник, которого лучше не беспокоить. Иногда он своими повадками напоминал Софье огромного самца горной гориллы, вожака стаи и патриарха, умного, необыкновенно сильного и очень опасного. На его фоне более поджарый Смолев, с его удивительно моложавой стройностью, безусловно, внешне проигрывал в грубой физической мощи, но те, кто знал Смолева давно и видели его в деле, еще трижды бы подумали, прежде чем определиться, кто именно из двоих мужчин, в настоящий момент расслабленно сидящих за столиком после дружеского ужина, наиболее опасен, случись схватка не на жизнь, а на смерть
Когда-то давно, в юности, Алекс и Виктор служили вместе. Прошли плечом к плечу несколько «горячих точек». С тех далеких лет между ними выработалась удивительная способность не только совершенно и полностью доверять друг другу, но и понимать друг друга с полуслова.
Смолев прервал разговор с гостем и вопросительно взглянул на подошедшую к столику управляющую.
Ты был прав, дядя Саша, сказала та, тряхнув гривой рыжих волос в подтверждение своих слов. Наш-то испанец! Вернулся как миленький. Только замученный весь, Катерина говорит. Что делаем, босс? Будешь с ним сегодня беседовать? Или на завтра перенесем?